Владимир Сотников - Похищение неправильной собаки
Галка встрепенулась:
– А для чего? Все-таки…
– Ну, не будем думать о плохом, – успокоил ее дядя Петя. – Если бы им собака на чучело понадобилась, долго с ней возиться бы не стали. Так что расстраиваться пока нечего. И надежду терять ни в коем случае нельзя. Даже не надежду, а уверенность. Жива, конечно, ваша Тяпа. Ждет, что мы ее найдем.
Это «мы» очень подействовало на ребят. Дядя Петя сказал это таким уверенным тоном, что уверенность заполнила и их.
– Как у вас со временем? – спросил водитель. – А то мне идея одна пришла в голову. Но, может, лучше завтра…
Ребята переглянулись и удивленно уставились на него. Еще спрашивает! У них в головах нет ни одной идеи, у него появилась – и откладывать на завтра?!
– Мы слушаем, – вежливо сказала Галка.
Емеля даже удивился, покосившись на нее. Ничего себе, какая воспитанная сдержанность! Может быть, она вспомнила Емелино замечание в адрес Кирилла?
– Мы слушаем и не перебиваем, – словно объясняя такую, совсем ей не свойственную, невозмутимость повторила Галка. – В целях экономии времени.
– Здесь недалеко есть одно заведение, – сказал дядя Петя. – Я там один раз был. Меня отец Кирилла посылал за материалами для своей… – он кашлянул, – работы.
– За какими… материалами? – судорожно сглотнул Емеля. – За скальпелями?..
– Ну, не так все страшно. Не за скальпелями – за самой обыкновенной краской. Какой шерсть красят.
– В собачью парикмахерскую? – спросила Галка.
– Не в парикмахерскую, а в собачью гостиницу. Ну, знаете, если хозяева уезжают, то могут сдать туда на это время своих животных. Но мне эта гостиница показалась странной…
– Чем же? – спросила Галка.
– А вот как раз обилием этих самых красок и красителей. Для чего они в обычной собачьей гостинице? Действительно похоже на парикмахерскую. К тому же мне их выдали в комнате, которая была похожа на настоящий лакокрасочный магазин.
– Так что же мы стоим? – воскликнул Емеля.
Через десять минут машина остановилась у железных ворот. Никакой вывески на них не было.
– Но здесь ничего не написано, – сказала Галка.
– Вот именно. Это мне тоже не понравилось, – кивнул дядя Петя. – Но в прошлый раз мне было все равно – мне дали краску, я взял и уехал. Кстати, сейчас нам тоже надо будет сказать, что мы за краской. Прошлый раз мне нужен был махаон номер три и баклажан номер четыре.
– А какой фирмы? – спросила Галка. – У меня мама французской красится.
– Тут ты для мамы лучше краску не спрашивай, – посоветовал дядя Петя. Емеля не удержался, чтобы не хихикнуть. – Ладно, просто назовем цвет и скажем, как и в прошлый раз. Я же у них всего неделю назад был.
Он вышел из машины и нажал кнопку звонка на воротах. Подождал минуту-другую, нажал еще… Ворота были безмолвно-неприступны. Но дядя Петя звонил снова и снова.
– Не может быть, чтоб никого не было, – сказал он. – Здесь же собаки, кто-то же за ними ухаживает.
Он оказался прав: переговорное устройство на воротах зашипело и прорезалось злым голосом:
– Чего надо? Сегодня неприемный день. Завтра приходите.
– У меня завтра времени нет, – сказал устройству дядя Петя. – Мне только краску забрать.
– Это ваши проблемы. Ничего не знаю – сторож я и охранник. Сказано завтра, значит, завтра. Больше не звоните.
Это было сказано так твердо, что становилось понятно: звонить в самом деле бесполезно. Дядя Петя с досадой махнул рукой и сел в машину.
– Что ж, давайте я вас домой отвезу, – сказал он, заводя мотор. – Что еще остается? Эти ворота даже «Мерседесом» не взять, тут танк нужен. Но до военных действий у нас дело пока не дошло. Я ж говорил, непонятное заведение. Вроде гостиница, а вроде тюрьма. Ладно, завтра так завтра. Но завтра я в самом деле не могу – на целый день уезжаю. Вы уж потерпите денек. Так пока, по парку побегайте, поищите… Только без меня сюда не ходите.
– А о чем мы вообще с ними будем разговаривать? – спросила Галка. – Что-то я не очень поняла. О краске для чучел? И, кстати, для чего у них эта краска? Может быть, здесь тоже чучела делают?
– Да нет, это точно собачья гостиница, – успокоил ее дядя Петя. – Даже по голосу охранника понятно. Просто мне показалось, что здесь еще и что-то вроде собачьего клуба. А настоящую информацию о собачьих происшествиях только в таких местах и можно узнать. Это как джентльменский клуб – кто у кого что украл, у кого квартиру ограбили, кто куда отдыхать съездил.
«Интересные у него представления о джентльменском клубе! – усмехнулся про себя Емеля. – Хотя если элитой общества сам себя называл художник Добронравов…»
До Галкиного дома домчались быстро.
– Запишите мой телефон, – сказал дядя Петя, остановив машину на улице Кленовой аллеи. – И свои номера дайте. Обязательно созвонимся.
Когда машина уехала, Галка сказала:
– Созвонимся… Терпеть не могу этого словечка! Не люблю неопределенности. Ну что это значит? Что мы должны позвонить или что он должен?
– Ну, во-первых, он нам ничего не должен, – возразил Емеля. – И так много сделал. А мы, конечно, позвоним. Только все-таки завтрашний день мы проживем не так, как он советовал. По парку нам без толку бегать. А раз уж у нас адрес этого странного заведения появился, то у нас один путь – туда!
– За краской? – спросила Галка.
– За информацией, – ответил Емеля.
Глава VIII
Чудесные превращения
Никогда еще Емеля не возвращался домой с такой неохотой! Галке было проще: если ее родители спросят про Тяпу, Емеля посоветовал сказать, что собака у него. На некоторое время это усыпит их бдительность. Тяпа и раньше могла остаться у Емели на день-два, так что это было вполне обычное дело. А вот что говорить Емеле? И надо же было проболтаться маме! Сейчас родители уж точно станут, во-первых, настаивать на обращении в милицию. Это значит, что весь завтрашний день надо будет посвятить тому, чтобы объяснять, рассказывать, описывать Тяпу… А сколько это займет времени? Немало.
А во-вторых, самое главное, без обращения в милицию родители не разрешат Емеле заниматься самостоятельными поисками. То есть искать вокруг дома, в парке. Повесить на столбах объявления они, конечно, разрешат. Но устроить независимую поисковую операцию, которая связана, на их взгляд, с риском, – об этом договориться будет невозможно. Это Емеля знал наверняка.
И он понял, что придется обманывать. Другого выхода не было.
Мама и папа сидели на кухне, как притихшие воробьи. Они даже не спросили ничего, а лишь встретили Емелю взглядами, полными ожидания и надежды. Он собрал всю свою внутреннюю силу и улыбнулся:
– Что такие грустные?
– Хорошие новости? – дрогнувшим голосом спросила мама.
– Ты насчет Тяпы? – как ни в чем не бывало переспросил Емеля. – А что – нашлась! Я бы ее, честное слово, за это отшлепал, но рука не поднялась.
– Где же она была? – спросил папа.
– Не говорит, – пожал плечами Емеля. – Обиделась и молчит.
Наконец-то родители улыбнулись.
– Я же говорил! – воскликнул папа. – Кому нужна такая собака? Беспородную хорошо иметь – опасаться нечего.
– То-то вы со мной счастливы, – пробормотал Емеля и прошел к себе в комнату.
Актерский талант у него иссякал, он чувствовал, что сценка разыграна хорошо, а дальше притворяться было уже и стыдно, и просто неприятно. Одно дело острить по какому-нибудь безобидному поводу, но шутить Тяпиной жизнью… Это было уже слишком.
И тут Емелю как молнией пронзило! А вдруг… Вдруг ничего не изменится, вдруг Тяпа не найдется? Что тогда он скажет родителям? Но это допущение Тяпиной полной пропажи показалось настолько страшным, что по сравнению с ним все остальные страхи выглядели ерундой.
За окном густели сумерки, дающие временный отдых. Этот неприятный день оставался в прошлом. Емеля с нетерпением ждал завтрашнего дня с его событиями и боялся предстоящей ночи. Он знал, что его ожидает бессонница. А больше всего на свете он не любил томительные часы, заполненные ночными мыслями. Он уже давно понял, что ночные мысли очень отличаются от дневных. Кажется, думаешь об одном и том же, но оцениваешь это одно и то же совсем по-разному. Ночные мысли всегда тревожные, проблемы бесчисленные, решения у них нет… То ли дело мысли дневные! Они требуют действий, а действия освобождают голову от нерешенных проблем. Кстати, они с Галкой тем и отличаются, что Галка дневной человек, а Емеля ночной. Если можно так выразиться. Это и родители постоянно говорят – что характер у него мыслительный, мечтательный и потому нерешительный. А вот Галка… Галка сразу стремится к действию. Если сначала и думает, то чуть-чуть, совсем немножко, только для того, чтобы сообразить, с чего это действие начать. А обычно у нее получается, что она думает и действует вообще одновременно. И бессонницы у нее, конечно, не бывает.
Так рассуждал Емеля, уже лежа в кровати и глядя в темное окно, и ему казалось, что время идет слишком медленно даже для ночи. Только часы тикали и, казалось, спорили с ним, доказывая, что время все-таки идет как обычно.
