Андрей Трушкин - Дуэль с невидимкой
Мальчишка секунду посомневался — уж очень ему не хотелось открывать свою тайну, но в конце концов желание похвастаться победило. Он мотнул Петьке и Володьке головой и через кусты провел их к месту, где месяц назад распутал проволоку в сетке ограждения.
— Спасибо! — пожал ему руку Петька. — Только никому!
Мальчишка кивнул. Теперь у него было сразу две тайны, что, безусловно, предпочтительнее, чем одна.
Володька осторожно, чтобы не разорвать куртку, пролез в дыру. Вскоре и Петька оказался в замусоренном дворе покинутого дома. Вход внутрь, проделанный бомжами, они нашли сразу — подвальное оконце рядом с заколоченным подъездом было выбито вместе с рамой.
Стараясь не шуметь, парни проникли в подвал и остановились, пытаясь разглядеть в кромешной темноте хоть что-то. Казалось, что прошел едва ли не час, пока вокруг прорезались очертания предметов и стали видны ступеньки лестницы, ведущей на первый этаж.
Скользя рукой вдоль холодной проплесневелой стены, Петька двинулся вперед. Наверху вдруг резко скрипнула дверь, Петька вздрогнул и чуть не рванул из подвала, но его вовремя схватил за руку Володька.
— Ветер, — шепнул Володька. — А тебе к доктору надо, нервы лечить.
— Да шел бы ты на такси работать, — огрызнулся Петька.
Словесную баталию прервал звук чьих-то шагов.
Друзья замерли на месте.
Наверху некто принялся таскать с места на место какие-то предметы.
Петька на четвереньках прополз вперед и выглянул на лестничную клетку первого этажа. Там никого не было.
Зато еще выше — на втором — послышался скрип открывающейся ржавой дверцы.
Друзья переглянулись и, ступенька за ступенькой, стали подниматься по лестнице. Орангутан — или тот человек, что орудовал на втором этаже, — затих. Потом снова тишину нарушили звуки непонятного происхождения — будто кто-то пытался отскрести с железки краску.
Петька, задрав голову, чтобы первым увидеть Орангутана и успеть спрятаться, шагнул вперед. Но под ногой у него оказалась перегоревшая лампочка, она вывернулась из-под ноги, упала вниз и, хлопнув, разбилась.
Наверху загремели падающие коробки, зашаркали ноги, грохнула рама окна, и тут же все затихло.
Петька и Володька стояли на лестнице ни живы ни мертвы. Через минуту они сообразили, что Орангутан (если это был он) сбежал.
Как можно более тихо они поднялись на второй этаж.
Петька показал пальцем на приоткрытое окошечко разводки телефонных проводов под потолком. Володька решил посмотреть на него поближе и поставил рухнувшие коробки друг на друга.
— Темное дело, — отрапортовал он сверху. — Тут два телефонных провода зачищены, оголены. Такое ощущение, что этот Некто хотел или отрезать их, или подсоединить что-то.
Друзья поднялись на лестничную площадку между вторым и третьим этажом. Отсюда, через окно, бежал неизвестный.
— Надо же как сиганул — без раздумий, — хмыкнул Петька. — Сильно, видать, испугался.
— Еще бы, — приоткрыл раму с разбитым пыльным стеклом Володька. — Лампочка твоя долбанула так, будто из пистолета шарахнули. Жаль, ты ее не заметил, а то бы мы точно знали: Орангутан здесь орудовал — или нет.
— Смотри-ка, — перегнулся через подоконник Петька. — А от него внизу след остался. Видишь — вон там, на песке.
Действительно, как ни торопился незнакомец выпрыгнуть из окна, он инстинктивно выбрал для приземления самое безопасное место. Один след на куче песка был смазан, зато второй отпечатался достаточно четко.
Друзья через подвал выбрались на улицу и подошли к точке десантирования неизвестного.
— Размер обуви не меньше сорок третьего, — констатировал Хрусталев, рассматривая след.
— Ну и что нам это дает? С таким размером пол-Москвы ходит…
— Тут еще кое-что есть, — наклонился Володька над песком. — Видишь, третий от пятки рубчик в виде буквы «V» на подошве поврежден. Наверное, этот парень когда-то на битую бутылку наступил.
— С чего ты решил, что это парень?
— А ты где видел девку с таким размером ноги? Разве что тут статуя Колхозницы бегала…
На следующий день начались неприятности.
Тортилла, конечно же, ничего не забыла.
Как только прозвучал звонок на урок и шум в классе затих, она вынула из портфельчика печально знаменитую «записнуху» болотного цвета и принялась неторопливо ее листать.
— Что тянет, гестаповка? — пробормотал Хрусталев. — Все равно ведь понятно, что кого-то из нас сейчас вызовет.
Учительница литературы наконец нашла нужную страничку и, будто ужасно удивившись, театрально подняла брови:
— Прогул в начале года! Сладкая парочка — Голубев и Хрусталев!
В классе захихикали. Хрусталев и Голубев огляделись.
— А ты что ржешь, Бакс? — нахмурился Петька. — Думаешь, если твой папа на бирже работает, это нам помешает тебе по башке настучать?
— Что за лексикон, Голубев? — оборвала его Тортилла. — Если ты у нас такой разговорчивый — пожалуй к доске, там и поговоришь.
Петька со вздохом выкарабкался из-под тесной парты. Развернувшись у доски лицом к классу, он с тоской посмотрел на кустик чахлой герани, стоящий на подоконнике. Пара по «лит-ре» ему была, считай, обеспечена. Значит, денег на дискеты в этом месяце не видать.
— Тэк-с, Голубев, — поправила свои очки в тяжелой черепаховой оправе Тортилла. — Поведай нам, что ты знаешь о произведении Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание»?
— Герой этого произведения попал в сложную жизненную ситуацию, — начал бодро врать Петька. — Неблагоприятные условия существования личности в царской России привели к тому… к тому, что…
— Ну-ну, к чему они привели? — заинтересованно посмотрела на Петьку Тортилла.
Петька запнулся и смутился. Книг Достоевского он не читал, поэтому даже примерно не представлял, о чем там могла идти речь.
— Так к чему привели Раскольникова неблагоприятные условия существования личности в царской России? — начала терять терпение Тортилла.
— Старуху он грохнул, — громко подсказал Князь.
Класс зашелся от хохота.
— Садись, Голубев, два, — побурела от злости Тортилла и тут же что-то пометила в своем блокнотике, отчего Князь сразу скис.
— Теперь ваша очередь, господин Хрусталев, — подняла с места учительница Володьку. — Как вы можете охарактеризовать творчество Достоевского?
— Достоевского? Ну, во-первых, он был «зек», — начал изгаляться Володька. — Во-вторых, резался в карты, проигрывался в пух и прах. В-третьих, изменял жене. А Мусоргский в это время пил по-черному…
— Причем здесь Мусоргский?! — сжала Тортилла виски пальцами. — И вообще — я тебя о творчестве Достоевского спрашиваю, а не о его личной жизни.
— Так я ведь про это и говорю! — с жаром стал убеждать ее Володька. — Неблагоприятные условия развития личности в царской России и привели к тому, что Достоевский получил срок и стал играть в карты. И все это отразилось в его творчестве.
— Ну что ж, — подвела итог Тортилла. — На троечку вывернулся, молодец.
Володька довольно улыбнулся и сел на место.
Петькины мысли в это время летали очень далеко. Он все посматривал в сторону Орангутана, пытаясь поймать его взгляд и решить, знает он что-то об их слежке — или нет. Но Орангутан смотрел прямо перед собой и, казалось, находился в полной прострации.
— Глянь на Орангутана, — наклонился Петька к Володьке. — По-моему, у него не все ладно.
После пятого урока Орангутан, вяло попрощавшись со своими приятелями, поплелся домой.
Голубев и Хрусталев следовали за ним, как пришитые. Рано или поздно Орангутан должен был наступить на мягкую почву, чтобы оставить след.
Но им повезло гораздо раньше — Орангутан, выходя из здания школы, прошелся по мокрой тряпке, оставленной уборщицей для вытирания обуви. Тут же на сухом кафеле за ним потянулась цепочка четких, будто снятых на гипсовую форму, отпечатков подошв.
Петька, делая вид, что поправляет развязавшийся шнурок, присел рядом с тряпкой. Третий рубчик в виде буквы «V» на следе Орангутана был поврежден.
Петька и Володька присели в знакомой им беседке и принялись разрабатывать план дальнейших действий.
— Уже почти три, — забарабанил пальцами по скамейке Володька. — Давай сделаем так: я сейчас пойду домой, чтобы не проворонить Ларисин звонок, а ты следи за Орангутаном. Я пообедаю, английский наваляю и часиков в шесть тебя сменю.
— Лучше наоборот сделаем, — вдруг заупрямился Петька. — Я сейчас пойду домой и буду ждать звонка, а ты — после шести.
— Та-ак, — поджал губы Володька. — Втрескался?
— А ты что — нет? — покраснел Петька.
На этот раз смутился Володька.
— Вот, блин, не было печали… — взъерошил он волосы. — Ну, тогда давай бросим жребий.
