Дмитрий Щеглов - «Златник» князя Владимира
– А, что ты хочешь? Видишь у нас и денег нет, карманы зашиты, нечем расплачиваться.
А я не растерялся и в лоб его спрашиваю:
– «Отвечай, где клады зарыты»? Повертелся он туда, сюда, деваться некуда, надо сдавать свою братию, и отвечает мне. Мол, так и быть скажу тебе, где клады зарыты, но ты принеси мне сначала огненной воды.
Что ты будешь с ним делать, не за бороду же его таскать?
– Так у них и бороды, были? – удивилась бабушка.
– Да наверно, с утра не побрились, – поддакнул Данила.
– Как с утра, если была глубокая полночь, – бабушка начала отлавливать на вранье, моего друга. История, которую начал рассказывать Данила ей совсем не нравилась. Но Данила и тут вывернулся.
– У них утро, начало ночи. В общем, мне этот мужик и говорит…
– Как мужик? – теперь бабушка внимательно следила, за каждым словом врунишки. – Они архангелы разве не бестелесны?
– Если бы так, – справившись с половиной торта, отвечал мой дружок. – Субстанция у них непонятная. Вроде бы и ничего нет, одни крылья натуральные. А сущность продажная, в воздухе раздваивается, не поймешь, то ли мираж, то ли бомжи какие.
Тут по-моему он слишком сильно загнул. Я сел за стол, и пока бабушка ходила на кухню за прибором, шепнул ему:
– Ври в меру.
Данила приняв к сведению мое замечание продолжал:
– Стали мы с ними условия договора обсуждать, чтобы каждому остаться при своих интересах, мне при кладе, им при святой воде.
– Ты же говорил про огненную воду, а теперь буровишь про святую, – в очередной раз перебила его бабушка, – что же ты на архангелов наговариваешь.
– На них наговоришь, как же, – обиделся Данила. – Выпытали у меня все, что им нужно, обманули, ни слова, про клады не сказали, сели на летающую тарелку и улетели. Вот и верь после этого разным проходимцам с красным носом, даже если они с неба.
– А какая она из себя летающая тарелка? – спросила бабушка, поняв, наконец, что Данила второй день водит ее за нос.
– Ничего интересного, только не такая как ее показывают по телевизору, она была больше на цыганскую кибитку похожа. Сели оба «гавриила», заложили крутой вираж и на тот конец города, прямо к магазину.
– Врешь ты конечно, здорово, – сказала в конце рассказа Данилы бабушка, – а я тебе сначала почти поверила.
Данила горько вздохнул и сказал:
– Я так и знал, что вы мне не поверите, что я с двумя архангелами встречался, поэтому я у них из космического корабля, из их телеги вот что вытащил, – и тут Данила показал сверкающий, отполированный до блеска обычный металлический камертон. Человек, не имеющий отношения к музыке, ни в жизнь не догадается, для чего он предназначен. Данила, стукнул им по столу и протянул его бабушке. Камертон гудел. А Данила для вящей убедительности еще присовокупил:
– Я еще удивился, как они без него взлетели. Как бы авария не случилась, еще по моей вине грохнутся на грешную землю.
Техник– смотритель летающей тарелки, выпив четыре стакана чая и съев в одиночку торт, счастливо отвалился от стола. Он протянул руку обратно за камертоном.
– Оставлю его у себя, вдруг сегодня ночью прилетят за ним обратно, верну так и быть, чужого мне надо.
Вчера кувшин с монетами появившийся после вещего сна, сегодня натуральная деталь с летающей тарелки издающая непонятный гул. Но главное, Данила и вчера и сегодня так серьезно рассказывал, что не поверить ему о приснившемся вещем нельзя было. Бабушка проводила нас долгим и задумчивым взглядом. Я подумал, хорошо, что она не спросила Данилу, «какая погода на том свете».
Глава XIV
Срочная телеграмма
Мы вышли на улицу. Надо было обдумать, как дальше действовать. Мы теперь точно знали, что напавшие на нас вчера бандиты, были Фитиль с Гориллой. Притом Данила боролся с Фитилем, а я в это время ничем не мог помочь своему приятелю, зажатый в мощных тисках Гориллиных рук. То, что монета «златник» была у Фитиля, у нас не вызывало сомнений. Мы, пока не могли ничего придумать, чтобы вернуть ее обратно. Не поджаривать же Фитиля на костре. А не мешало бы. Враз монета нашлась бы. Выплескивая друг на друга переполнявшие нас чувства негодования, мы подошли к дому соседа.
– Если бы ты вчера не зажилил «златник» и показал его Петру Петровичу, сегодня он был бы у нас, – наехал я на Данилу. – А то на ногу мне наступает, молчи. Вот и домолчались, а «златник», тю, тю.
– Как он был бы у нас, если я его весь день в кармане носил? – огрызнулся мой приятель.
– Оставили бы вчера почистить, а сегодня забрали, вот так он у нас и остался бы, – снова стал упрекать я своего приятеля.
– Чего его чистить, он и так был золотой. Видел, как блестел?
– Видел, видел, – передразнил я его, – ты даже не дал его толком разглядеть, сунул скорее подальше, как будто ты один был ему хозяин, а мы с Настей никто.
– Кто никто? – раздался у нас за спиной голос нашей подружки. Назови, говорят, имя собаки, как она тут же залает. Настя в упор смотрела на Данилу.
– Рассказывай, что случилось, где монета? – наступала она на него, – На Багамы хочу. Надоело пыль городскую глотать. Гони монету, я хочу продать свою третью часть.
А продавать оказалось нечего. Мы рассказали Насте, как на нас вчера ночью напали бандиты и как героически мы сопротивлялись. Все те удары колом, что вчера достались Фитилю от мужика, мы, конечно, приписали себе. Слушая Данилу, можно было подумать, что он был Голиафом или состоял в дружине Ильи Муромца. Кол у него стал походить на телеграфный столб, а удары на Фитиля сыпались со скоростью барабанных палочек.
– Хватит врать, – остудила его Настя, – а не ты ли зажилил монету, и теперь сваливаешь, бог знает на кого? Фитиль может быть ни слухом, ни брюхом не ведает о том, что ты ему приписываешь.
Данила забожился:
– Да вон хоть Макса спроси, Фитиль у меня всю мелочь из кармана выгреб, а с ней и «златник». Ничего я не зажилил, – и Данила вывернул карманы.
– Посмотри мне в глаза, – сказала ему Настя. – Я тебе не верю. Мне кажется если тебя хорошо потрясти, то из тебя золотые монеты посыплются.
Данила не на шутку обиделся и стал животом толкать Настю. Он давно приспособил его вместо тарана. Другие головой пробивают стены, грудью лезут на неприятеля, а у него своя тактика.
– Ты не меня тряси, а Фитиля. Монета у него, – сорвался на крик Данила. – И этот хмырь пока не знает ее настоящую стоимость.
– Не все же такие темные и неграмотные как ты? – не унималась Настя. Видно пропажа так негаданно свалившегося на нас богатства не давала ей спокойно дышать и думать о чем-нибудь другом.
Переругиваясь и обвиняя друг друга в головотяпстве и отсутствии серого вещества, мы остановились перед воротами дома Хромого. У нас еще оставалась серебряно-медная часть клада. Пора было посмотреть, что там в банках. К нашему удивлению на двери висел замок. Только этого нам не хватало.
– Может, он за молоком пошел в город? – высказал предположение Данила.
Мы поднялись на крыльцо. В дужку замка была вложена записка. Настя прочитала ее вслух.
– «Мои молодые друзья, Настя, Данила и Максим. Не стал вас беспокоить. Срочно, должен выехать. Буду обратно через неделю. Ключ от дома под половиком, обе банки с монетами на столе. Присмотрите за Балбесом. Ваш покорный слуга. Петр Петрович».
Вот те и на. Тут столько событий, а наш главный консультант уехал в неизвестном направлении. Не зная, что и подумать, растерянные, мы нашли ключ и открыли замок. Видно было, что хозяин дома собирался второпях. Обычно, у аккуратного Петра Петровича, посуда на кухне не была вымыта, а навалом свалена в раковину, дверца гардероба раскрыта. На диване лежала видимо забытая свежая сорочка. Что могло случиться? Куда он мог так спешно уехать?
– Может быть он нашел какую-нибудь супердревнюю монету, когда с них ржавчина сошла? – высказал догадку Данила, – и поехал срочно в Москву, в Академию монетных наук.
Настя презрительно на него посмотрела:
– Нет такой академии, и не было ее сроду.
– Ну да рассказывай, как же, Монетный двор есть, а «монетной» академии нет.
Но Даниле так понравилась собственная версия отъезда Петра Петровича, что он стал ее дальше развивать:
– Я думаю, Петр Петрович нашел такой же старинный «сребренник», как наш «златник» и подался на Монетный двор. Монетный двор знаете, был еще когда?
– Когда?
– Еще во времена Ивана Грозного.
– А что ему делать на Монетном дворе? – не поняли мы с Настей.
– Как что? Если двор такой старый, там по углам знаете, сколько хлама валяется? Вон в монастыре хотя бы, раньше был хлебозавод, а посмотрите рядом какая свалка, чего там только нет. Так и на Монетном дворе, если монета какая не получилась, или криво вышла, куда ее девать, небось на свалку как обычно выбрасывали. Там, во дворе у них если по углам покопаться, не один кувшин такой ржавчиной, как мы нашли можно заполнить.
– Ты серьезно так думаешь? – спросила Настя.
