Артем Кораблев - Охота на привидений
— Дядя Паш, но он же все-таки нашел Ганнибала, — это Светка, опять заступается.
— И тебя никуда не возьму! Вот пусть Ирка или Андрей с тобой ездят — пожалуйста. А со мной — все, никуда не поедете. На фиг мне это нужно, по сугробам да по ямам лазить, из могил кого-то вытаскивать?
— Ха-ха-ха, — это дядя Егор.
— Чего ржешь, а если бы мы его не нашли? Если бы он себе там башку сломал или ногу даже? Что тогда?
— Павлик, помнишь, как мы с тобой с сарая прыгали и в сугробе застряли? Я через полчаса вылез, а ты еще час сидел, тебя твой батя раскапывал.
— Не помню! А вот как драли меня за это, помню!
Я молчу. Лежу в постели, носом к стенке, укрыв башку одеялом, и притворяюсь, будто сплю. По случаю моей болезни меня разместили на диване, а не на раскладушке.
— Тише вы! — опять Светкин голос. — Разбудите.
Долгое молчание, потом почти шепот Пал Палыча:
— Сейчас тетка Дуня придет. Она его враз поднимет. Завтра как огурчик будет.
Опять долгая тишина, только кто-то, стараясь не скрипеть дверью, выходит из комнаты. Я притворяюсь, что сплю.
На стене ходики с Иванушкой на Горбунке. Маятник качается, но тиканья не слышно, наверное, что-то испортилось внутри часового механизма.
— Это я им сказала, чтобы не тикали, — говорит мне черная кошечка на лавочке — А то растикались тут, спать мешают.
Уточка согласно кивает головкой.
— Да ты сама помолчи, — ворчит на кошку из-под лавки черная собачонка с агатовыми глазками навыкате. — Сама спать мешаешь.
Собачка сворачивается кольцом и засыпает. В комнату входит Тамерлан, на губах его дежурная улыбка арлекина.
— Здорово, чуваки, — приветствует он всех прямо с порога. Никто не отвечает ему на приветствие. А кошка смотрит строго, с осуждением.
— Тамусь, — удивленно обращаюсь я к своему булю, — ты что же у меня, тоже заговорил?
— Ага!
— Это еще что за чудище? — Старая коза злобно скалит желтые неровные зубы и наступает на моего пса, угрожающе наклонив рога. — А ну, пошел отсюда, белым тут не место!
Тамерлан весело виляет хвостом и начинает дурашливо припадать на передние лапы.
— Поиграем?
Маленький черный бесенок в курточке злобно шипит и урчит со стола:
— Пшел вон прид-у-ур-ррок!
— Сам козел, — отзывается Тамерлан.
— Я тебе покажу козла! — старая коза бросается на Тамерлана, выставив вперед острые рога.
Я знаю, что они отравлены, достаточно малейшей царапины. Но Тамка пребывает в неведении и весело скачет перед козой из стороны в сторону. Я хватаю его за хвост и отбрасываю за спину. Но он опять рвется вперед и подсекает меня под коленки. Я падаю, слышу какой-то визг. Прямо надо мной противная рожа козы. Она целится в меня отравленными рогами. Мне хочется закричать от ужаса.
— Тихо, тихо. Лежи, лежи, — баба Дуня удерживает меня в постели сухонькой ручкой. — Приснилось, что ли, что? Лежи, лежи.
Я опять в постели в доме у Пал Палыча.
— Баба Дуня, а вы не коза?
— Че-е-во-о? Што удумал. Приснилось видно, — удивляется старушка. — Жар у него, — говорит она уже кому-то в сторону.
— Да знаю, — отзывается голос полковника.
— Ты ему чего давал? — опять спрашивает баба Дуня.
— Ничего. Только водкой растер. А так у меня тут и нет ничего.
— Ну ладно, водкой это правильно. Сейчас я ему сама лекарство дам.
Через некоторое время баба Дуня подносит мне чашку с какой-то бурдой, пахнущей травами.
— На-ка, выпей. Потом поспишь, и сразу легче станет. Завтра поправишься.
Я приподнимаюсь на локте. Теперь мне видно Пал Палыча и Светку, они сидят за столом, и оба смотрят на меня. На коленях у Светки спит Ганнибал, уже без курточки.
Питье бабы Дуни не такое уж и противное. Допив, я откидываюсь на подушку и скоро снова проваливаюсь в сон.
Проснулся я уже поздно утром. В комнате никого не было, только Ганнибал опять спал, свернувшись у меня в ногах.
Самочувствие мое было прекрасное, будто и не заболевал. Видать, баба Дуня знала, что делала, когда давала мне свое варево. Спасибо ей.
Вставать я не спешил. Мне очень хорошо лежалось. И не только лежалось, но думалось. Значит, главное дело, зачем мы сюда приехали, я так или иначе сделал. Вон это дело башку вывернуло и дрыхнет. Значит, и Светка довольна. А вот я нет. Уж больно много загадок накопилось за два дня и две ночи, вчерашний день, проведенный в постели, и эту ночь можно не считать. Во-первых, осталась неразрешенной загадка с духом Куделина, во-вторых, непонятно, что тут делают приезжие и куда они в церкви пропали, в третьих, кто надел на Ганнибала курточку, если Кулешовы и баба Дуня его и в глаза не видели, а Максимыч от "мелкого беса" чуть ли не с ногами на стол залезал? И это еще не все, прибавилась еще одна загадка, да не загадка, а прямо-таки загадище: кто и зачем могилу разрыл, в которую я в ту ночь сверзился? Да ведь и это не все. Кто в полночь на кладбище бабу Дуню чертовкой кликал? И откуда взялась эта проклятая коза, которой никто у бабы Дуни раньше не видал и из-за которой я по второму разу в могилу грохнулся. Я чувствовал, что все это неспроста, уж слишком много тайн накрутилось здесь вокруг церкви и кладбища. И все мне казалось, что разгадка рядом где-то, что-то кто-то мне уже подсказывал. Вот только что? Я никак не мог этого вспомнить. Неужели же баба Дуня и вправду ведьма? Я готов был уже поверить и этому.
Тут скрипнула за окном калитка, потом хлопнула входная дверь, потом проскрипела дверь в сенях, в кухне немного потопали, распахнулась последняя дверь, и в комнате появилась Светка, вся красная с легкого морозца, свежая и холодная.
— О, живой, — сказала она, — проснулся.
Она присела ко мне на кровать, и я тихонько погладил ее по плечу.
— Ну, ты как? — спросила Светка, отстраняясь.
— Я уже поправился.
— Домой хочешь?
— Не-а.
— Давай тогда дядю Пашу уламывать. Он к Егору Митричу пошел узнавать, когда машина с молоком в город из Андреевки пойдет.
— Да-а, — протянул я. — А ты где была?
— В коровник с бабой Дуней ходила, молока тебе принесла. Сейчас налью.
Светка встала, хотя я и пытался ее удержать, и отправилась на кухню. Ганнибал резво поскакал за ней, успев прошмыгнуть в закрывающуюся дверь.
Пока моя подруга звякала за дверью чашками и ложками, я лежал и составлял в голове план, как бы нам уломать ее дядюшку. Светка вернулась и принесла две чашки молока и два ломтя хлеба с маслом — одна порция мне, другая ей. Ганнибал остался на кухне, наверное, ему там тоже что-нибудь перепало. Я вполне мог бы подняться и сесть за стол, но предпочел завтракать в постели.
— Слышь, Свет, — начал я, проглотив первый кусок и запив его парой глотков душистого деревенского молока.
— Чего? — с набитым ртом откликнулась она.
— Я что думаю: если мы твоего дядю не убедим, так я опять больным прикинусь. Протянем, пока машина уйдет, и будем следующей дожидаться.
— Годится, — немного помолчав, согласилась Светка. — Но это на крайний случай. Надо упросить.
— Конечно, на крайний. Конечно, надо упросить, — согласился и я.
Вскоре вернулся и Светкин дядя.
— Ну, как больной? Оклемался малость? — начал он прямо с порога.
— Да ничего, — невнятно протянул я, не поднимаясь в постели.
— Машина завтра будет, — заметил Пал Палыч.
Мы со Светкой пока промолчали.
Пал Палыч разделся, сходил на кухню и вернулся обратно уже с кружкой молока и бутербродом.
— К Егору племянник приехал, — жуя, сказал он. — С приятелем. Охотиться будут.
— Ура! — не удержалась Светка, а я неосторожно бодро сел на кровати. Пал Палыч еще в поезде обещал нам охоту именно с этими людьми.
— Тихо! Тихо! Лежи, лежи! Вас теперь это не касается!
— Ну, дядя Паша, — жалостливо заныла Светка.
— Нечего по кладбищам ночью шастать. Будете дома сидеть, а то враз в Москву, понятно?!
Мы опять промолчали, но было очевидно, что удача нам улыбалась.
— Это те самые ребята, что в прошлый раз были. Помнишь, когда мы сюда с твоими приезжали? Когда еще этот чертяка пропал.
Пал Палыч имел в виду котенка.
— Помню, — кивнула Светка.
— Они часто сюда наезжают, — продолжал полковник. — Охотиться любят. А места здесь хорошие. Уж я-то знаю.
На этом разговор временно прекратился, и Пал Палыч включил телевизор.
Я еще часа два в тот день провалялся в постели, а потом мне это так надоело, что я встал, оделся и стал изнывать от безделья перед черно-белым экраном. Светка готовила обед. А Пал Палыч опять смотался к дяде Егору и его племяннику — как он выразился: "Обсуждать планы охоты". Там он задержался до вечера. А вечером у нас собрались гости.
Сначала пришел Вовка и сообщил, что завтра его на охоту тоже не берут, хоть, правда, и сказали: "Посмотрим". Потом вернулся Пал Палыч. И наконец заглянул на огонек Максимыч. Я догадывался, что сейчас мне придется рассказывать о моем вчерашнем приключении. Так оно и вышло.
