Лилиан Браун - Кот, который был почтмейстером
Она вздернула брови:
– Простите, но это Пикакс.
Когда Квиллер проводил гостью в комнаты над гаражом, Мелинда изумлённо уставилась на буйную поросль из маргариток:
– Боже! Поразительно! Чья это работа?
– Бывшей служанки. Одной из Маллов. Когда-то она работала у Аманды.
– А, та самая! Догадываюсь, это было кошмаром для студии. Аманда уволила её за мелкую кражу.
– Создав эти произведения, она уехала из города, – проговорил Квиллер. – Надеюсь, она нашла применение своему таланту.
– И в самом деле фантастика! Трудно поверить, что это сделала Дейзи Малл!
– Дейзи! – воскликнул Квиллер. – Вы сказали, Дейзи Малл?
В ушах зазвучала мелодия, и он не знал, стоит ли рассказывать про необыкновенные таланты Коко: даже доктор медицины с широким кругозором вряд ли поверит, что кот способен играть на пианино.
– Вы ещё не познакомились с Коко и Юм-Юм Пойдёмте в дом.
Увидев янтарные стены холла, Мелинда ещё раз изумилась:
– Я и не подозревала, что Клингеншоены обладают таким богатством!
– Пенелопа знала. Разве она вам не рассказывала?
– Пенелопа не снисходит до сплетен.
– Эта палисандровая консоль принадлежит эпохе Людовика Пятнадцатого, – авторитетно заявил Квиллер. – Часы работы Бюрна. Коко обычно сидит на лестнице, но сейчас куда-то ушёл.
Осматривая убранство особняка, Мелинда то и дело выдавала комментарии. Лепнина на потолках напомнила ей сахарную глазурь на свадебном торте. А мраморные, в натуральный рост, скульптуры Адама и Евы в солярии имели неправильную осанку, которую она приписала дефициту кальция. Стаффордширские собаки в комнате для завтраков явно страдали сопутствующим конвергентным косоглазием.
– Хотите взглянуть на служебные помещения? -спросил Квиллер. – Кошки частенько околачиваются на кухне.
Юм-Юм, растянувшись на голубой подушке, возлежала на холодильнике. Мелинда ласково погладила кошку.
– Мех мягче, чем у горностая.
Коко же отсутствовал, и это внушало подозрения.
– Он, должно быть, наверху. Спит на кровати ценой в десять тысяч долларов. У него прекрасный вкус. Давайте поднимемся и посмотрим, – предложил Квиллер.
Пока он искал кота, Мелинда осмотрела помещения, отделанные в стиле бидермейер и чиппендейл, французском времён Людовиков и ампир. Коко не нашли.
Квиллер начинал нервничать.
– Не представляю, где он может быть. Проверим библиотеку. Коко любит спать на книжных полках.
Он побежал вниз. Мелинда последовала за ним. Нигде не обнаруживалось никаких признаков присутствия кота.
Обыскали все его любимые места: позади биографий, между томами Шекспира, на атласе…
– Наверное, он ушёл в подвал.
Английская пивная, обставленная предметами, которые привезли из Лондона, являла собой мрачное подземное убежище. Они включили свет, пошарили за стойкой, за шторами – везде. Коко исчез.
ПЯТЬ
Искренне встревоженный исчезновением Коко, Квиллер вместе с Мелиндой, которая успокаивала его, идя рядом, обрыскал все возможные места.
– Одно из четырёх; либо он сидит где-то на мягкой подстилке, либо греется в тёплом месте, либо забрался на полку, либо спрятался внутри чего-нибудь.
Всё время окликая кота по имени, они заглядывали под диваны, кровати, за книжные полки, в шкафы, комоды и чуланы, С возрастающей тревогой Квиллер заглянул в холодильник, духовку, мойку, сушилку и снова в духовку. Коко как сквозь землю провалился.
– Успокойтесь, Квилл. Не нервничайте. – Мелинда положила руку на его запястье, – Мы найдём его. Он где-то здесь. Вы знаете, каковы бывают коты.
– Он должен быть в доме… если не… Знаете, ведь черный ход не запирается. Вдруг кто-то вошёл и украл его? Или, может, он съел что-то ядовитое и спрятался в каком-нибудь углу.
Мелинда, устав от бессмысленных поисков, подошла к чёрному ходу.
– Что это за лестница здесь? Куда она ведёт? -спросила она.
– Какая лестница? Никогда не замечал её.
За чуланом для мётел и дверью, плохо держащейся на петлях, скрывалась узкая служебная лестница, ступени которой были покрыты резиной; она вела на второй этаж.
Квиллер бросился по ней наверх. За ним последовала Мелинда. Они попали в коридор с рядом дверей. Две двери оказались полуоткрытыми. Одна вела в бельевой чулан, вторая выходила на другую лестницу, широкую, но не законченную и покрытую толстым слоем пыли.
– Последний этаж! Там предполагали сделать бальный зал, но так и не достроили его.
Щёлкая выключателями и чихая, он стал быстро подниматься наверх. За ним осторожно, прикрыв рукой нос и рот, шла Мелинда.
Лестница закончилась большой кладовкой, слабо освещённой лучами закатного солнца, которые проникали в окна, и тусклыми электрическими лампами, висящими под потолком.
Квиллер позвал кота, но тот не появился.
– Если он здесь, то как мы его найдем среди этой рухляди?
Весь пол был уставлен ящиками, чемоданами, сломанной мебелью, картинами в рамах, свернутыми коврами и связками старых журналов «Нэшил джиогрэфик».
– Он мог уснуть, или заболеть, или ещё что-нибудь похуже, – произнес Квиллер.
– А может быть, попытаться чем-нибудь выманить его? – предложила Мелинда.
– В кладовой есть банка с омарами. Пожалуйста, откройте её и принесите сюда.
Как только она спустилась вниз, Квиллер замер и прислушался. Доски пола перестали скрипеть, а шум транспорта на Мэйн-стрит еле доносился сюда. Он задержал дыхание и уловил знакомый звук. Что это было? Он напряг слух. Кто-то скребся о гладкую поверхность. Квиллер, бесшумно ступая, пошел на звук. В дальнем углу чердака находилась большая картонная коробка, на которой стоял Коко. Кончик хвоста ходил ходуном; подавшись вперёд, кот энергично драл картон.
– Коко! Что ты там делаешь? – испуганно воскликнул Квиллер, всё ещё находясь во власти своих страхов. Но знакомое покалывание в верхней губе – предвестник сенсационного открытия – заставило его внимательно осмотреть большую коробку.
Картонная упаковка из-под бумажных полотенец была перевязана лентой, на которой висела бирка. На ней кто-то каллиграфическим почерком вывел: «Дейзи Малл».
К тому времени, когда вернулась Мелинда с банкой омаров, Квиллер уже развязал коробку и вынимал оттуда предметы одежды.
– Удивительно! – крикнул он через плечо, – Что-то есть важное в этой коробке, иначе Коко не стал бы искать её.
Он вытащил из картонки пахнущую плесенью шубу искусственного меха в белую и чёрную полоску, шерстяную шапочку и пару красных сапог с потёртой меховой оторочкой. Здесь же находились поношенные рубашки, ветхие джинсы, два комплекта униформы горничной и футболка с надписью: «Возьми меня!» В небольшом газетном свертке обнаружилась фигурка из слоновой кости, слоник на тиковой подставке, судя по бирке на обороте – из студии Аманды.
Квиллер сделал вывод:
– Она явно уехала на юг, где тёплые вещи ни к чему. Возможно, в Калифорнию. Мечтатели всегда отправляются в Калифорнию. А раз оставила униформу, значит, не собиралась больше работать прислугой!
– Но почему она бросила слоника? Если вещь тебе так приглянулась, что ты идёшь на кражу, почему бы не взять её с собой? Всё же ценность.
– Отличный вопрос. – Квиллер сложил вещи обратно в коробку. – Вы возьмете слоника, а я потащу Коко – если найду. Куда он опять подевался?
Слопав консервы, тот старательно умывал мордочку, усы, уши, лапы, грудь, живот и хвост.
– Либо он пытается что-то сказать о Дейзи Малл, – размышлял вслух Квиллер, – либо таким способом выманивает добавку.
Все трое спустились вниз, заботливо притворив дверь на третий этаж, но она тут же приоткрылась.
– Обычная история для старых построек, – пожаловался Квиллер. – Двери никогда не закрываются. Любопытное животное в таких домах может застрять где угодно, потеряться.
– Коко не терялся. Просто вы не могли найти его.
– Тонкое наблюдение. В награду предлагаю выпить по стаканчику. Чего бы вам хотелось? Скотч, бурбон, белый виноградный сок, шампанское? Есть также пиво на случай, если явится человек от Пенелопы для ремонта дверей.
– А вы что будете пить?
– Содовую с ломтиком лимона.
– Тогда мне шампанского.
Квиллер принёс напитки в библиотеку и спрятал слоника в ящик письменного стола.
– Как насчёт музыки? Есть доисторический стереопроигрыватель и куча пластинок, которыми можно вымостить патио. В доме семь телевизоров, и я собираюсь продать шесть из них и купить современный музыкальный центр.
– Вы не любите смотреть телевизор?
– Я – газетчик. Печатное слово для меня значит гораздо больше, чем маленький экран.
