Филлис Уитни - Тайна чаек
Кто бы ни скрывался за этими инициалами, этот человек хорошо знал тетю Марту. Ибо картина, без сомнения, изображала тетю Марту. Она отвечала ее кличке, о которой рассказал Тэфи на пароходе Дэвид, — «птичница».
Отвернувшись от картины, Тэфи продолжала осмотр комнаты. Теперь она увидела еще одну закрытую дверь, расположенную напротив той, через которую вошла. Она подошла к ней и взялась за ручку. Поворачивала ее и вправо, и влево, пыталась просто толкать, но ничего не получалось. Дверь была заперта.
— Ты не должна туда входить, — произнес голос сзади нее.
Тэфи быстро обернулась. В проеме открытой двери стояла Донна Такерман.
— Туда нельзя входить! — повторила она. — Ей бы это не понравилось.
— Кому не понравилось бы? — спросила Тэфи.
Донна кивнула в сторону картины.
— Мисс Эрвин. Она никогда не позволяла никому входить в ту комнату, если при этом не было ее самой.
— Но тети Марты здесь больше нет, — возразила Тэфи.
Донна склонила набок свою кудрявую голову, как бы обдумывая эти слова.
— Так или иначе туда нельзя. Дверь заперта.
— Мы можем достать ключ.
Донна улыбнулась какой-то странной улыбкой.
— Никто не знает, у кого ключ. Он был потерян после того, как мисс Эрвин умерла. Никто никогда эту дверь не откроет.
Она повернулась и вышла из комнаты. Озадаченная и встревоженная, Тэфи осталась на месте, пристально глядя ей вслед.
Постепенно недоумение Тэфи сменилось серьезной сосредоточенностью. Почему это Донна похваляется, что никто никогда не откроет эту дверь? Что такое находится в комнате, скрытой за запертой дверью?
Она снова попробовала открыть дверь. Окна комнаты выходили на веранду, так что, возможно, туда можно было проникнуть через окна. Надо будет проверить. Здесь крылась несомненная тайна — запертая комната, потерянный ключ! Там скрыто что-то такое, что тетя Марта не хотела показывать никому.
Ну что ж, подождем, пока об этом услышит Дэвид!
ГЛАВА 6
Сокровище или секрет
Торопясь пройти через гостиную, Тэфи споткнулась о вытянутые ноги мистера Гейджа и удержалась от падения, ухватившись за маленький столик для чтения. Столик и стоявшая на нем лампа закачались, но, к счастью, ничто не разбилось.
— Осторожнее, барышня, — улыбнулся мистер Гейдж.
Тэфи почувствовала, как щеки ее заливаются румянцем. И почему только с ней происходят подобные вещи?
Она прошла на веранду, заставляя себя двигаться степенно, не торопясь. Занавески на окнах запертой комнаты были задернуты, так что заглянуть внутрь она не могла, не могла она и открыть окна. Тут помогла бы палка. Перегнувшись через перила, она стала искать глазами что-нибудь подходящее, но вместо этого с удивлением увидела индейского мальчика в синей робе и красной рубашке, сидевшего на траве и наблюдавшего за ней.
На этот раз она оправилась от неожиданности быстрее.
— Почему, — спросила она его требовательным тоном, — ты оставил мне в лесу ту записку?
С минуту он неподвижно смотрел на нее, а потом, не произнеся ни слова, встал и скрылся за углом дома. Но Тэфи вовсе не собиралась дать ему так легко уйти. Сбежав со ступенек, она обогнула дом, но он снова исчез; боковой двор был пуст.
Делать было нечего, пришлось отказаться от погони. Повернув снова к дому, она увидела рейку, лежащую близ основания веранды. Эта штука годилась для ее цели. Однако, хотя она изо всех сил надавливала на рамы, ей ни одно из окон открыть не удалось. Они были заперты, точно так же как и дверь.
Войдя в дом, она направилась прямо в зал ресторана. Пора уже рассказать матери обо всех этих тайнах.
Миссис Сондерс находилась возле столика у окна, расставляя цветы в вазе.
— Мама, — сказала срывающимся голосом Тэфи, — на той стороне дома имеется большая запертая комната, и все ее окна, выходящие на веранду, тоже заперты!
Мать отнеслась к этому известию совершенно спокойно.
— Миссис Такерман говорит, что ключа от этой комнаты нет.
— Но что там, в этой комнате? Почему тетя Марта ее заперла?
— Я не знаю почему. Когда я была здесь много лет назад, там была библиотека, набитая книгами. Кстати, и книги-то были не слишком интересные. Я знаю, потому что пыталась кое-какие из них почитать. В те дни комната никогда не запиралась.
— Как же ты намерена добиться, чтобы дверь открыли?
Миссис Сондерс немножко отошла назад, чтобы полюбоваться, какой эффект дает сочетание дельфиниума с папоротником.
— Как это выглядит, Тэфи? Не следует ли, по-твоему, добавить немного зелени?
— Все в порядке, — сказала Тэфи, едва взглянув на вазу. — Так как насчет запертой комнаты?
Миссис Сондерс взяла еще веточку папоротника и — в порядке эксперимента — вставила ее в вазу.
— Как-нибудь на днях вызову слесаря. Мне даже и открывать-то неохота, потому что это означает, что придется вывозить кучу старого хлама. Прежде чем мы займемся этим, здесь повсюду надо сделать много гораздо более важного.
Тэфи не была с этим согласна, но она помнила, что говорил иногда папа, когда мама вела себя несносно-бесяще. Он говорил, что, если начинали на чем-нибудь настаивать, она вдруг вставала на дыбы. Если Тэфи станет настаивать относительно комнаты, маме может взбрести в голову все лето вообще ее не отпирать. С сожалением она отказалась от своей затеи.
— Мама, ты видела здесь по соседству мальчика-индейца?
— Детка, на острове довольно много индейцев. Один индейский мальчик работает здесь, в отеле, он убирает двор и выполняет различные мелкие работы. Кажется, его зовут Генри.
Вот оно что! Неудивительно, что мальчик знаком с Донной.
— Он мне не нравится, — с глубоким убеждением в голосе сказала Тэфи. — Он не хочет, чтобы мы были здесь.
— Глупости какие! — весело возразила мама. — С чего это ты взяла?
— Он написал записку и прикрепил ее к дереву в том месте, где я должна была обязательно ее найти. Посмотри! — Тэфи вынула из кармана листок бумаги.
Миссис Сондерс прочла и улыбнулась.
— Это — занятная деталь, насчет манито. Но откуда ты знаешь, что это предназначалось тебе?
Тэфи рассказала, что произошло в лесу гоблинов, но на миссис Сондерс ее рассказ впечатления не произвел.
— У тебя нет никаких оснований быть уверенной в том, что записка адресована тебе. Записка могла там висеть все время, а ты увидела ее только на обратном пути. Не волнуйся — скорее всего, это просто какие-то детские проказы.
Тэфи положила записку назад в карман. Она с этим делом еще не покончила.
— Есть и другие вещи. Я думаю, что Селеста хочет причинить вред отелю, а что касается Донны, то она ведет себя странно. Почему они-то не хотят, чтобы мы были здесь?
Миссис Сондерс стала серьезнее. Оставив цветы, она сказала:
— Пожалуй, Тэфи, нам следует поговорить. Добиться того, чтобы в этой гостинице все шло хорошо — задача трудная. Думаю, ты понимаешь, насколько важно, чтобы я с этой задачей успешно справилась. Я ничего на свете не хочу так сильно, как поселиться в собственном маленьком домике. Это — единственная причина, по которой я согласилась на целое лето оставить папу одного.
Тэфи кивнула. Она тоже хотела, чтобы у них появился свой дом. Быть может, она хотела этого даже больше, чем мама или папа.
— Поэтому ты должна всячески помогать мне. Ты не должна осложнять ситуацию, ведя себя неприязненно и…
— Но я вовсе не проявляла ни к кому неприязни! — воскликнула Тэффи.
— Донна, как видно, считает, что ты относишься к ней недоброжелательно.
От негодования Тэфи едва не лишилась дара слова.
— Это тебе сказала сама Донна?
— Мне сказала ее мама. Собственно говоря, даже и не сказала, но у меня создалось впечатление…
— Но это же неправда! Это несправедливо! Ведь это как раз Донна бывает недоброжелательной.
Миссис Сондерс успокаивающе погрозила ей пальцем.
— Не приходи из-за этого с такое волнение, детка. Ты должна помнить, что Донна очень долго жила здесь совсем одна. Она не привыкла к обществу других девочек. Дай ей немного времени, чтобы она прониклась к тебе расположением.
Тэфи опустила глаза, чувствуя, что к ней несправедливы.
Миссис Сондерс подсунула палец под подбородок Тэфи и приподняла ее голову:
— Тебе следует помнить, что ты — барышня с очень живым воображением. Благодаря этому ты будешь получать от всего в жизни вдвое больше удовольствия, чем люди, лишенные воображения, и увидишь в окружающем тебя мире гораздо больше всякой всячины, чем они. Но иной раз, детка, воображение может завести тебя слишком далеко, и тебе представится, будто ты видишь такое, чего на самом деле вовсе не существует.
Тэфи отвернулась.
— Ты просто не понимаешь!
