Лемони Сникет - Липовый лифт

— Спокойной ночи, дети, — сказал Джером и улыбнулся. — После такого подъема все вы трое, очевидно, свалитесь, как чурбаны. Конечно, речь здесь не идет о древесных отходах. Я хочу только сказать, что, как только вы доберетесь до постелей, вас уже будет не растолкать.

— Мы поняли, что вы имеете в виду, Джером, — ответил Клаус. — И надеюсь, что вы правы. Спокойной ночи.

Джером улыбнулся детям, и дети улыбнулись ему в ответ, а затем снова переглянулись, прежде чем разойтись по своим спальням и закрыть за собой дверь. Дети знали, что они не свалятся, как чурбаны, а будут всю ночь беспокойно ворочаться с боку на бок от одолевающих их мыслей. Сироты гадали о том, где мог прятаться Гюнтер и как ему удалось их найти, и о том, какую новую гнусность он затевает. Они думали о том, где могли быть сейчас тройняшки Квегмайры сейчас, когда Гюнтер затеял охоту на них, Бодлеров. Еще гадали они о том, что означают три буквы «Г.П.В.» и могли бы они помочь им бороться с Гюнтером, узнай они это. Бодлеры метались и ворочались, их не оставляли тревожные мысли, и они все меньше походили на неподвижные деревяшки, а все больше на живых детей, попавших в сети зловещего и таинственного заговора. Такой бессонной ночи в их юной жизни им еще не выпадало.

Глава шестая

Утро — лучшее время для размышлений. Когда ты только проснулся, но еще не встал с постели, самый подходящий момент взглянуть на потолок и задуматься о жизни, о том, что тебя ждет впереди. Утром, когда я пишу эту главу, я пытаюсь разгадать, есть ли хоть что-то в моем будущем, что поможет мнё распилить наручники и через окно с двойными запорами выбраться наружу. Что касается бодлеровских сирот, в то утро, когда солнце светило сквозь восемьсот сорок девять окон скволоровского пентхауса, бедные дети тоже гадали, принесет ли им будущее беду, которая, они чувствовали, подбирается к ним все ближе. Вайолет следила, как солнечные лучи озарили крепкий верстак без единого инструмента, стараясь представить себе, какой новый подлый план в это время зреет в голове у Гюнтера. Клаус, лежа в постели, тоже следил, как утренние лучи чертят узоры на стене, отделяющей его комнату от библиотеки, и тоже ломал голову над загадкой, каким образом Гюнтер так внезапно исчез, словно растворился в воздухе. И к Солнышку в спальню заглянул утренний луч и осветил мягкие игрушки, которые ей так и не пришлось покусать. Она внимательно следила за лучиком и думала, успеют ли они собраться втроем и обсудить свои непростые дела до того, как Скволоры придут их будить. Но эту проблему решить было проще всего. Самая младшая из Бодлеров первой выползла из спальни, подняла брата и открыла дверь в комнату Вайолет. Вайолет уже успела встать и теперь сидела за своим верстаком, подвязав волосы лентой, чтобы они не лезли ей на глаза.

— Тагеб, — приветствовала ее Солнышко.

— Доброе утро, — ответила Вайолет. — Я решила, если подобрать волосы, мне легче будет думать. И поэтому устроилась за этим верстаком как будто я что-то изобретаю, но пока ничего не приходит в голову.

— Это просто ужасно, что снова объявился Олаф, — сказал Клаус. — И теперь еще мы должны называть его «Гюнтер». Только этого нам не хватало. Но у нас нет никакого ключа к его гнусным планам.

— По-моему, он хочет наложить лапу на наше наследство, — ответила Вайолет.

— Клофи? — спросила Солнышко, что означало: «Это ясно, но каким образом?».

— Может быть, его замысел как-то связан с Модным Аукционом, — предположил Клаус. — Иначе для чего он стал бы представляться аукционером?

Солнышко зевнула, и Вайолет наклонилась, взяла ее на руки и посадила к себе на колени.

— Ты думаешь, он попытается выставить нас на аукцион? — спросила она Солнышко, когда та в задумчивости потянулась вперед погрызть верстак. — Он может договориться с кем-нибудь из своих жутких сообщников, они станут поднимать ставки все выше и выше и в конце концов выиграют. А мы окажемся у него в когтях, как бедные Квегмайры.

— Но ведь Эсме сказала, что выставлять детей на аукцион противозаконно, — напомнил Клаус.

Солнышко перестала грызть верстак и поглядела на брата и сестру.

— Нолано? — спросила она. Это примерно означало: «Вы думаете, что Скволоры заодно с Гюнтером?».

— Не думаю, — сказала Вайолет. — Они были к нам так добры. Про Джерома, по крайней мере, я так не думаю. Кроме того, они не нуждаются в бодлеровском наследстве. У них и без того полно денег.

— Но вот здравого смысла совсем не полно, — сказал грустным голосом Клаус. — Гюнтер ловко обвел их вокруг пальца: всего-то ему понадобилось для этого пара черных сапог, полосатый костюм и монокль.

— Плюс ко всему этому он одурачил Скволоров, заставив их думать, что покинул дом, — добавила Вайолет. — Но консьерж был уверен, что Гюнтер не уходил.

— Гюнтер и меня одурачил, — сказал Клаус. — Как он мог уйти так, чтобы не заметил консьерж?

— Не знаю. — Голос у Вайолет был совсем несчастный. — Это какая-то картинка-загадка, но ее невозможно решить, так как недостает очень многих частей.

— Я слышал, кто-то сказал «загадка»? — раздался голос Джерома. — Если вы ищете головоломки, то я точно видел несколько коробок в шкафчике в одной из комнат, а может быть, в какой-то из гостиных, не могу вспомнить.

Обернувшись, Бодлеры увидели своего опекуна. Улыбаясь, он стоял в дверях спальни Вайолет, а в руках держал серебряный поднос.

— Доброе утро, Джером! — сказал Клаус. — Спасибо вам, но мы не ищем головоломки. Вайолет просто употребила это образное выражение. Мы бьемся над решением совсем другой задачи.

— Но вы никогда ничего не решите на пустой желудок, — ответил Джером. — Здесь у меня для вас завтрак: три яйца всмятку и вкусные тосты из пшеничных отрубей.

— Спасибо, Джером, так мило с вашей стороны позаботиться о нашем завтраке, — сказала Вайолет,

— Ну что вы, что вы, нё стоит благодарности, — ответил Джером. — У Эсме сегодня важное свидание с королем Аризоны, и поэтому целый день в нашем распоряжении. Думаю, мы погуляем по городу и пешком дойдем до Швейного района. Я хочу отдать ваши полосатые костюмы хорошему портному. Какой смысл в костюме, если он плохо сидит?

— Книллиу! — радостно взвизгнула Солнышко, что означало: «Это очень любезно с вашей стороны».

— Я не знаю, что значит «книллиу», — сказала вошедшая в спальню Эсме. — Меня это мало волнует. Но сейчас вы будете потрясены. Сногсшибательная новость! Мне только что сообщили по телефону. Водный мартини больше не в моде. В моде сегодня содовая с петрушкой.

— Содовая с петрушкой? — переспросил, нахмурившись, Джером. — Звучит чудовищно. Я все же сохраню приверженность к водному мартини.

— Ты меня не слушаешь, Джером, — недовольно сказала Эсме. — Сейчас в моде содовая с петрушкой. Тебе придется прямо сейчас пойти и купить несколько ящиков с содовой.

— Но как раз сегодня я собирался отвезти костюмы детей к портному, — ответил Джером.

— Значит, тебе придется изменить свои планы. — Эсме явно была раздражена. — У детей одежда уже есть, а вот у нас содовой с петрушкой нет.

— Ну хорошо, я не хочу с тобой спорить, — сказал Джером.

— Тогда не спорь. И не бери с собой детей. Пивной район не место для молодых людей. А теперь идем, Джером. Я не хочу опаздывать на свидание с его Аризонским Высочеством.

— А не хочешь ли ты немного побыть с детьми, пока не начнется твой рабочий день? — спросил Джером.

— Не жажду. — Эсме взглянула на часы. — Я пожелаю им доброго утра. Доброе утро, дети. А теперь нам пора, Джером.

Джером открыл рот, будто намеревался что-то возразить, но Эсме уже выходила из спальни, и он, пожав плечами, сказал только:

— Желаю вам хорошо провести день. Еда в кухне. Сделайте себе ланч. Мне жаль, что нашим планам не удалось осуществиться.

— Поторопись! — снова раздался нетерпеливый голос Эсме уже из коридора, и Джером бегом бросился из комнаты. Дети слышали, как постепенно затихают шаги их опекунов, пока те шли к входной двери.

— Вот и прекрасно! — обрадовался Клаус, когда шаги совсем стихли. — Что мы сегодня будем делать?

— Винфри! — объявила Солнышко.

— Солнышко права, — сказала Вайолет. — За сегодняшний день мы должны узнать, что же все-таки замышляет Гюнтер.

— А как мы это узнаем, если нам даже неизвестно, где он находится? — спросил Клаус.

— Именно это и надо выяснить. Один раз он уже бессовестно воспользовался преимуществом, которое дает элемент «изумление». А теперь мы должны помешать ему воспользоваться преимуществом надежного укрытия.

— В пентхаусе полно места, где можно надежно укрыться, — заметил Клаус. — Одних комнат тут без счета.

— Кундикс, — объявила Солнышко, что примерно означало: «Но ведь его нет в пентхаусе. Эсме видела, как он уходил!».

— Он мог незаметно прокрасться обратно в дом и сейчас притаился где-то поблизости, — сказала Вайолет.