Роберт Стайн - Маска одержимости-2
Сидя за завтраком и давясь корнфлексом, я был уверен, что придумал всё на славу. Жаль только, ничего из этого не получилось.
20
Когда мама с папой вечером вернулись домой, я встретил их, намеренно проковыляв по лестнице вниз. Они аж ахнули от моего вида. Мама выронила пакет. Челюсть у неё отпала, и она так и стояла с открытым ртом. У папы глаза вылезли на лоб. Он долго смотрел на меня, потом расхохотался.
— Ну ты и вырядился, Стив! — воскликнул он. — Где ты такую маску откопал?
— Боже, какая отвратительная. Мне плохо от этой дыры на лбу. А дупло!
Папа обошёл меня вокруг. Он был в восторге от моего вида.
Вырядился я в заплатанную одежду, которую надевал, изображая бродягу. А в стенном шкафу я нашёл старую папину палку. На неё и опирался.
— Здорово! — сказал папа, похлопав меня по плечу.
— Я эту маску купил в магазинчике товаров для вечеринок, — сообщил я. И это был не так уж далеко от правды.
Мама с папой переглянулись.
— А голос у тебя совсем старческий, — заметила мама. — Ты что, тренировался?
— Ещё бы, — говорю. — Целый день.
— Ты как себя чувствуешь? — спрашивает папа. — Мы решили не будить тебя утром, раз ты вчера так расклеился. Мы выехали ни свет ни заря…
— Я себя чувствую отлично, — соврал я. На самом деле ноги у меня дрожали, и меня бросало то в жар, то в холод.
Я навалился на палку, чтобы не упасть.
— Ой, ой! — всплеснула руками мама. — Что это у тебя на голове?
— Пауки, — отвечаю как ни в чём не бывало. А у самого мурашки по коже. Чувствую, как они копошатся в волосах и ушах.
— Они совсем как настоящие, — говорит мама, прижимая ладонь к щеке и качая головой. — Ты уверен, что не хочешь стать бродягой? В этой маске, наверно, жарко и неудобно!
— Да что ты говоришь, — замахал рукой папа. — Ты посмотри, как потрясающе он выглядит. Сегодня он всю улицу перепугает, вот увидишь.
Будем надеяться, подумал я про себя. Потом глянул на часы. Пора.
— Не знаю как улицу, а меня он перепугал точно! — воскликнула мама. Она даже глаза закрыла. — Я смотреть на тебя не могу, Стив. И как тебя угораздило купить такую… мерзость?
— А по мне, так это забавно, — сказал папа и сунул палец в дупло моего зуба. — Потрясающая маска. Она резиновая или из латекса?
— По-моему, латекс, — пробормотал я голосом дряхлого старика.
Мама поморщилась.
— Ты с Чаком будешь по домам ходить?
Я зевнул. Меня вдруг в сон потянуло.
— Я обещал малышне из первого класса, — дрожащим голосом проговорил я. — А потом зайду к Карли Бет. У неё все собираются.
— Хорошо, только не допоздна, — предупредила мама. — А если тебе будет очень жарко в маске, снимай её хоть ненадолго, договорились?
Я и сам бы рад, с горечью подумал я.
— Ладно, — говорю, — увидимся. — И опираясь на палку, поплёлся к уличной двери.
Мама и папа засмеялись, видя, как я ковыляю.
Я не смеялся. Мне хотелось плакать. Мне хотелось махнуть на всё рукой и выложить им всё начистоту. Рассказать, что я попался, как в капкан, в эту ужасную маску и что она превратила меня в дряхлого старика. Лишь одно сдерживало меня от признания: месть. Я так и видел перекошенные рожицы своих первоклашек, слышал визг разбегающейся кто куда футбольной команды. Эта картина придала мне силы, и я не остановился. Вцепившись в ручку двери, я налёг на неё изо всех сил.
— Стив, подожди! — вдруг крикнул папа. — Где моя камера. Я хочу снять тебя. — Он побежал за фотоаппаратом.
— А где твоя сумка? — воскликнула мама. — Ты же забыл сумку для сбора сластей. — Она вытащила из шкафа сумку для продуктов с нарисованными тыквами.
Я-то понимал, что с сумкой и палкой мне не справиться. Однако, ни слова не говоря, я взял сумку. Выйду на улицу и швырну её куда подальше, решил я. Мне сегодня не до попрошайничества. Куда там! Мне до крыльца любого дома добираться не меньше получаса.
Прибежал папа с камерой.
— Сы-ы-ыр! — крикнул он и поднял мыльницу.
Я попытался изобразить улыбку. Папа щёлкнул. Потом ещё пару раз. Ослеплённый вспышкой, я попрощался и вышел из дома, и тут же чуть не полетел со ступенек: перед глазами мелькали белые круги.
Вцепившись в перила, я подождал, когда перестанет бешено колотиться сердце. Белые вспышки перед глазами постепенно стали угасать, и я смог двинуться дальше.
Вечер был ясный, безветренный, но прохладный. Деревья, почти голые, стояли недвижно, как статуи.
Доковыляв до улицы, я направился в сторону особняка Карпентера. Луны не было, но улицы, казалось, освещены ярче обычного. На всех фасадах горела иллюминация по случаю Хэллоуина. Все готовились к встрече детей с мешками.
Свою сумку я сунул в первый же помойный контейнер у соседнего дома и побрёл дальше, тяжело опираясь на палку.
Спина заныла. Мои дряблые ноги тряслись в коленях, одышка давала о себе знать. Пройдя всего полквартала, я вынужден был остановиться у фонарного столба, чтобы передохнуть. К счастью, до дома Карпентера было рукой подать.
Поковылял себе потихоньку дальше, и тут догоняет меня парочка маленьких девчонок. В сопровождении папы. У одной девчонки пёстрые крылышки: она бабочка. У другой — размалёванное личико, на головке золотая корона, и одета она в платье до пят.
— О, какой безобразный старик, — шепнула бабочка принцессе, когда они обогнали меня.
Принцесса ойкнула:
— Ты только посмотри, что у него из носа капает.
Я повернулся к ним, раззявил свой рот и проскрежетал:
— А ну с дороги!
Девчонки как завизжат и с тротуара на дорогу попрыгали. А папаша на меня сердито покосился и пошёл за ними.
— Хе-хе-хе-хе. — Злобное хихиканье сорвалось с моих губ.
От одного вида этих перепуганных мордашек я почувствовал прилив сил. Стуча своей палкой, я, довольный, потопал дальше.
Вот и дом Карпентера. Старый домина жутковатой громадой возник из темноты. Каменные башенки прорезали багровое небо. Можно было подумать, что это средневековый замок.
У фонарного столба на заросшей сорняком неухоженной лужайке сбилась кучкой вся моя футбольная команда. Мои боровы. Мои первоклашки. Мои жертвы. Все в хэллоуинских костюмах. Могучие рейнджеры. Черепашки ниндзя. Мумии и монстры. Парочка призраков. Красавица и Чудовище. Но я всех узнал. И как их не узнать, если они пихались, щипались, вырывали друг у друга сумки, орали и смеялись.
Опираясь на палку, я долго рассматривал их издали. Сердце у меня учащённо забилось. Я весь задрожал. Вот оно. Пришёл мой час.
— Что ж, дружочки, — прошептал я, — сейчас повеселимся.
21
Я ковылял к ним, дрожа от возбуждения. Выйдя на свет, я растянул свои жуткие губы в омерзительном оскале. Остановившись неподалёку, я переводил взгляд с одной рожицы на другую, так, чтобы каждый мог рассмотреть меня во всей красе. Чтоб разглядели пауков в моих волосах. Червивое дупло в кривом клыке. Обвисший клочок кожи, обнаживший голую кость.
Все, недавно весёлые, первоклашки замолкли. Они смотрели на меня во все глаза. И в них застыл ужас.
Я хотел было издать жуткий рёв, от которого все разбежались бы врассыпную, зовя на помощь своих мамочек, но тут эта Марни Роузен, нарядившаяся невестой (на ней было платье и вуаль), делает на встречу мне шаг и спрашивает эдаким сладким голоском:
— Может, вам чем помочь, сэр?
И тут же подхватывают остальные:
— Вы заблудились? Скажите, куда вас отвести?
Быть того не может! Не этого я ожидал, мечтая поквитаться с этими бандитами.
А Марни между тем берёт меня под руку.
— Вам куда, дедушка? Мы вас отведём. Сегодня ночка особенная и лучше в незнакомых местах не гулять.
Моя команда столпилась вокруг меня, и все наперебой предлагали свои услуги.
Представляете? Они хотели помочь старику, от одного вида которого должны были попадать в обморок!
— Не-е-ет! — взвыл я от бешенства. — Я призрак дома Карпентера. Я явился сюда, чтобы покарать вас за то, что вы осмелились топтать мою лужайку.
Я хотел завыть диким голосом, но вместо крика вышло что-то вроде жалкого писка. Эта свора, кажется, даже ничего не расслышала. И тут я понял, что это я должен бояться их, это мне надо уносить ноги подобру-поздорову.
Я поднял руки, словно готов был задушить их всех. Палка выпала. Я потерял равновесие и пошатнулся.
— О-о-о-о! — успел вскрикнуть я и присел на землю.
Малыши, все как один завопили. Но не от страха. Можете поверить? Они просто испугались за меня. Все протянули мне руки, пытаясь поднять меня на ноги.
— С вами всё в порядке? — наперебой спрашивали они.
— Возьмите палку, — узнал я голос Утёнка Бентона.
До меня доносились их сочувствующие реплики.
— Бедный старик.
— Вы не ушиблись?
— Давайте руку, мы поможем вам.
