Поль-Жак Бонзон - Тайна старинного рояля
— Тиду, на площадке я нашел вовсе не булавку, а вот что…
Он полез в карман и вынул оттуда что-то маленькое и блестящее.
Так что это такое?
А ты не видишь? Гайка, медная гайка.
Откуда она?
Думаю, я знаю откуда. Побежали скорее, пока мадам Лазерг не вернулась. Я решил ни о чем не говорить в ее присутствии. Бедная старушка и так натерпелась страху!
Он как сумасшедший помчался обратно к дому; я с трудом поспевал за ним. Добежав до площадки пятого этажа, Стриженый воскликнул:
— Именно то, что я думал! Одна из маленьких гаек, которыми поручни перил прикручены к столбикам. Смотри, многих уже нет. Эта просто закатилась в угол, я нашел ее здесь, у стены.
— И ты думаешь…
Тиду, напрягись и вспомни, ведь мадам Лазерг вроде бы говорила, что подметала квартиру старика и лестничную площадку?
Да, вчера вечером.
Значит, шум сегодня ночью доносился отсюда, с площадки, а не из квартиры.
Заинтригованный, я провел рукой по перилам: они шатались. Там, где ржавая перекладина прикреплялась к стене, металл был не толще проволоки. Присмотревшись, я заметил на полу немного*железных опилок. Перекладину подпилили! Лишенные поддержки столбиков, к которым они были раньше прикручены гайками, перила стали весьма ненадежной опорой. При малейшем давлении они бы тут же обвалились!
Я почувствовал, что бледнею. Стриженый смотрел на меня с искаженным от ужаса лицом.
Боже… Его хотят убить! — воскликнул я.
Каждый раз, как слепой выходил из дома, он на ощупь искал перила, — быстро заговорил Стриженый. — Если бы он сейчас оперся на них, перекладина обломилась бы и он рухнул бы в пролет! — И добавил, стерев холодный пот со лба: — Кто мог совершить эту мерзость? Старьевщик? Или тот, другой?
У меня перехватило горло от возмущения, но тут я вспомнил о мадам Лазерг, о том, что и ей угрожает та же опасность. Нужно как можно скорее предупредить ее.
— Пойдем ей навстречу. Я скажу, что забыл какую-нибудь вещь, которую просил принести старик. Мы снова поднимемся сюда, и ты притворишься, что только что заметил, что перила в плохом состоянии.
Попробуем как-нибудь их укрепить.
ЖЕЛТЫЙ ПИКАП
Это было уже серьезно, очень серьезно! Вернувшись на Круа-Русс, я тут же помчался к Мади, а Стриженый побежал звать остальных.
Через полчаса мы собрались в Пещере на настоящий военный совет. Бледная от волнения, Мади никак не могла поверить, что готовилось такое ужасное преступление.
— Этого не может быть! Наверное, вы ошиблись! Перила и так были в плохом состоянии, гайки могли отвинтиться сами по себе… Я уже замечала, что перила шатаются.
Однако у нас были неопровержимые доказательства. Ремонтируя перила, мы их внимательно осмотрели. На резьбе болтов не было ржавчины, значит, гайки были скручены недавно. Перекладина несомненно была перепилена… Скрежет пилки слышала и мадам Лазерг, только не смогла распознать. К тому же на площадке валялись свежие железные опилки. Наконец, гайка, забытая на площадке, не могла находиться там раньше: ведь вчера вечером старушка подметала лестницу.
— Да, — вздохнула Мади, — это настоящие улики. Это ужасно. Воспользоваться слепотой несчастного старика, чтобы подстроить такое!..
— Но кто преступник? — спросил Корже. — Человек в сером пальто или старьевщик?
Обоих можно было заподозрить в равной степени. Старьевщик живет в том же доме, он знает, что обе квартиры на верхнем этаже пустуют. Что может быть легче, чем подняться туда ночью, когда все спят?.. Но ведь и торговец роялями знаком с этим домом. Он хочет получить бесценный рояль, и слепой чувствует, что этот человек не остановится ни перед чем, лишь бы завладеть инструментом…
Разгорелась горячая дискуссия. Большинство склонялось к тому, что подпилить перила мог только старьевщик; может быть, нам так казалось потому, что после истории с похищением Брике и Кафи он представлялся нам настоящим бандитом… Но какова связь между кражей двух собак и диверсией на лестнице?
Неожиданно Корже осенило, и очевидность его догадки просто ошеломила нас. Как же мы раньше не догадались? Преступник любой ценой хотел подстроить так, чтобы мсье Воклен стал жертвой несчастного случая. Именно для этого были украдены обе собаки, и мерзавец прекрасно знал, что без поводыря мсье Воклен дважды едва не погибу под колесами.
Это открытие взволновало нас еще больше.
— Итак, — подытожила Мади, — по-вашему, преступник — этот старьевщик. Но зачем ему нужно все это? Чтобы завладеть роялем? Тогда нужно предположить, что Курчавый знаком с человеком в сером пальто, а это маловероятно. Они из разных слоев общества: один ухоженный, элегантный, а другой ходит в лохмотьях, немытый и неотесанный грубиян.
— Это верно, — согласился Стриженый. — Мсье Воклен прав в том, что не доверяет торговцу роялями, но он не похож на убийцу. Старьевщик опасный тип… но, к сожалению, мы не знаем главного: зачем ему понадобилось избавиться от старика?
Мы дали волю своему воображению. Гиль предположил, что старьевщик маньяк или буйный сумасшедший. Бифштекс считал, что Курчавому надоели наши хождения по его двору. Он знает, что мы дружим со слепым, и решил отыграться на нем. Более практичный Сапожник полагал, что если бы слепой умер, квартира бы освободилась и старьевщик пристроил бы туда одного из своих подручных.
Однако ни одно из наших предположений не казалось правдоподобным.
В любом случае, — сказала Мади, — мотивы преступления сейчас не так уж важны. Первое, что нужно сделать, — это заявить в полицию.
И поскорее! — горячо поддержал ее Гиль. — Жизнь мсье Воклена в опасности.
Однако Корже сомневался.
Да, это серьезно, но послушайте! Заявить в полицию — это значит рассказать обо всем старику.
Вовсе не обязательно!
Полицейским будет мало наших показаний. Они станут допрашивать Воклена. Однако воспоминание о человеке в сером пальто приводит его в ужас, и представьте, что будет, если он узнает еще и о старьевщике! Он просто сойдет с ума…
Верно, — вздохнула Мади, — он очень расстроится. Но зато старьевщика арестуют!
Совсем не обязательно! Полиция будет вести расследование, улик окажется недостаточно… Перила и так были в плохом состоянии. Поверят ли нам, что их кто-то специально испортил? Да и как доказать, что это был старьевщик?
А краденые собаки?
О них может рассказать один малыш Тонен, но на него нельзя рассчитывать: он промолчит, чтобы его не отлупили.
Извините! — закричала Мади. — А собачник?
Конечно, ему есть что рассказать. Но когда его станут допрашивать, он скажет, что ничего не знает. Он не выдаст того, кто привел ему собак, чтобы не нажить неприятностей.
А Сапожник добавил:
— В конце концов, даже если торговец собаками опознает Курчавого, что из этого будет следовать?
Дело кончится обвинением в краже собак, старьевщик отсидит восемь дней в тюрьме, а через неделю снова примется перетряхивать во дворе свое барахло. И тогда мы уж точно никогда больше не попадем в этот дом.
— Но ведь это ужасно! — воскликнула Мади. — Если полиция ничего не сможет сделать из-за отсутствия улик, представляете, чем все это кончится?!
В Пещере воцарилось молчание, которое нарушил Малыш Сапожник.
Не будем терять голову. Если на полицейских рассчитывать нельзя, может, нам самим удастся кое-что сделать. Старьевщик не знает, что мы его подозреваем. Давайте разработаем план наблюдения за ним!
Наблюдения?! — всплеснула руками Мади. — Но нам нельзя ждать! Ведь завтра с мсье Вокленом что-нибудь может случиться!
Мы будем его охранять. Когда он вернется из больницы, ты, Мади, должна убедить его ни в коем случае не выходить на улицу в одиночку. Он согласится на это после того, что с ним уже случилось. Мы будем провожать его всюду…
А когда начнутся занятия?
— Мы будем ходить к нему по очереди, после школы. Пусть посещает своих клиентов по вечерам, а не после обеда, как раньше. В любом случае давайте условимся: он не должен знать, что Брике и Кафи нашлись.
Несмотря на логичность этих планов, Мади мучили сомнения. Решение повсюду ходить со слепым казалось ей рискованным. В один прекрасный день кто-то из нас не сможет прийти, и мсье Воклен отправится на улицу без поводыря.
Честно говоря, сомневались все. Снова наступило молчание. Мы понимали — ситуация сложилась серьезная.
Команда разошлась по домам только после обеда. В пылу спора мы не заметили, как пролетело время.
Вернувшись домой, я с трудом смог сдержать свои чувства и едва не рассказал обо всем отцу. Дело было слишком серьезным — жизни слепого грозила опасность! Но тут внутренний голос тихонько сказал мне: «Нет, Тиду, старик ничем не рискует. Вас семеро, и вы сможете его спасти. Не говори отцу, подожди немного. Что-то еще случится до конца каникул, и ты не пожалеешь о своем решении».
