Кэролайн Кин - Тайна подвенечной вуали
Бесс тоже придерживалась такого мнения, и Нэнси пришлось согласиться с большинством. Кроме того, «Буйный хохот» звучало достаточно заманчиво.
Они сели в такси и приехали в кабаре незадолго до начала очередного представления. Здание было небольшое, снаружи довольно неказистое, да и находилось почти на окраине города, но Сесилия была права: молодежи здесь толпилось много и видно было, что заведение пользуется популярностью.
Им достался один из последних столиков — небольшой, возле задней двери. Обстановка вполне обычная — как в любом молодежном клубе: жутко накурено, многолюдно и шумно.
На эстраду впрыгнул стройный малый в черной рубашке и сером галстуке и схватил микрофон с такой силой, словно кто-то собирался вырвать эту штуку у него из рук. Это был распорядитель, он же конферансье. Зажглись огни рампы, все зааплодировали.
— Спасибо, спасибо, — сказал молодой человек. — Приветствуем вас в «Буйном хохоте». Я ваш хозяин, мое имя Ричард Беллман. Пожалуйста, продолжайте хлопать — тогда воздух лучше циркулирует. Иначе задохнемся!
Раздался смех, аплодисменты стали еще громче, конферансье продолжал шутить, стараясь задеть всех и каждого, и так продолжалось минут пять. Потом он сказал:
— Благодарю, что сразу не прогнали меня со сцены, вы самая благородная публика в мире. А сейчас я представлю вам нашего первого комика: он, правда, немного странный и страшно стеснительный, но ничего, вы привыкнете к нему, а он — к вам. Прошу приветствовать Барри Майонеза! Снова все зааплодировали: Нэнси, Джорджи и Бесс присоединились к шквалу аплодисментов. На сцене появился очень высокий мужчина в замызганных белых брюках и гавайской цветастой рубахе. В то время как он прилаживал микрофон, к столику девушек приблизился официант.
— Что будем пить? — спросил он и ушел, получив заказ на прохладительные напитки.
—.. Всем привет! — говорил в это время комик на сцене. — Меня зовут, как уже известно, Барри Майонез. Конечно, вам хочется узнать, откуда я взял такое необычное имя. Честно говоря, я придумал его. Барри Майонез — не настоящее мое имя. А настоящее я сменил. Потому что раньше меня звали Сид Майонез!
Публика грохнула от смеха, радуясь старой, как мир, шутке.
— Спасибо, спасибо, друзья, — говорил Барри, расхаживая по сцене и стараясь не наступить на шнур от микрофона.
Он продолжал сыпать шутками, официант принес девушкам питье, оно было холодным, и они с удовольствием потягивали его из запотевших бокалов.
— …Я прибыл с другой планеты, — говорил тем временем Барри. — Там у нас все наоборот. Все предпочитают ходить в рестораны, где обслуживают жутко медленно — не в «бистро», а в «медленно». А знаете почему? Это куда дешевле: один завтрак растягивается на обед и ужин. А еще я вам скажу…
Нэнси почувствовала, что ей сделалось ужасно жарко и нечем стало дышать. Она стерла со лба пот, но он был странно холодный.
Джорджи наклонилась к ней и сказала:
— По-моему, что-то с микрофоном. Я почти не слышу, что он там говорит.
У нее тоже на лице блестели капельки пота.
Бесс была очень бледная. Она навалилась на Нэнси и прошептала:
— У меня закружилась голова. Вся комната ходит ходуном. А как у тебя?
Нэнси хотела ответить ей, но не могла: у нее не двигались губы. Она попыталась протянуть руку, рука не поднималась: в ней было около тонны веса.
Внезапно Бесс качнулась и упала лицом на стол… Что такое? Что происходит?..
Это было последнее, о чем подумала и что увидела Нэнси перед тем, как все вокруг стало для нее темным и пустым…
Первое, что пришло потом, — ощущение холода и влажности.
— Почему темно? Почему я не могу двинуться?
Голос был как будто бы ее собственный, но звучал откуда-то издалека, словно отдельно от нее.
Нэнси медленно открыла глаза и попыталась оглядеться. Вздрогнула, когда поняла, что разговаривает сама с собой. Сердце билось гулко и громко. Опять попробовала пошевелиться, но не смогла.
Ясно было одно: она не в помещении, а на открытом воздухе. Сырой морской ветер овевал ее влажный лоб, отчего становилось еще холоднее. Болела голова, болели руки, ноги, все тело, и в то же время она не ощущала его: не чувствовала своих конечностей, пальцев. Это состояние до смерти напугало ее, она стала вертеться, извиваться — и тогда с ужасом поняла, что руки и ноги крепко связаны. Затем ощутила, что опирается спиной на что-то очень твердое. С трудом повернула голову, чтобы разглядеть, понять, но это ей не удалось. А подруги? Она ведь, кажется, была с подругами! Где они?!! Что с ними?
— Бесс! Джорджи! — произнесла она как могла громко.
Какое-то бормотание, сдавленные стоны были ей ответом. Или просто послышалось? Все как в тумане — мысли, звуки, голоса…
Из-за туч показалась луна, стало светлее, ее лучи высветили какое-то страшное лицо неподалеку. Не лицо, а жуткая маска! Нэнси задрожала и сумела унять дрожь, только когда вдруг поняла, что зловещее лицо — просто каменный барельеф на могильном памятнике. Повертев головой, увидела, что со всех сторон ее окружают могильные камни — высокие, старые, позеленевшие от времени, покрытые мхом и лишайниками. Они клонились в разные стороны, словно в каком-то зловещем танце.
— Я не могу двинуться, — раздался плачущий голос. Это была Бесс. На этот раз Нэнси слышала лучше — как будто та приблизилась к ней. А где Джорджи?
Нэнси приподнялась на локте и начала с великим усилием, дюйм за дюймом, двигаться в сторону Бесс, окликая ее по имени.
Внезапно она остановилась, увидев в лунном свете неподвижную фигуру, лежащую у ног Бесс.
Нэнси хотела предупредить подругу, которая стала медленно приподниматься и поворачиваться, но было поздно: та разглядела уже то, что лежало возле ног. Разглядела и издала пронзительный крик:
— Нет! Нет! Не надо! — кричала она. — Уберите его от меня! Это мертвое тело, труп! Снимите его с моих колен!
КЛАДБИЩЕНСКИЙ КОШМАР
Нэнси согнула связанные ноги и попыталась хоть немного проползти по влажной земле кладбища. Веревки впивались еще сильнее в кисти рук и лодыжки, но она все же ползла: ей нужно было добраться до подруг, нужно было увидеть мертвеца.
Она увидела его: перед массивным памятником с вытесанным из камня крестом лежал мужчина в рваной одежде, неподвижный и, казалось, бездыханный.
Бесс снова пронзительно вскрикнула — какое-то животное вскочило ей на ногу.
— Крыса! — завизжала Бесс, безуспешно дергая ногами: они тоже были крепко связаны.
— Бесс, — сказала Нэнси, подползая к ней, — не надо так. Крыса убежала. Я попробую сейчас ослабить или развязать твои веревки. Перемени немного положение, если можешь. Вот так.
— Я замерзла, — раздался голос неподалеку, из темноты. — Я слышу вас. Где вы?
— Здесь, за большим памятником! — крикнула обрадо-ванно Нэнси. — По-моему, справа от тебя. Подожди, мы попробуем развязаться.
Прокричала сова, слышалось хлопанье крыльев, хрустели ветки кустарника, мелькали тени — кладбище жило своей ночной жизнью.
— Почему мы здесь? — спрашивала Бесс, пока Нэнси оцепеневшими руками возилась с веревками. — И кто это? Кто его убил? Почему мы остались живы?
— Не задавай столько вопросов, Бесс. Лежи спокойно.
— Ты права, Нэнси. На кладбище надо лежать спокойно. Но я не могу.
Веревки были влажными и скользкими, руки не слушались, однако дело подвигалось, хотя и страшно медленно.
Луна продолжала играть в свои игры с облаками, образуя на земле причудливые тени, которые придавали этому и так не слишком приятному месту еще более зловещий и таинственный облик.
Наконец! С легким стоном Бесс вытянула и расправила руки, затем ноги. Теперь наступила очередь самой Нэнси, ей помогла Бесс, затем они обе освободили Джорджи. Только тогда они вернулись к лежащему на земле бездыханному телу.
— Что с ним делать? — спросила Джорджи. — Звонить в полицию?
— Во всяком случае, поскорей удирать отсюда! — сказала Бесс. — Интересно, кто с нами сыграл такую жуткую шутку?.. Ведь могло быть и хуже, — добавила она, содрогаясь.
— Люди, которые велели сделать это с нами, — задумчиво произнесла Нэнси, — не хотят быть замешанными в убийстве. Их не радует перспектива оказаться на электрическом стуле. Им нужно другое.
— Но кто же убил этого беднягу? — спросила Джорджи.
— Никто, — сказала Нэнси. — Он жив. Глядите!
Человек пошевелился, луна осветила его спокойное лицо, громкий храп вырвался изо рта вместе с явным запахом спиртного.
— Фу! — сказала Бесс. — Эта пьянь валялась на моих ногах!
— Думаю, в этом заключалась еще одна часть шутки, которую проделали с нами, — сказала Нэнси. — Только уже вне программы.
— Ас нашими сумками тоже пошутили? Как думаете? — спросила Джорджи. — У меня там были кое-какие деньги, да и у вас тоже, наверное. Поищем?
