Екатерина Вильмонт - Хитрый ход
– Все, мы поехали. Где Наташа живет?
– Подожди, Саша! – перебила подругу Ксюша. – Мы ведь не знаем, как она выглядит. Есть у нее какие-нибудь особые приметы?
– Особые приметы? – задумался Гошка. – Ага, есть! У нее родинка над верхней губой. Небольшая, но красивая, ей идет. А вообще она среднего роста, худенькая, волосы каштановые, глаза серые.
– Волосы длинные?
– Нет, у нее стрижка, челка на лбу.
И голос особенный, низкий.
– Красивая? – уточнила Ксюша.
– Красивая, – кивнул Гошка.
– Сучара! – добавил Леха.
– Ну теперь все более или менее понятно, – улыбнулась Ксюша, – так где она живет?
– У метро «Юго-Западная».
По дороге Саша сказала:
– Ксеня, а ты хоть представляешь себе, что мы там делать будем?
– Для нас главное – узнать, уехала она или нет. Поэтому для начала мы просто пойдем и позвоним ей в дверь.
– Ой! А что мы скажем?
– Не знаю еще, что-нибудь само скажется.
– Да что ты, Ксеня, так нельзя, надо хорошенько продумать…
– У тебя есть идеи? Предлагай!
– Понимаешь, мне кажется, если мы собираемся за ней следить, то нам не стоит ей на глаза попадаться. Она вон какая приметливая…
– Но как же узнать, уехала она или нет?
– Давай по телефону позвоним. Попросим какую-нибудь Марью Ивановну.
– Тогда зачем мы вообще туда премся?
Могли из дому позвонить. Но если трубку никто не возьмет, это еще вовсе не будет означать, что она уехала. Она могла куда-нибудь пойти, в магазин, например, к соседке или по делу… Или просто не берет трубку. Кстати, скорее всего, она не подойдет к телефону, ведь и Лидии Павловне и Витасику она сказала, что уезжает.
– Но тогда она и дверь не откроет.
– Может, и не откроет, но только вряд ли она будет в темноте сидеть. Скоро стемнеет, и свет-то она зажжет.
– А я вот подумала: если она скрывается, делает вид, что уехала, то дома, скорее всего, и не появится. Засядет у какой-нибудь подруги, и нам ее ни за что не отыскать.
– Да ну, Сашка, тебя послушать, так вообще руки опускаются. Тебе не кажется, что ты все слишком усложняешь?
– Может, и так.
– Знаешь, мы все попробуем: и по телефону позвоним, и в дверь тоже. А на самый худой конец – сунемся к соседям, и вот тут уж мы многое узнаем.
– У соседей?
– Вот именно! Авось на какую-нибудь старую сплетницу нападем…
– На старую сплетницу? – засмеялась Саша. – Это было бы здорово!
Выйдя из метро, девочки первым делом отыскали телефон-автомат и набрали номер Наташи. Вопреки ожиданиям трубку сразу сняли. Ответил звонкий детский голос.
– Можно попросить Наташу?
– Тети Наташи нет. Она уехала.
– Уехала? А когда вернется?
– Я не знаю.
– Послушай, а кто-нибудь из взрослых есть поблизости?
– Ага, бабуся.
– Так позови бабусю.
– Бабусь, тут тебя спрашивают.
– Алло! Алло! Кто меня спрашивает?
– Здравствуйте, я хотела поговорить с Наташей…
– Наташа уехала.
– Давно?
– Да уж с неделю, наверное, я ее соседка, цветы поливаю, уже в третий раз, да, да, неделя уже…
– Когда вернется?
– Сказала, уезжает отдыхать. На месяц вроде. А что передать ей?
– Да нет, спасибо, я звонила ей на работу, сказали, что ушла в отпуск. Ничего передавать не нужно, спасибо. Я позвоню через месяц.
Саша повесила трубку и передала Ксюше все, что сказала соседка.
– Так, совершенно ясно, что она где-то скрывается, причем уже целую неделю.
– Подожди, но ведь она была в мастерской. И Гошка с Лидий Павловной ее видели.
– Она просто не могла не открыть им.
Она же знала, что у Лидии Павловны есть ключи; кроме того, она могла заметить их в окно, их-то ей опасаться нечего было. Им она в два счета запудрила мозги.
– Ну, не очень-то…
– Вопрос в том, что она делала в мастерской?
– Скорее всего, искала то, что потом продала Витасику. А вот скажи, что нам теперь-то делать?
– Наверное, домой ехать. Что ж еще-то?
Здесь она в ближайшее время не появится.
В мастерской тоже. Где ж ее искать?
– Значит, мы в тупике?
– К сожалению, да, в тупике.
Девочки вернулись домой и позвонили Гошке.
– Плохо! – сказал Гошка, выслушав их рассказ. – Что ж, остается нам только Витасик. Но все-таки одно хорошо – он живет близко.
– И еще у нас каникулы! – поддержала его оптимизм Ксюша. И вдруг спохватилась:
– Гошка, я вот о чем подумала. Если она уже неделю скрывается, куда ж ей Витасик-то звонил?
– На сотовый, наверное.
– А…
– Ладно, Ксюха, до завтра отдохнем, а с утра поглядим, чем будет заниматься Витасик.
Гошка позвонил Шмакову, сообщил то, о чем узнал от Ксюши, и они условились встретиться завтра в девять утра.
Не успел Гошка повесить трубку, как телефон зазвонил.
– Алло!
– Гоша? Это Лидия Павловна. Гошка, все в порядке.
– Что в порядке?
– Мне только что звонил Толя!
– Здорово! – обрадовался Гошка. – Откуда?
– Из Амстердама! Сказал, что вернется недельки через две, что он очень доволен…
Правда, было совсем плохо слышно. И вот я сразу же звоню тебе. Все хорошо!
– Вот и чудесно. Лидия Павловна! Я очень за вас рад!
– Я хотела ему сказать, что нашелся его бумажник, но было очень, очень плохо слышно.
– " – Понятно.
– Гоша, когда Толя вернется, я обязательно хочу вас с ним познакомить и рассказать, сколько вы для меня сделали.
– Лидия Павловна, мы ничего особенного не сделали, мы только хотели…
– Гошенька, обещай мне, что вы перестанете следить за тем человеком. Это опасно и уже не имеет смысла. Просто неоправданный риск!
– Конечно, мы не будем. Зачем? Спасибо, что позвонили, Лидия Павловна. Я очень рад.
Положив трубку, он задумался. "Да, пожалуй, нет больше смысла заниматься этим делом. Оно как-то само собой закончилось.
Главное действующее лицо, Горенич, жив-здоров и находится в Амстердаме. Его подруга Наташа его предала, но это уж их личное дело. А Витасик… Что ж, он опять вышел сухим из воды. Конечно, можно за ним проследить, но если он купил то, что хотел, то сейчас нет смысла заниматься преступной деятельностью, а надо просто ходить на работу, гулять с собакой, а нам только время терять?" И Гошка опять позвонил Шмакову.
– ! Гошка, что стряслось?
– Отбой, Леха!
– Какой еще отбой? – не понял Шмаков.
– Завтра спи хоть до вечера!
– Почему это?
– Горенич нашелся.
– Иди ты! Где он?
– В Амстердаме!
– Откуда сведения?
– От Лидии, откуда же еще. Она только что звонила. Рада до смерти.
– Надо думать, рада! Сынишка нашелся.
И чего говорит?
– Что вроде все у него нормально. Но там было очень плохо слышно. И Лидия просит нас бросить это дело. Думаю, она права.
Какого черта нам искать?
– Да, скорее всего, так. Ну и роскошняк.
По крайней мере выдрыхнемся от пуза! Тоже не хило!
На этом друзья простились. Гошка еще позвонил Саше, но ее не оказалось дома.
Тогда он известил обо всем Ксюшу.
И с облегчением вздохнул. Но мысли против воли возвращались к этой истории. И что стоило этому Гореничу раньше догадаться маме позвонить? Дурной какой-то… Однако Гошкины мысли опять прервал телефон.
– Могу я поговорить с Георгием Гуляевым? – спросил незнакомый мужской голос.
– Я слушаю!
– Здравствуй, Георгий. У меня к тебе дело.
– Какое дело?
– Я вот вчера вернулся из Германии, привез тебе посылку от твоего папы. И письмо.
Ну и, разумеется, приветы! Не мог бы ты ко мне заехать?
– Мог бы. А когда?
– Давай уж завтра, Георгий. Сегодня у меня еще куча дел…
– Хорошо. А куда надо приехать?
– Университетский проспект знаешь?
– Найду!
– Вот и отлично. В одиннадцать часов сможешь?
– Конечно.
– Тогда запиши адрес!
Гошкино сердце взволнованно билось. Все-таки отец не забыл про него! Прислал что-то, а в письме, наверное, приглашение на зимние каникулы, как он и обещал. Гошкин отец, Андрей Иванович Гуляев, художник, много лет назад уехал в Америку и сгинул.
Ни жена, ни сын ничего о нем не знали. В сентябре Гошка с мамой на неделю ездили отдыхать на Майорку. И вот на Майорке они случайно повстречались с Андреем Ивановичем. Теперь он жил в Германии и чрезвычайно обрадовался встрече с сыном. Всю неделю они провели вместе, отец даже предложил Гошке перебраться к нему в Германию, на что Гошка ответил категорическим отказом. А вот приехать на зимние каникулы согласился. Отец несколько раз звонил сыну, теперь что-то прислал… Этот мужик сказал, что посылку. Интересно, что там?
Гошка заволновался. Значит, отец все-таки любит его. Заслышав, как поворачивается ключ в замке, он бросился в прихожую:
– Мама!
– Гошка? Ты дома? Что стряслось?
– Мамочка, папа посылку прислал! И письмо!
– Ну и что же он пишет?
– Не знаю, завтра к одиннадцати поеду за посылкой. Здорово, правда?
