Анна Устинова - Тайна «Коварной русалки»

– Слушайте, – сказал Петька. – Мне почему-то кажется, что ночью преступников кто-нибудь спугнул. Поэтому они не могли оставаться дольше в библиотеке. И им показалось куда более безопасным прихватить картину с собой.

– Ой, ребята! – схватился за голову Шмельков. – У меня от ваших версий уже мозги в трубочку свернулись. И в отделение уже пора возвращаться. Давай-ка, Петька, я быстренько запишу твои показания, и до завтра расстанемся. Утро вечера мудренее.

Петька еще раз повторил, что и в какой последовательности увидел утром. Шмельков тщательно занес его показания в протокол.

– Ну, будьте здоровы, живите богато, – попрощался капитан. – Мы с вами, братцы, вот как договоримся. Если чего увидите или в голову там придут какие-нибудь интересные мысли, сразу звоните мне в отделение. Но, в общем, я и сам у вас в поселке теперь постоянно крутиться буду.

– А вы нам расскажете, если что-нибудь новое выяснится? – спросила Настя.

– Обязательно, – пообещал Алексей Борисович. – Но только если это не будет служебной тайной, – уже заводя мотоцикл, добавил он и уехал.

– Наверное, Шмельков мечтает о Тяпиной премии, – пробормотал Димка. – Вряд ли Алексей Борисович нам ее уступит.

– Не знаю уж, как Шмельков, но ты, Димочка, ее точно никому не уступишь, – скривила губы в усмешке Маша.

– Почему обязательно Димочка! – возмутился брат. – Естественно, если мы с вами раньше Шмелькова во всем разберемся, то и потребуем у Тяпы премию.

– Черствый ты человек, – покачала головой Настя. – Тебе эта премия на шоколадки, а у Шмелькова, между прочим, большое семейство. Попробуй проживи на милицейскую зарплату.

– Думаю, Тяпа столько отвалит, что шоколадками можно не ограничиваться, – алчно произнес Димка.

– Вот что деньги с людьми делают, – скорбно заметила Маша.

– А особенно халявные, – подмигнул девочкам Петька.

– И это ты называешь халявными! – воскликнул Димка. – Ты представляешь себе, что такое раскрыть подобное преступление? Особенно если в этой раме какой-нибудь ценный бриллиант был запрятан.

– Я-то как раз представляю, – кивнул Петька. – Вернее, пока ничего себе не представляю.

– А давайте после ужина попробуем еще раз поискать оставшийся обломок рамы, – подала идею Настя.

– Попытка не пытка, – откликнулся Петька.

– Сомневаюсь, чтобы они кусок с тайником просто так выбросили, – покачала головой Маша.

– А я думаю, что это вполне могло случиться, – продолжала Настя. – Тем более если они улепетывали на электричке. Зачем им тащить с собой кусок тяжеленной рамы. Ведь то, что хранилось в тайнике, они скорей всего вытащили на берегу пруда.

– И вообще, – дошло вдруг до Димки, – если бы они ехали на машине, то, наверное, утащили бы с собой и раму, и картину. А уже где-нибудь дома и разбирались бы что к чему.

– Это если они на себя работали, – ответил Петька. – А если, скажем, жуликам велел украсть из библиотеки картину какой-нибудь заказчик? И поджидал их около Борского пруда. Тогда они отдали ему картину, а он стал немедленно проверять, не украли ли они драгоценности из тайника.

– Слушай, Петька, – воскликнула Настя. – Но тогда этим заказчиком вполне мог быть Ростислав Кузьмич. Например, он с этими жуликами расплатился. Они вроде ушли, а он начал разламывать раму. А жулики на самом деле затаились в кустах и все видели.

– Точно! – даже подпрыгнул Командор. – А потом жулики как следует треснули Ростислава по голове, бросили в пруд и смылись вместе с сокровищами. И раму, естественно, бросили на берегу.

– Верней, они скинули обломки рамы в пруд, – уточнил Димка. – А уж потом их прибило к разным берегам.

– Тогда кусок, в котором тайник, по идее, должен где-нибудь там найтись, – воодушевился Петька.

– Только чем это нам поможет? – спросила Маша.

– Во-первых, если найдем его, то наша версия подтвердится, – ответил Петька.

– А если мы кусок рамы найдем, а тайника там не окажется? – очень внимательно посмотрел на него Димка.

– Это я как раз хотел сказать во-вторых, – хлопнул старого друга по плечу Командор. – Если тайника не окажется, то, значит, драгоценности совершенно ни при чем. И поиски следует предпринять в ином направлении.

Тут Маша, схватившись за голову, объявила:

– У меня, по-моему, сейчас, как у Шмелькова, мозги свернутся ото всех этих версий.

– Поэтому нужно сделать перерыв на ужин, – был совершенно согласен с ней Петька. – Я, как поем, за вами зайду.

– И на ужин нам следует поторопиться, – посмотрел на часы Димка. – Иначе бабушка… – и он кинул очень выразительный взгляд на сестру.

Та без слов двинулась в сторону дачи. Пожилая ученая дама Анна Константиновна после кончины мужа ушла из научного института, где они много лет работали, и стала жить круглый год в Красных Горах, лишь изредка, по ее собственным словам, совершая набеги на московскую квартиру, где теперь были полноправными хозяевами родители Димы и Маши. Во-первых, Анна Константиновна считала, что «трем поколениям под одной крышей никак не ужиться». Во-вторых, уверяла, что на даче гораздо лучше себя чувствует. А в-третьих, подчинила «остаток дней» созданию воспоминаний. «Мне довелось общаться почти со всеми великими современниками, – часто повторяла бабушка Димы и Маши. – И с моей стороны было бы просто преступлением не оставить своих записок потомкам».

Поначалу Анна Константиновна писала, что называется, для себя. Однако полгода назад ее мемуарами заинтересовалось одно крупное издательство, которое выпускало серию мемуаров «Мои года – мое богатство». С Анной Константиновной был заключен договор. С той поры она работала над своими воспоминаниями как одержимая. И начинала ужасно раздражаться, когда близнецы нарушали ее режим, опаздывая к завтраку, обеду или ужину. Вот почему Дима и Маша сейчас, несмотря на палящий зной, который не ослабел даже к вечеру, спешили изо всех сил.

– Неужели мы возле пруда еще какие-нибудь следы преступников обнаружим? – говорила на ходу Настя.

– Жизнь покажет, – не любил торопиться с выводами Димка.

– Если не обнаружим, то еще остается Ростислав Кузьмич, – напомнила Маша.

– И что ты с ним собираешься делать, если он ничего не помнит? – повернулся к ней Димка.

– Надо его навестить в больнице, – ответила Настя.

– Да-да, – покачал головой Терминатор. – Мы его навестим, а он каждому по фонарю под глазом поставит.

Тут Настя поравнялась со своими воротами.

– Мы дождемся Петьку, а потом за тобой зайдем, – сказали на прощание близнецы…

Петькины родители позвонили и сообщили, что после работы задержатся в городе. «Весьма кстати», – пронеслось в голове у Командора. Быстро сварганив пять бутербродов, он всего за какие-нибудь двадцать минут справился с едой и пошел к близнецам.

На звонок дверь открыла какая-то очень худая особа с коротко стриженными серо-седыми волосами.

– А вы кто? – оторопел Петька.

– Сперва скажите, вам кого? – не сводя с Командора исполненного недоверия взгляда, заунывно-постным голосом отозвалась та.

– Да я, собственно, к Диме и Маше, – смущенно пролепетал мальчик.

– В таком случае извольте сперва представиться, – не торопилась пропускать его в дом седая особа.

– Это к нам! Это к нам! – вылетели в переднюю близнецы.

Седая особа с видимой неохотой посторонилась.

– Все-таки воспитанные молодые люди обычно сперва представляются, – словно бы вскользь заметила она.

– Петр Миронов, – удовлетворил ее любопытство Петька.

Однако седая особа, даже не обернувшись, прошествовала в гостиную Серебряковых.

– Это еще что за мымра? – прошептал Петька.

– Это Какумирала, – иронично сощурилась Маша.

– Чего? – не расслышал Петька.

– Какумирала, – косясь на плотно прикрытую дверь гостиной, отчетливо произнес Димка.

– Она что, из Финляндии? – задал новый вопрос Командор.

– Почему из Финляндии? – удивился Димка. – Она из Москвы.

– Но все равно, наверное, финка или эстонка, – предположил Петька.

– С чего ты взял? – уставились на него близнецы. – Обыкновенная русская женщина.

– Младшая сестра покойной бабушкиной подруги, – добавила Маша.

– А почему же у нее фамилия такая странная? – по-прежнему недоумевал Командор. – Или это фамилия мужа?

– Мужа? – с таким ужасом переспросил Димка, словно Командор, по меньшей мере, обвинял таинственную Какумиралу в каком-нибудь тяжком преступлении. – Да никогда у нее мужа не было.

– Почему же такая фамилия? – недоумевал Петька.

– Во-первых, не фамилия, а имя, – ответил Димка.

– Вернее, простое русское прозвище, – уточнила Маша.

– Что-то я такого русского слова не знаю, – окончательно сбили с толку Командора объяснения близнецов.

– Как… умирала, – раздельно произнесла Маша.

– И впрямь не финское прозвище! – разобрал смех Командора. – А почему вы ее так называете? Она что, действительно умирала?