Юрий Коваль - Пять похищенных монахов. Приключения Васи Куролесова

Вася и Батон шли по шоссе как раз вслед за запахом. Батон нюхал запах с большим интересом.

— Люблю есть мясо, — толковал он, обняв Васю за плечи.

Матрос ненадолго отстал от них, покрутился возле закусочной, и неизвестно откуда во рту у него появился здоровенный кусок шашлыка.

— Толковый парень! — восхищённо сказал Батон. — Такой не пропадёт!

Довольно долго они шли по шоссе, и как только запах жареного мяса иссяк, Батон остановился.

— Сюда, — указал он на розовый дом сбоку от дороги.

Дом был обычный на вид — низенький, длинный, с облупленной штукатуркой. Единственно, что поражало, так это огромное количество телевизионных антенн на крыше.

Вася оставил Матроса на улице, вслед за Батоном поднялся на крыльцо, вошёл в полутёмную комнату, освещённую только бледным экраном телевизора. Окна были занавешены от солнца. При неверном мёртвом свете увидел Вася человека, и сразу сердце его ударило в уши с колокольным звоном.

— Нашёл лошадку? — хрипло спросил тот, полуобернувшись к двери.

— Ага, — весело ответил Батон, — приятель мой, вместе сидели. Васька Куролесов.

При этих словах человек вскочил со стула, щёлкнул выключателем, и в комнату рухнул свет.

Ослеплённо глядел Вася на знакомое лицо — корявое, рябое, то самое, на котором горох молотили.

— Кого ты привёл, собака! — закричал Рашпиль и дал Батону по зубам. — Лошадку! Тёмную лошадку!

Зубы батонские лязгнули, он зажмурил глаза и быстро залопотал: — Я не виноват. Я не виноват. В этот же момент Вася пригнулся и что есть силы боднул Рашпиля в живот.

Живот этот оказался твёрдым, как комод, и бодать его было всё равно что биться головой об стену.

Рашпиль махнул в воздухе своей короткой и толстой рукой, чтоб схватить Васю, но тот увернулся, прыгнул вправо и отчаянно боднул Батона.

У этого живот оказался слабым, как манная каша. От удара Батон подпрыгнул, и секунду казалось, что Вася поднял его на рога. Выкатив глаза, Батон повисел в воздухе и рухнул под телевизор.

— Всех перебью! — закричал неожиданно Вася и, схватив со стола стакан с чаем, метнул его в Рашпиля.

Ударившись об стену, стакан лопнул, как граната. Вася тут же издал клич, похожий на рёв паровоза. Он закрутился по комнате, будто танцевал бешеный танец лезгинку, пнул плечом телевизор и кинулся к двери.

Телевизор что-то крикнул ему вслед, тумбочка под ним подломилась. Телевизор тюкнулся об пол, как сотня сырых яиц.

С тихим звоном он пополз по полу и, как барсук, уткнулся в ботинок Рашпиля.

Вася ударил в дверь локтем и вылетел в темноту.

Глава пятая. Перо

Нет, Васе не повезло.

На полном ходу влетел он в чулан, врезался в чуланную стену, и тут же ему показалось, что на него падает новогодняя ёлка со всеми своими огнями и украшениями. От удара сел Вася на пол. Посыпались какие-то склянки, банки, что-то печально зазвенело, что-то полилось и злобно закапало в таз.

Ошеломлённого Васю Рашпиль за ноги вытащил из чулана, кашляя и ругаясь, бросил на пол рядом с умирающим телевизором. Телевизор стонал.

На экране его вспыхивали и гасли предсмертные звёздочки. Собрав последние силы, он вдруг жалобно запел:

Издалека-а-а-аДо-о-о-лгоТечёт рекаВо-о-олга…

Что-то захрустело в телевизоре. Он повернулся набок, из него, как из посылки, высыпались какие-то стеклянные орехи.

Всего лишь минута прошла, как Вася попал в эту комнату, а всё уже здесь перевернулось вверх дном: рядом с телевизором валялась на полу тумбочка с вывихнутой ногой, в чулане что-то ещё копошилось и падало, на стене шевелилось рыжее пятно чая.

Глядя на эту картину, можно было сказать, что Вася пронёсся как ураган, разрушая всё на своём пути. А теперь этот ураган лежал на полу, и на голове его созревала шишка никак не меньше кедровой.

— Допрыгалась лошадка! — сказал Рашпиль. — Жалко, что совсем шею не сломал.

Батон очумело глядел на всё, что творится вокруг, и указательным пальцем ощупывал пошатнувшиеся зубы.

— Ты знаешь, кого привёл? — спросил Рашпиль.

— Ммм… — ответил Батон, не вынимая указательного пальца, — л-л-лошадь…

— Это милицейская лошадь, от капитана Болдырева.

— Ммм… — удивился Батон. — Давай ему морду разобьём.

— Мордой тут не отделаешься, — сказал Рашпиль и вынул из кармана перо — острый стальной нож с рукояткой, набранной из разноцветных стёклышек.

Он придвинул его к Васиному носу, и тогда Вася понял, что теперь он попал в самую печальную историю. Снизу глядел он на плоское блестящее перо размером не больше вороньего. Над ним покачивалось лицо Рашпиля — рябое и круглое, как луна. Сейчас оно было даже больше похоже на луну, чем сама луна.

Тихо стало в комнате, только слышно было, как в чулане что-то прощально капает в таз. Рашпиль покрутил ножом перед Васиными глазами, сказал:

— Ну, лошадка…

И тут же послышался стук в дверь.

Глава шестая. Свист

— Кого ещё чёрт несёт! — проворчал Рашпиль.

— Кто там?

— Водопроводчики, — брякнул кто-то за дверью.

Рашпиль откинул крючок, и в комнату вошёл Курочкин. Да, это был он, гражданин Курочкин, и что удивительно — опять с усами. А под усами висела к тому же бородка, похожая на букет увядших цветов.

— Водопровод хотим починить, — повторил Курочкин, смеясь.

Вдруг в лице его что-то треснуло. Чёрные морщины побежали под глазами.

— Васька!

Вася приподнялся на полу и помахал Курочкину рукой.

— Видал? — сказал Рашпиль. — Кого Батон привёл?

— Кто? — крикнул Курочкин, подскакивая к Батону. — Ты?!

— Да не виноват я! — закричал Батон.

— Ладно, — сказал Рашпиль. — Брось ты его. Скажи лучше, что с Васькой делать. Выпускать его нельзя — сразу к Болдыреву побежит.

— Мне бежать нечего, — сказал Вася, — Болдырев давно вас выследил.

— Врёшь!

— Вокруг дома засада, — подтвердил Вася.

— Врёшь, Васька! Скажи, что врёшь.

— Не вру.

— Ну ладно, — кивнул Курочкин Батону. — Пойди проверь.

Батон лениво пошёл к двери. Он шёл ни шатко ни валко, тяжело неся свои узкие плечи и пухлые кулаки.

Да, хотелось бы Васе сейчас не врать. Приятно было бы, если б ворвалась вдруг в дом милиция и Болдырев крикнул: «Руки вверх!» Заплакал бы тогда небось Рашпиль. И Курочкин струхнул бы.

— Ты письмо моё читал? — спросил Курочкин.

— Читал.

— А понял?

— Нет, — чистосердечно сказал Вася.

— Ты мне устроил хорошую жизнь — навёл на меня капитана, и я тебе тоже устрою. Понял?

— Тебе, Курочкин, всё равно конец.

— Мне — конец? Ну, щенок, закрой глаза!

Вася хотел было закрыть глаза, но тут с улицы донёсся пронзительный свист. На крыльце что-то загремело, загрохотало.

— Облава! — закричал Курочкин и прыгнул к окну. Разом он выбил раму и вывалился на улицу. Рашпиль бросился следом и застрял в окне.

— Стой! — закричал он. — Стой, Курица! Стой, дешёвая повидла!

С улицы снова донёсся свист. Теперь это был другой свист — заливистый, булькающий, милицейский.

Рашпиль бился в окне, как толстая летучая мышь в кепке.

— Стой! — крикнул Вася. Он вскочил на ноги и схватил Рашпиля за рукава.

— Стой! — раздалось и на улице.

Послышался топот сапог в прихожей, гром каких-то тазов. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался запыхавшийся Матрос.

Глава седьмая. Погоня

Шерсть у него стояла дыбом, глаза горели, уши сбились набекрень. Матрос сейчас вправду был похож на лихого матроса в тельняшке и бескозырке.

Он бросился к окну, вцепился Рашпилю в штанину.

Вслед за Матросом вбежал человек в милицейской форме. Это был старшина Тараканов. Он схватил Рашпиля за локти и вывинтил его из окна.

— Погодите! Погодите! — повторял Рашпиль. — Что за спешка?

— Отвести! — сказал Болдырев, входя в этот момент в комнату. Он подошёл к Васе и хлопнул его по плечу. — Ну и шустрый ты парень!

Нет, никак Вася не мог поверить, что перед ним капитан Болдырев — серый костюм, прищуренные глаза цвета маренго.

— Товарищ капитан, я лошадью хотел…

— Где Курочкин? — перебил Болдырев. — Ушёл! Скорее!

Он выбежал на улицу, и Вася за ним. За забором, на шоссе, уже собрались любопытные. Они толпились у милицейского автомобиля, из окошка которого глядели Рашпиль и Батон. Два милиционера топтались около, старшина Тараканов разгонял толпу.

— Проходите, — ворчал он. — Нечего тут стоять. Идите гуляйте.

— Собаки нет, — досадливо сказал Болдырев. — Собаки нет. Вот история.