Евгений Некрасов - Последнее дело Блина
Аксакал жалел, что стал спорить. В споре два дурака… Вот Митек и молчит, чтобы не быть дураком.
— Митек, что ты хотел сказать?
— Я не хотел. Ты меня спросил, а потом не стал слушать, — напомнил Блинков-младший.
— Да нет, я слушаю, — виновато буркнул Аксакал.
— Дед проверил, что у меня на снимке. Если бы меня послали воры, то велели бы фотографировать двери и систему безопасности. Видел, там под крышей телекамера, а на стеклах белые коробочки — охранная сигнализация? А я снимал дорожку и водосточную трубу… Окна у меня тоже в кадре, но коробочки на них даже в лупу не разглядишь. Дед посмотрел и успокоился… Седая Борода, я не выдумываю. Однажды я жил в таком богатом поселке. Там была очень доверчивая, добрейшая женщина, детский врач. Но когда ее дочка привела меня в гости, она первым делом узнала мой московский телефон. «Хочешь, — говорит, — позвонить родителям по моему сотовому?» Простенько, необидно — совсем как этот дед.
Следующий участок был окружен глухим дощатым забором. Над ним виднелся второй этаж особняка, похожего по приметам на дачу Прохора: кирпич красный, рамы белые, водосточная труба медная.
— Подсади, — попросил Митек. — Я плиты на дорожках посмотрю.
Аксакал присел, упираясь ладонями в забор, и напарник встал ему на плечи.
— Видно?
— Чуть-чуть не хватает.
Митькины кроссовки оторвались от плеч Аксакала. Сразу стало легко. Аксакал глянул снизу вверх — напарник подтягивался, уцепившись за край забора.
— Отойди, Седая Борода. — Блинков-младший спрыгнул и сунул палец в рот. Он сосал и сплевывал на тропинку. Слюна была красная.
— Колючая проволока? — догадался Аксакал.
— Ага. Хитро натянута, с той стороны… А плиты шестигранные. Давай я тебя с фотоаппаратом подниму, и ты щелкнешь.
Аксакал посмотрел на речку. Течением несло сосновую щепку с остатками коры. Ее мотало и кружило. Он представил, как, размахивая фотоаппаратом, летит спиной вперед с Митькиных плеч, с обрыва, и сказал:
— Нет, лучше ты.
Блинков-младший понял его по-своему:
— Да здесь просто: нажал на кнопку, и все.
— Вот сам и нажми! — Аксакал присел на корточки. — Влезай!
Митек снова взгромоздился ему на плечи. Но теперь, с фотоаппаратом в руках, напарник не мог подтянуться. Аксакал начал привставать, чувствуя, как у него дрожат коленки. Ладонями он перебирал по неструганым доскам забора. В кожу впивались мелкие занозы.
И вдруг слева послышался тихий смешок! Аксакал повернул голову, но увидел только штанину напарника.
— Митек, глянь…
Штанина исчезла. Блинков-младший тяжело спрыгнул на тропинку, и в речку с плеском посыпалась земля с обрыва.
— Беги! — закричал он.
Аксакал наконец-то разглядел, кто там веселился, и оцепенел.
На соседнем участке, приоткрыв калитку в ограде, стоял человек в черном комбинезоне с офицерским ремнем. На рукаве у него скалила зубы вышитая морда, не то кошачья, не то рысья.
Не говоря дурного слова, человек потащил из кобуры большущий револьвер. Он улыбался!
Аксакал очень хорошо понял его улыбку. Охранник ждал воров. Может, месяц, может, год. Он отупел от безделья. Он сам себе казался бесполезным. И вот наконец воры появились! Охранник был счастлив и готов стрелять, не слушая объяснений.
СТРЕЛЯТЬ!!!
От ужаса у Аксакала отнялись ноги. Он беспомощно огляделся и увидел напарника. Никуда Митек не убежал. Аксакал вспомнил, что он и кричал не «Бежим!», а «Беги!». Потому что сам бежать не мог. От Митькиного прыжка целый кусок тропинки обвалился в речку, и теперь напарник висел над водой, вцепившись руками в нижний край забора.
Охранник с той же счастливой улыбкой на лице поднял револьвер. Дуло устрашающего калибра пошевеливалось, выбирая цель!
Не помня себя, Аксакал перепрыгнул через повисшего над обрывом напарника и…
…Остановился. Ноги были ватные. Стараясь не смотреть на охранника, он встал на четвереньки и вцепился в рюкзачок на спине у Блинкова-младшего.
— Книжка, — виновато сказал Митек. — Я бы спрыгнул и выплыл по реке, но книжку нельзя мочить.
— Ерунда какая, — ответил Аксакал. — Что, я тебя не вытащу?
Под прицелом револьверного ствола он потащил напарника. Митек был тяжелый, а тропинка под Аксакалом — зыбкая. Земля проседала и комьями плюхалась в воду.
Когда Блинков-младший уже навалился грудью на утоптанный край тропинки, лямки рюкзака затрещали. Аксакал увидел, как лопаются, выползают из швов нитки, и успел перехватить напарника под мышку. Митек подтянулся и встал на колени.
— Ну, я перетрусил! Еще бы чуть — и в реку! — начал он.
И тут охранник выстрелил.
Облако едкого газа ударило Аксакала с такой силой, что он пошатнулся. Глаза сразу наполнились слезами.
— Не дыши! — крикнул Блинков-младший. Аксакал почувствовал, что его куда-то тащат. Он почти ничего не видел, но сообразил, что нужно держаться забора, и побежал за Митькой, скользя рукой по занозистым доскам.
— Скорей! — поторапливал Блинков-младший. — У него должна быть рация. Свяжется с другими, и нас перехватят.
К горлу подступала рвота. Едкий запах газа впитался в футболку, от него некуда было деться. Аксакал мчался, задрав голову и хватая воздух ртом. Дощатый забор сменился оградой из стальных прутьев, за ней опять пошли доски, только гладкие. Потом рука Аксакала провалилась в пустоту. Ярко-голубое небо резануло по слезящимся глазам, и он понял, что дача с гладким забором была последней в поселке.
Митек продолжал тянуть его вперед. Треск веток, хлесткие удары по животу — ага, кусты, — и вдруг земля ушла из-под ног. В туче сухого песка напарники скатились к речке. Аксакал вырвал у Митьки руку, упал на четвереньки и выдал рыбкам на корм съеденное утром печенье.
Сразу стало легче. Аксакал сморгнул едкие слезы. Глаза щипало. Сквозь туманную пелену он разглядел озабоченное лицо напарника.
— Ну и глазищи у тебя, Седая Борода! Красные, как у кролика.
— А тебя не задело?
— Немножко. Мне же в спину досталось, а тебе — в лицо… Спасибо, напарник!
— Да за что спасибо-то? Подумаешь! Я сразу понял, что у него револьвер газовый. — Аксакал отвернулся. Глаза опять заволокло слезами, но газ тут был ни при чем. — Я ведь чуть не бросил тебя!
— «Чуть» не считается, — сказал Блинков-младший и снова пообещал: — Искупаемся на обратном пути.
Аксакал уже давно украдкой поглядывал на часы и знал, что времени у них — еле-еле вернуться к обеду. На этот раз он открыто поднес циферблат к глазам и заохал:
— Бегом надо бежать, Митек! Пете за нас влетит.
— Может, и не влетит, но беспокоиться он будет, — кивнул Блинков-младший. — Я отпрашивался только до обеда.
Напарники побежали, и Аксакал уже думал, что все обошлось. Но когда, обогнув дачный поселок, они вернулись к мосту, Блинков-младший остановился и стянул футболку. Не успел Аксакал опомниться, как он бултыхнулся в черную быструю воду. На берегу красовалось двойное гнездо из снятых комом джинсов и кроссовок под ними.
Круги на воде в тот же миг снесло течением. Аксакал с ужасом смотрел на речку — был человек и нету.
Митькина голова вынырнула далеко за мостом. Он подгреб к берегу и бегом вернулся к своей одежде.
— Ну и холодрыга! Почему быстрые реки всегда холодные? — Блинков-младший торопливо натягивал футболку на мокрое тело. — А ты что стоишь, Седая Борода? Макнись, и побежим!
— Неохота, — глядя под ноги, выдавил Аксакал.
— Плавать не умеешь! — догадался Блинков-младший.
— Где бы я научился?
— У вас и рек нет?
— У нас есть всё, — буркнул Аксакал, — но только не везде и не так много.
— Постой-постой… ТЫ ПЛАВАТЬ НЕ УМЕЕШЬ, — с изумлением повторил Блинков-младший, — И СТАЛ МЕНЯ ВЫТАСКИВАТЬ?! Ты же мог сам кувыркнуться в речку! Ты утонуть мог!
— Не утонул же. А у тебя сколько добра могло пропасть: записная книжка, рация, фотоаппарат, бинокль… Ты только никому не говори, что я плавать не умею, — попросил Аксакал, — а то в интернате меня дразнили «Топором». Нас всего-то четыре раза водили в бассейн, а сраму — на всю оставшуюся жизнь.
— Так записался бы к Валентинычу в секцию. За месяц научишься.
— Да ну, с малышней в «лягушатнике» бултыхаться. Засмеют, — отказался Аксакал.
— Тогда я тебя плавать научу. Сегодня же вечером, — легко пообещал Блинков-младший. — Седая Борода, но ты уж, пожалуйста, больше не геройствуй. Я же кричал: «Беги!», вот и надо было бежать. А я бы или сам вылез, или сдался охраннику. Он вроде нормальный дядька: не стрелял, пока ты меня не вытащил.
— Вечером научишь? — не поверил Аксакал. Все остальное он пропустил мимо ушей.
— Ну да, после отбоя, чтоб никто не видел.
— За один вечер?! ПЛАВАТЬ?!
— Если точно, то не плавать, а держаться на воде. Минут за пять.
