Валерий Гусев - Привет от тети Моти
– Чего он тут застрял? – спросил Алешка. – Солярка кончилась?
– Танк преодолел эскарп и теперь пытается преодолеть контрэскарп.
– Это враг такой?
– Да, – улыбнулся дядя Боря, – для танка это очень опасный враг. Опаснее противотанковой пушки.
Алешка недоверчиво хмыкнул. Он за это время уже успел полюбить танк – мощное современное оружие. И не хотел поверить, что какая-то канава способна остановить его неудержимое движение сквозь огонь и дым неприятеля.
– Вот смотри, – стал объяснять ему дядя Боря, – на пути танка вырыли ров или траншею. Но эта траншея не простая. Один скат ее пологий, а другой крутой.
– Да все я понял, – сказал Алешка. – Танк спокойненько скатывается в траншею и упирается лбом в ее крутую стенку. Контрэскарп!
– Молодец!
Алешка не возразил. Он и не сомневался в этом, но из вежливости спросил:
– А эскарп? Наоборот, что ли?
– Наоборот. Танк мчится вперед и…
– …Плюхается в траншею всем брюхом, да? А как же с ними бороться?
– Разными методами, – объяснил дядя Боря. – Если впереди замечен эскарп, то опытный механик-водитель танка преодолеет его на малой скорости. А контрэскарпы можно преодолеть на самой большой скорости, как бы в прыжке, понял?
Понял. Только совсем не то. А что он понял, узнаем в свое время.
А время бежит. Алешка даже немного растерялся. И сражение надо выиграть, и хищение боеприпасов предотвратить, и обормотов к порядку призвать. Да, а еще и танк привести в порядок. И Сачка обучить.
– Знаешь, – сказал мне Алешка, когда мы с ним встретились, – мне так тебя, Дим, не хватало. Все один да один. Но мне вместо тебя очень хорошо помогал Сачок. Это, Дим, собака такая. Умная. Очень.
А брат, значит, старший хоть и не собака, но не очень умный. Обидно, конечно. Но что делать? Не у каждого такой брат. Которому завидовать нельзя, но гордиться которым можно. И нужно.
…Алешка вроде бы даже решил отложить ремонт танка, но потом понял, что без него он своих сражений не выиграет. И с новыми силами взялся за ремонт. Собственно, Алешка своими руками почти ничего не делал. С танком самозабвенно и увлеченно работал механик Леня. Алешка только по его просьбам добывал нужные запчасти. Ну и похваливал мастера, когда он того заслуживал.
– Леха, – сказал механик, вытирая ветошью руки, – все у нас с тобой хорошо, так? Краску ты достал, так? Двигатель у нас вот-вот забормочет, так?
– А что не так?
– Вооружение. Пушка – это, я тебе прямо скажу, труба водопроводная. А пулемет – ножка от кровати. Нельзя с этим в бой идти. Давай думай. А я пока красить буду.
Алешка долго не думал. Он написал срочное письмо маме, в котором попросил выслать ему две или четыре крайне необходимые вещи.
Этому письму мама еще больше удивилась, чем первому.
– Отец, – сказала она, – Алешка не делился с тобой планами? Он что, до Нового года там остается?
– Почему? – удивился и папа.
– Да вот, глянь, – и мама показала ему ту строчку, в которой содержалась Алешкина просьба.
Папа подумал, а потом сказал:
– Посылай. Значит – надо.
Глава VI
Подвески королевы и шпионка-бабушка
Подслушав и разобравшись в том, как будет строиться оборона полка во время учений и как, скорее всего, будет вести наступление подполковник Мурашов, Алешка разработал и свой, независимый и тайный план. Вроде сюрприза. Словом, как говорит старшина Баранкин: «Здесь вам не тут! А там вам покажут!»
Но для успеха этой задачи нужна была траншея. Настоящая, глубокая. Причем выкопанная тайно, чтобы никто о ней раньше времени не знал.
Несмотря на всю свою самоуверенность, Алешка все-таки понимал, что с этим делом ему не справиться. Тем более что времени оставалось очень мало. Алешка даже подумал о том, чтобы уговорить Семечкина съездить на ту самую свалку, где полно всяких экскаваторов «первой свежести». Дело знакомое – экскаватор Алешке тоже как-то приходилось угонять. Но вот ковшом работать не довелось.
Оставалось одно – уговорить на это дело обормотов. Они бы за одну ночь управились.
Но как их заставить выкопать длиннющую траншею? Да еще тайно, скрытно, как говорят в армии. Они и сапоги-то чистят с неохотой. А тут землю копать, глубоко и долго…
Алешка сидел на скамеечке под грибком с «Тремя мушкетерами» на коленях, просматривал хорошо знакомые страницы и размышлял. И тут глаза его, сощуренные от напряжения мысли, вдруг широко распахнулись и в них сверкнули хитренькие искорки – придумал! Подвески королевы! Алмазные притом!..
Следующим же утром, когда отделение обормотов выехало на своем грузовике на полигон, Алешка взялся за дело.
Он отошел в сторонку, таинственно огляделся, достал из кармана и развернул какой-то мятый листок. Внимательно изучил его, потом бросил такой же внимательный взгляд на местность. Опять – в листок, опять – на лужайку. Недовольно, озадаченно покачал головой.
Старался он не зря. Любопытный Горшков заметил его действия, подошел.
– А чего это у тебя? – спросил он.
– А это секрет, – ответил Алешка довольно сердито. Он не любил, когда вмешиваются в его дела. – Это мой очень личный секрет.
Ну, если секрет… разве Горшков устоит.
– Дай посмотреть-то.
– Смотри. – Алешка пожал плечами и протянул ему листок. – Все равно ничего не поймешь.
– Я что, тупой, да? – обиделся Горшков.
– Не в этом дело, – успокоил его Алешка. – Это шифровка. Мне ее бабушка нарисовала. Смотри хоть изо всех сил – все равно ничего не увидишь.
Горшков повертел листок так и сяк, на свет посмотрел, понюхал.
– «Шанель номер пять»? – усмехнулся Алешка.
– Вроде как кривая молния нарисована, да? – Горшков поскреб пятерней затылок. – Зиги-зуга какая-то.
Другие обормоты тоже заинтересовались, стали рассматривать Алешкины каракули. И высказывать свои соображения. Такие же глупые, как и они сами.
– Каракатица какая-то, – высказался Мотя.
– Кривая железная дорога, – заявил Чуня.
– Ветка засохшей яблони, – предположил Ботаник, уронивший очки на нос. – Или контрольная по математике.
Этот Ботаник самый большой чудак был среди обормотов. Он все готовился после армии в институт поступить. И даже в строю шагал, уткнувшись в учебник.
Алешка молча забрал листок и сунул его в карман. Со словами, в которых крылось легкое пренебрежение:
– Все равно не догадаетесь.
– Больно надо, – с облегчением отозвались обормоты и, утомившись, вернулись под дерево, улеглись с облегчением в его тени и закурили. А покурив, задремали.
Алешка тем временем забрался в кузов грузовика и сбросил на землю несколько стальных колышков, молоток и саперную лопатку.
Он вбил один колышек возле валуна и снова достал свой загадочный рисунок. Посмотрел на него, взглянул, прищурившись, на местность. Задумчиво произнес вполголоса, но так, чтобы его услышали обормоты: «Ага! Все ясно! Он где-то здесь!»
Дремавшие вскинули головы, сидящие встали. А Лешка прошелся по лужайке и вбил второй кол.
Те обормоты, что встали, подошли поближе; те же, что подняли головы, оторвались от земли.
Алешка поплевал на руки и взялся за лопатку.
Все отделение с интересом, со смешками наблюдало за его странными и непонятными действиями. Противоречащими здравому смыслу – копать землю в такую жару, да еще добровольно!.. Тут что-то не так.
А мой брат, не обращая внимания на шуточки, с трудолюбивым пыхтением начал копать затравеневшую землю. Причем время от времени он сверялся с рисунком «кривой молнии».
– Клад ищешь? – загоготал Горшков. Он как завалился под дерево, так и лежал там.
Алешка вздрогнул и изо всех сил смутился и растерялся.
– А как ты догадался?
Тут Горшков привстал:
– Серьезно, что ль? Или врешь?
– На обед пора, – ушел от ответа Алешка, забрал молоток и лопатку и забросил их в кузов.
Обормоты переглянулись.
После обеда Алешка захватил лопатку и отправился на полигон. Обормоты, как ни тянуло их поваляться после еды в кустах, за кухней, заинтересованно двинулись за ним, цепочкой, по одному.
Алешка копал. Не как экскаватор, конечно, но старательно. Для создания эффекта достоверности. И краем глаза наблюдал, как любопытные обормоты во главе с Горшковым подбираются все ближе.
Топчутся сзади, наблюдают, перешептываются. Потом Горшков деловито заметил:
– Криво копаешь, Леха. Не туда. – И приказал: – Мотя, тащи веревку и остальные колы.
Мотя принес моток шпагата и колья. Горшков собственноручно вбил их в точном соответствии со схемой, протянул от колышка к колышку шпагат. Получилась через всю лужайку линия «зиги-зуга». Зигзаг, то есть.
– Вот так вот, – сказал Горшков и вытер мокрый от усердия лоб. – Теперь точно.
Алешка, вместо того чтобы продолжить работу, сухо сказал «спасибо», забросил лопатку на плечо и усталой походкой направился в казарму. Разочарованные обормоты потянулись за ним.
