Екатерина Вильмонт - Маскировка для злодейки
Да дело не в этом. Просто мне показалось очень подозрительным, что.эти люди…
Да, пожалуй, это и вправду может означать что-то нехорошее. И, конечно, надо предупредить Лизу. Но, увы, я не знаю ее рабочего телефона.
А когда она приходит с работы?
Да кто ж ее знает! Она женщина свободная, дети дома не плачут, иногда среди ночи приходит. Хотя постой, я, кажется, знаю, у кого может быть ее рабочий телефон.
Только вы не говорите, зачем он вам, а то мало ли…
Ну, ты просто настоящий детектив! Ладно, ничего не скажу.
Женщина позвонила какой-то Наташе и спросила, не знает ли та рабочего телефона Лизы. Оказалось, что знает.
Вот, все достаточно просто, Маня. Звони!
Маня слегка замялась.
Может быть, ты хочешь, чтобы я позвонила?
Если вам не сложно…
— Ерунда, какие тут сложности! Алло, можно попросить Елизавету Платоновну? Спасибо. Лиза, это Эльвира Михайловна. Деточка, тебе надо бы приехать домой. Нет-нет, ничего не случилось… Пока не случилось. Но вот тут у меня сидит девочка, которая случайно слышала разговор каких-то подозрительных типов у твоей двери, и ей показалось, что они собираются завтра проникнуть в твою квартиру. Да, она слышала, испугалась и пришла ко мне. Представь себе, такая вот сознательная девочка. Хорошо, сейчас. Маня, поговори с Елизаветой Платоновной.
Маня схватила трубку:
Я слушаю!
Девочка, что ты такое видела и слышала?
Маня все ей рассказала.
Голос собеседницы звучал очень встревоженно:
Ты уверена, что они хотят прийти завтра?
Ну, они так сказали…
Знаешь что, я сумею вырваться домой не раньше чем через час-полтора, ты можешь меня дождаться?
Понимаете, дождаться — нет, но прийти через полтора часа еще раз смогу.
Хорошо, я жду тебя через два часа у себя, договорились?
Я обязательно приду! Может быть, с братом, это ничего?
Да ради бога! Договорились!
Спасибо вам большое, Эльвира Михайловна!
Откуда ты знаешь, как меня зовут, я же не говорила!
Но вы, когда звонили ей на работу, сказали, что звонит Эльвира Михайловна! — улыбнулась Маня.
Действительно! — засмеялась женщина. — А то я уж решила, что ты ясновидящая! Ну что ж, рада была с тобой познакомиться!
— Я тоже! Спасибо вам и до свидания!
Маня опрометью бросилась во двор.
Так! Слушайте меня! Леха, быстро мотай до мой и привези фотографию этой Керженцевой, у тебя же там вроде и шмендрик твой есть!
Так тебе кто нужен, шмендрик или…
Лучше бы и он и она. Если, конечно, Елизавета и Ираида не одно и то же лицо.
Погодь, Малыга, распоряжаться! Ты только скажи, что ты устроила?
Через два часа Елизавета будет меня ждать! И я хочу показать ей фотографию…
Ну, ты и дура! — заметил Леха, когда Маня объяснила, как она добилась встречи с Елизаветой.
Почему это я дура?
Потому что потому оканчивается на «у»!
Ты яснее можешь выражаться?
Да это же ежику захудалому понятно! Откуда у тебя фотография шмендрика, а? По-твоему, она не спросит?
Маня задумалась, но лишь на мгновение.
Скажу, у меня с собой фотик был, я и щелкнула.
Ага, на улице, причем совсем на другой! Очень умно! И к тому же сразу кинулась проявлять и печатать эту фотку! Не ожидал от тебя такой чухни, Малыга!
Может, ты и прав, — не стала обижаться Маня. — Но как я ей его опишу?
Тоже мне проблема! Скажешь — гнилой шмендрик, она сразу въедет!
Вообще-то Леха прав, — засмеялся Гошка, — лучше, чем гнилой шмендрик, про него не скажешь. Да и вообще, не в этом дело. Как странно все запуталось… Надо нам спокойно подумать вот о чем. Если Елизавета не Ираида, можешь говорить с ней спокойно, а вот если Ираида… Тогда железно держись своей легенды. Случайно узнала, предупредила, и все! Даже не вздумай заикнуться, что тебе хоть что-то известно.
Мог и не предупреждать, сама понимаю! — буркнула Маня.
Не, Малыга, ты все равно язык за зубами держи! Даже если она не Ираида… мало ли. Нам же надо выяснить все-таки, кому понадобилось Маргаритку шантажировать, а то мы про нее уже почти забыли.
Точно! — кивнул Гошка.
Сама понимаю. Но мне почему-то кажется, что она нормальная тетка, эта Елизавета. По голосу. Голос у нее приятный.
Ну, ты даешь! Мало ли какой голос! Бредятина, Малыга!
Гошка, ты можешь пойти со мной, я сказала, что приду с братом…
Нет, иди лучше одна. Лишнее это, — поморщился Гошка. — А мы лучше тут побудем, подождем тебя.
Слушай, не знаю, как вы, а я сейчас коньки отброшу, так жратеньки хочется! — простонал Леха.
Вообще-то да, — согласился с другом Гошка. — Перекусить не мешает!
Пошли, пирожков каких-нибудь купим, — предложила Маня, которой вдруг тоже захотелось есть.
— Да, нелегкая вообще-то жизнь у сыщиков, — заметил Леха, стряхивая крошки с футболки. — Бегаешь, как жучка, даже поесть нормально не получается. Я все-таки, наверное, сыщиком быть не хочу.
— Тогда почему за нами таскаешься? — не без яда спросила Маня.
Так интересно же! И потом, когда все распутаешь, кому-то поможешь, на душе такая удовлетворенка… Кайф!
Леха, ты какой-то непоследовательный, — хмыкнул Гошка.
Просто я думаю, что пока нам все-таки везло, все удавалось, но ведь когда-нибудь пруха кончится, и тогда будет так кисло… так хреново…
Надо просто верить, что все получится! — твердо заявила Маня.
А если не верится?
Тебе не верится? Во что? В то, что мы найдем шантажистку? — рассердилась Маня. — Найдем, я просто уверена, что найдем! А если ты не веришь, езжай домой! Нам пессимисты не нужны!
Маняша, ты не злись, — примирительно сказал Гошка. — У Лехи просто пирожки еще в пузе не осели, а как осядут, он тоже во все хорошее поверит.
Ну, Гуляев, ты даешь — пирожки в пузе не осели! — расхохотался Леха. — Но, как говорят, доля правды в твоих словах есть. Я, когда голодный, злиться начинаю. Есть такой грех, а сейчас вроде жизнь уже веселее кажется, тем более пирожки классные были!
Время пролетело быстро. Маня собралась идти к Елизавете.
Значит, со мной не пойдешь? — спросила она Гошку.
Нет. Зачем? У тебя одной лучше получится.
Маня решительно вошла в подъезд.
Женщина, открывшая ей дверь, ничем не напоминала Ираиду Керженцеву. Маня незаметно перевела дух.
Здравствуйте! — улыбнулась она.
Заходи, девочка. Как тебя зовут?
Маня.
Женщина очень пристально на нее посмотрела, словно что-то припоминая. Но ничего не сказала. Провела Маню в большую комнату, обставленную старинной мебелью. Книг в ее квартире тоже было много.
— Садись. Рассказывай!
Маня еще раз повторила все, что видела и слышала.
А как они выглядели, во что были одеты?
Ну, один — обычный парень лет двадцати, наверное, в черной майке с надписью «У вас губа не дура!». Волосы у него темные, каштановые, очень коротко стриженные, на левой щеке родинка небольшая, нос картошкой, глаза маленькие, цвет не разберешь. Плечи широкие, накачанные. А второй… как бы это сказать… Он такой гнилой шмендрик…
А татуировка у него на руке есть?.
Да! Есть!
Какая, ты не заметила?
Заметила! На левой руке повыше запястья какая-то надпись. Но что написано, я не разглядела.
Очень интересно, — тихо проговорила женщина.
Вы его знаете? — удивленно спросила Маня.
Боюсь, что да. Я только не думала, что он… Да ты, девочка, права, он действительно гнилой шмендрик. Надо же, ты как только это сказала, я сразу поняла, о ком речь… Что ж, будет мне урок, нельзя связываться с такими типами, у него же все на его поганой морде написано. Ну ничего, я с нимразберусь!
Вы теперь на него в милицию заявите, чтобы поймать с поличным, да?
Ты, я вижу, детективы любишь?
Люблго, кто ж их не любит!
Слушай, а твоя фамилия случайно не Малыгина? — вдруг спросила Елизавета Платоновна.
Маня от неожиданности рот раскрыла:
Откуда вы знаете?
Значит, я не ошиблась? У меня отличная зрительная память! Я недавно у отца твоего была и видела твою фотографию. У тебя ведь еще сестра есть, верно?
Верно. А вы папу знаете?
Я у него брала интервью. Помню, еще он мне фотографию дочек показывал, а я подумала: какие разные девочки, одна красавица, а другая, наверное, умница. А ты и вправду умница! Да ты не огорчайся, умной в нашей жизни быть лучше, чем красивой, к тому же через годика три-четыре неизвестно еще, за кем парни больше бегать будут, за твоей сестрой или за тобой. У тебя черти в глазах пляшут, это очень ценное качество. Но подумать только, дочего же тесен мир! Вот брала интервью у знаменитого артиста, а через две недели его дочка ко мне с таким делом явилась. Это папа такой неравнодушной тебя воспитал?
Мама! — твердо ответила Маня.
Елизавета Платоновна улыбнулась. И вдруг ужасно понравилась Мане. Она почувствовала, что этой женщине можно доверять.
Ну, Манечка, пойдемка на кухню, я тебя чаем хоть напою. У меня пирожные вкусные есть.
