Роберт Стайн - Проклятие гробницы фараона

Он подал нам фонарики.

— Смотрите под ноги, — проинструктировал он. — Освещайте себе путь на несколько дюймов впереди.

— Мы знаем, папа, — отмахнулась Сари. — Мы это уже делали раньше, вспомни.

— Следуй инструкциям, — резко сказал дядя Бен и нырнул в темноту туннеля.

Я остановился у входа и вытащил из кармана свой талисман — маленькую руку мумии. Хотел удостовериться, что она со мной.

— Зачем тебе эта гадость? — спросила Сари, поморщившись.

— Ношу ее с собой на счастье. — Я спрятал руку обратно в карман.

Она театрально застонала и подтолкнула меня ко входу в туннель.

Через несколько минут мы благополучно спустились по длинной веревочной лестнице в узкий коридор.

Первым шел дядя Бен, и широкий круг света его фонаря метался по стенам. Сари держалась в нескольких шагах за ним, а я шел последним.

Туннель казался уже и ниже, чем в прошлый раз. Думаю, причиной тому было мое настроение.

С силой сжимая в руке фонарик, я шел, наклонив голову, чтобы не удариться о низкий неровный потолок.

Коридор свернул налево, затем пошел вниз и раздвоился. Мы выбрали правое ответвление. Тишину нарушал лишь скрип нашей обуви по песчаному сухому полу.

Дядя Бен кашлянул.

Сари что-то сказала ему, но я не расслышал.

Я остановился, чтобы рассмотреть скопище пауков на потолке, и дядя Бен с Сари ушли вперед на несколько метров.

Когда луч света от моего фонарика, скользнув по стене, вновь оказался на полу, я заметил, что у меня опять развязался шнурок.

— Что за напасть! — вздохнул я и остановился, чтобы завязать его.

— Подождите! — позвал я дядю Бена и Сари.

Но они о чем-то спорили и не слышали меня.

Их голоса эхом отдавались от стен длинного изогнутого коридора, но слов разобрать я не мог.

Быстро завязав шнурок двойным узлом, я подхватил фонарик и выпрямился.

— Эй, подождите! — снова крикнул я.

Ну куда же они ушли?

Голосов больше не было слышно.

Неужели я отстал?

— Эй! — закричал я, сложив руки рупором у рта. Мой голос прогрохотал по туннелю.

Ответом мне была тишина.

— Подождите!

Мои спутники были так увлечены спором, что совершенно забыли обо мне.

Я был скорее зол, чем напуган. Дядя Бен так просил, чтобы все держались рядом. А потом ушел и оставил меня одного!

— Эй, где же вы? — позвал я.

Молчание.

11

Освещая себе путь, я наклонил голову и пустился трусцой по туннелю, который резко сворачивал направо.

Коридор пошел вверх. Стало жарко. Я обнаружил, что мне тяжело дышать.

— Дядя Бен! — позвал я. — Сари!

«Они, должно быть, за следующим поворотом, — сказал я себе. — Мне ведь потребовалось не так много времени, чтобы завязать шнурок. Они не могли далеко уйти».

Я услышал какой-то звук и замер. Прислушался. Тишина. Может быть, у меня слуховые галлюцинации? Внезапно мне пришло на ум, что это может быть очередной шуткой. Возможно, Сари и дядя Бен спрятались и наблюдают из укрытия, как я буду себя вести.

Было ли это их очередным трюком, чтобы испытать меня? Не исключено. Дядя Бен никогда не откажется от возможности над кем- то пошутить. Он хохотал, как сумасшедший, когда Сари рассказывала, как она залезла в саркофаг и я чуть было не поседел от страха.

А не спрятались ли они и сейчас в саркофаге, ожидая, когда я подойду поближе?

Я почувствовал, как лихорадочно бьется сердце. Несмотря на жару в древнем коридоре, меня трясло, будто в ознобе.

Нет, решил я, вряд ли это шутка.

Дядя Бен сегодня настроен слишком серьёзно, обеспокоенный тем, что случилось с его помощниками. Его встревожило и наше происшествие с Ахмедом. Не похоже, чтобы ему захотелось сегодня шутить.

На бегу я случайно задел устройство, висевшее на поясе. Может быть, нажать? Нет, решил я.

Это только даст Сари новый повод посмеяться. Она с восторгом примется всем рассказывать, как я начал звать на помощь, оставшись один всего на две минуты.

Я свернул за угол. Стены, казалось, угрожающе надвинулись на меня — туннель сужался.

— Сари! Дядя Бен!

Даже эхо куда-то пропало. Возможно, коридор для этого был слишком узким.

Пол стал тверже, менее песчаным. В тусклом желтоватом свете я видел, что известняковые стены покрыты извилистыми трещинами. Они походили на бьющие с потолка тёмные молнии.

— Ребята, вы где? — прокричал я.

Через несколько шагов пришлось остановиться, так как туннель раздваивался.

Мне стало страшно.

Куда они исчезли? Почему не откликаются? Они должны были уже заметить, что я отстал.

Я посветил фонариком сначала в один новый туннель, затем в другой.

Куда пошли дядя Бен и Сари?

Куда?

Мое сердце грохотало в груди. Я забежал в левый туннель и громко окликнул их. Молчание. Быстро вернувшись назад к развилке — свет фонаря дико метался по полу, — я шагнул в правый туннель.

Он был шире и выше и незаметно поворачивал направо.

Лабиринт коридоров — так дядя Бен описал пирамиду. Может быть, тысячи туннелей, сказал он мне.

Тысячи!

«Не стой на месте, — приказал я себе. — Двигайся, Гейб. Они впереди. Они должны быть там!»

Я сделал несколько шагов и снова позвал их.

Раздались какие-то звуки.

Голоса?

Я остановился. Все смолкло. Было так тихо, что я слышал биение сердца.

Снова тот же звук.

Задержав дыхание, я прислушался.

Это было ритмичное постукивание. Насекомое? Или крыса?

— Дядя Бен! Сари!

Тишина.

Я сделал несколько шагов вперед. Затем еще несколько.

Решил, что лучше забыть о гордости и нажать на кнопку сигнализации.

Что, если Сари станет дразниться?

Я был слишком напуган, чтобы волноваться по этому поводу. Если я нажму на кнопку, они будут здесь через несколько секунд.

Но когда я потянулся к поясу за прибором, раздался громкий звук.

Постукивание превратилось в треск.

Я замер, прислушиваясь. От страха у меня перехватило горло.

Треск усилился.

Похоже, как если бы кто-то ломал доску. Только намного громче.

Треск раздался прямо у меня под ногами.

Я посмотрел на пол. И посветил туда фонарем.

Мне потребовалось слишком много времени, чтобы сообразить, в чем дело.

Прямо подо мной рушился древний пол туннеля.

Треск становился все громче. Казалось, трещало уже со всех сторон.

К тому времени, когда я понял, что происходит, было уже поздно.

Я почувствовал, как меня тянет, засасывает вниз какая-то сила.

Пол подо мной провалился, и я начал падать.

Падать вниз, в бесконечную черную дыру.

Я открыл рот, чтобы закричать, но оттуда не вырвалось ни звука.

Мои руки взметнулись и схватили… пустоту!

Я закрыл глаза и падал.

Вниз, вниз, вниз… в водоворот тьмы.

12

Я услышал, как фонарик стукнулся об пол.

А потом и сам я приземлился на что-то твёрдое. Со всего размаха. Я упал на бок. Тело мое пронзила боль, в глазах мелькнуло что-то красное. Этот алый свет становился все ярче, и я вынужден был зажмуриться. Думаю, что от удара я на несколько секунд потерял сознание. Когда я открыл глаза, все вокруг было окутано серо-желтым туманом. Бок тупо ныл, в правой руке пульсировала боль. Я ощупал руку. На первый взгляд кости были целы. Я сел. Туман перед глазами начал мало-помалу подниматься, словно занавес в театре.

Где я?

В ноздри ударил неприятный запах. Запах разложения. Старой пыли. Смерти.

Фонарик лежал рядом со мной. Я проследил за направлением его луча. И вскрикнул.

Круг света выхватил из темноты кисть. Человеческую кисть. Кисть была частью руки. Рука принадлежала застывшему в неподвижной позе телу.

Дрожащими руками я схватил фонарик и направил свет на эту фигуру.

Это была мумия, стоящая на ногах около дальней стены. Безглазое, безротое, забинтованное лицо, казалось, смотрело на меня, словно ожидая, чтобы я сделал первый шаг.

13

Мумия? Свет колыхался на ее обезображенном лице. Я не мог унять дрожь в руках. У меня тряслось все тело. Застыв на месте от ужаса, я хватал ртом воздух, не в силах отвести глаз от страшной фигуры.

Пытаясь успокоиться, я глубоко вдохнул пыльный воздух и задержал дыхание.

Мумия невидящим взором смотрела на меня. Она стояла, чуть наклонившись вперед и свесив руки вдоль тела.

«Почему она в такой позе?» — подивился я и еще раз глубоко вздохнул. Древние египтяне не оставляли мумий стоять на страже. Осознав, что она вовсе не собирается нападать, я почувствовал себя уверенней.

— Спокойно, Гейб, спокойно, — сказал я вслух, стараясь не выпустить из рук фонарик.

В горле запершило. Воздух был таким застоявшимся, таким древним.

Постанывая от боли в боку, я поднялся и осмотрелся, быстро переводя фонарик с места на место.