Ворчуны в бегах! - Филип Арда
— По мне, так в нём есть особая сельская прелесть, — заметил Роддерс Лэзенби, заходя в гараж и осматриваясь. Он покосился на дерево, на лианы и добавил: — Видите? Здесь даже комнатные растения есть!
— Мы промёрзнем до костей, — пожаловался Облом. — Если бы только у меня были с собой мои вещи…
— Чушь, — отрезал Твинкл.
Никто не стал с ним спорить. Роддерсу Лэзенби жалобы Облома о «его вещах» уже набили оскомину.
— По крайней мере мы будем не совсем на улице и сможем устроить постели из старых мешков, — возразил лорд Великанн и показал на высоченную стопку коричневых холщовых мешков. На каждом из них стоял штамп: «Завод Великаннов».
— И разведём костёр, — добавил Лэзенби, с энтузиазмом потирая руки.
— И камин нам не нужен, потому что в крыше есть дыры.
— Не разведём, — возразил лорд Великанн.
— Нет?
— Нет. Полиция нас ищет, и дым из заброшенного здания обязательно наведёт их на наш след.
— Как же это неприятно, — заметил Роддерс Лэзенби, — и в то же время разумно, ваша светлость.
Когда наступила ночь, беглецы улеглись на мешки, спасаясь от холода бетонного пола, и как можно больше мешков набросали на себя. На прижавшихся друг к другу бедняг — трёх человек и одного громадного полуорла — было жалко смотреть, но они строили свои планы. Они были готовы к бою.
В итоге план получился довольно прямолинейным: Роддерс Лэзенби поднимет старые деловые связи и потребует доста-^7вить по указанному адресу НЕВЕРОЯТНО ОГРОМНЫЙ ЯЩИК, туда они упрячут Ворчунов, когда их поймают, и попросят отправить ящик в далёкую глушь. Вот и всё, проще простого. Если, конечно, всё пройдёт без сучка без задоринки. Вообще «если» — словечко маленькое, короче него на букву «е» есть только «ель» и «еда», но это конкретное «если» было очень БОЛЬШИМ.
— Пусть я уже не глава своей компании, — начал Роддерс Лэзенби, подразумевая под своей компанией «Разрушения Лэзенби», — но там ещё работают люди, которые многим мне обязаны. Они и доставят нам ящик, и отправят его в далёкую глушь.
— А где это — далёкая глушь? — уточнил Облом. — Давно хочу спросить.
Твинкл грозно на него покосился.
— Про глушь тебе известно? — медленно проговорил он.
Облом счёл за лучшее коротко ответить «да» и как можно скорее покончить с этим разговором.
— Так вот, мы отправим их в самую далёкую глушь, — объяснил Твинкл.
— Хорошо, — пролепетал Облом.
— Как удивительно нелепо! — воскликнул Лэзенби. — Обожаю удивительно нелепые идеи. Прекрасно!
Лорд Великаны приподнял бровь.
— Завтра мы найдём телефон, и вы позвоните своим коллегам по поводу ящика, Лэзенби, — сказал он. — А пока нам не помешало бы как следует выспаться.
Мистер Ворчун и миссис Ворчунья спорили о том, кто первый зайдёт в купе. Как это обычно бывает, они застряли в проходе и к тому же перегородили коридор.
— Отодвинься, порошок стиральный! — огрызнулся мистер Ворчун.
— Нет, ты отодвинься, угорь заспиртованный! — отрезала миссис Ворчунья.
— Мяч футбольный!
— Маффин!
— Доска!
— Козий сыр!
— Козий сыр?! — возмутился мистер Ворчун. — Ты назвала меня козьим сыром?
— Нет, — сердито ответила миссис Ворчунья, проталкиваясь мимо супруга в пустое купе.
— А вот и да!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — завопил мистер Ворчун, врываясь в купе, но тут же споткнулся и рухнул на пол.
— Ха! — хохотнула миссис Ворчунья, перешагнула через мужа и уселась у окна.
Мистер Ворчун сердито посмотрел на её тапочки-кролики. Тапочки-кролики как будто сердито посмотрели на него. Лучик зашёл в купе как раз в тот момент, когда мистер Ворчун с трудом поднимался на ноги. Мальчик тащил громадное колючее одеяло и сумку с Шоколадным Пряником (подставкой под дверь в виде кота).
Лорд Великанн, Роддерс Лэзенби, Майкл Облом и Томас «Твинкл» Винкл успешно сбежали из тюрьмы и относительно хорошо выспались. Наутро Облом предложил товарищам вызволить его сестру Мэнди из её тюрьмы.
— Об этом мы не договаривались, — отрезал Лэзенби.
— Мы ни о чём конкретно не договаривались, — справедливо заметил Облом. — Но теперь я на свободе, и будет нечестно, если моя сестра останется за решёткой. Она тоже всем сердцем ненавидит Ворчунов! К тому же мы с ней всегда работали в команде.
— На это может уйти несколько дней, а то и месяцев, — возразил Роддерс Лэзенби. — Нам повезло — у нас был готовенький тайный проход в секретный тоннель.
— Вы и глазом моргнуть не успеете, как мы её вызволим. Она в открытой тюрьме, — объяснил Облом.
— Без крыши? — уточнил Твинкл.
Облом рассказал ему, что Мэнди держат в тюрьме не самого строгого режима. В таких тюрьмах двери запирают только на ночь, а в остальное время заключённые (исключительно дамы, поскольку это женская тюрьма Лэнгли) отвечают за себя сами. Однажды из неё смотали удочки (иначе говоря, сбежали, рыбалка тут ни при чём) три сотни девушек, что вообще-то удивительно, поскольку заключённых там было всего двести восемьдесят.
После массового побега на пост главного надзирателя приняли другую даму, ещё любезнее прежней, и она вежливо просила заключённых хорошо себя вести и возвращаться в камеры к восьми часам вечера, чтобы их заперли на ночь. Свет выключался в девять. На этот раз из тюрьмы сделали ноги триста шестьдесят узниц. Лишние шестьдесят пришли из соседней тюрьмы ещё менее строгого режима. Они хотели поучаствовать в массовом побеге веселья ради.
Тогда в тюрьме установили новые правила, и заключённые время от времени сбегали при странных обстоятельствах — многие из них были уж очень странными (заключённые, не обстоятельства), но массовых побегов не случалось.
— Боюсь, мы не сможем туда пойти, Облом, — сказал Великанн.
— Нам правда… — начал Майкл, но тут его прервал Твинкл.
— Мы пойдём, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Было бы нечестно оставлять его сестру в беде.
— Э-э… Хорошо, — пробормотал лорд Великанн. — Тогда выдвигаемся немедленно!
Великанн, Лэзенби, Облом и Твинкл не сумели найти дверной звонок у входа в женскую тюрьму Лэнгли, так что Облом
