Р. Стайн - Вторжение Человекосжималок. Часть первая

Р. Л. Стайн

ВТОРЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕКОСЖИМАЛОК

часть 1

1

Временами мне кажется, что моя сестренка — пришелец с другой планеты.

Зовут ее Белл, и ей семь. С виду — ребенок как ребенок, маленькая, худенькая, светлые кудри и большие карие глаза… как у меня.

Однако трудно представить, что нормальный земной ребенок может быть такой язвой!

Беда в том, что Белл обожает соревноваться. Пускай мне двенадцать — все равно она должна превосходить меня во всем! В чем угодно — лишь бы быть первой, лучшей!

Доводит ли это меня до белого каления?

Догадайтесь сами.

Вот хоть сегодня. Мы сидели в гостиной, смотрели телик. Делили миску картофельных чипсов.

— Эй, Белл, гляди, — сказал я, выудив чипс размером с мою ладонь. — Зацени размерчик.

— Подумаешь, Джек, — ответила Белл. — У меня в два раза больше есть.

Я тяжело вздохнул.

— Я эту передачу уже смотрел, — сообщил я.

— А я ее видела трижды! — заявила она.

— У меня от этих чипсов живот разболелся, — простонал я.

Она простонала в ответ:

— А у меня и живот болит, и голова!

Ну что, представили?

Нормальные земляне так себя не ведут, верно?

Я взял еще одну пригоршню чипсов и взглянул на экран. Мы смотрели передачу о дикой природе под названием «Клыки», потому что Белл обожает смотреть, как одни животные пожирают других. Честно говоря, мне это тоже нравится. Но гораздо больше влечет меня дальний космос и все неведомое, непознанное…

Я запихивал чипсы в рот и смотрел, как пума обгладывает оленя. И вдруг животные пропали. На экране вспыхнула надпись: СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК НОВОСТЕЙ.

— Верните пуму! — возмутилась Белл. — Там была самая мякотка!

— Ш-ш-ш-ш-ш! — я зажал ей ладонью рот. Мне нравятся специальные выпуски новостей.

На экране появилась деловитого вида тетенька.

— У нас экстренное сообщение из штаб-квартиры НАСА, — сказала она. — На земную орбиту вошел неопознанный объект.

— Вот, Белл, и звездолетик пожаловал. Это за тобой! — поддел ее я.

— Это за тобой, Тарелочник! — огрызнулась она.

— Не называй меня так! — рявкнул я.

Почему Белл называет меня Тарелочником? Этого я вам ни за что не скажу.

Я снова повернулся к телевизору.

— Согласно данным НАСА, объект не может быть кометой или метеором, — продолжала тетенька. — Он очень велик. Ученые НАСА крайне озадачены тем, что при входе в нашу атмосферу он не сгорел.

Вслед за этим показали ученого в белом лабораторном халате. Он снял очки и потер глаза.

— Если это комета, — сказал он, — то таких мы еще никогда не видели.

— Круто! — воскликнул я, вскакивая с дивана. — Вот бы мне увидеть настоящую комету!

— А я ее уже видела, — усмехнулась Белл. — Хотя нет. Я видела две кометы!

Как вам это нравится?

Теперь понимаете, из-за чего в семействе Арчеров постоянно вспыхивают баталии?

Я запустил в нее диванной подушкой.

— Прекрати все время хвастаться, — сказал я. — И хватит сочинять дикие истории.

Ее карие глазенки сверкнули. Она ухмыльнулась:

— Хорошо, Тарелочник.

— А-а-а-а-а! — застонал я и поплелся к выходу из гостиной. У меня за спиной на экране вновь появилась пума и как ни в чем не бывало принялась уплетать тушу оленя.

— Джек, куда это ты собрался? — спросила Белл.

— Иду шпионить за мистером Флешманом, — ответил я.

— Опять?

Я кивнул.

— Здесь дело нечисто, — прошептал я.

Мистер Флешман переехал в соседний дом несколько месяцев назад. Он высокий и видок у него поистине жуткий. У него дочерна загорелая кожа. У него серебристые, коротко стриженые волосы и серебристо-стальные глаза. Они до того светлые, что все сосуды просвечивают.

Одевается он исключительно во все черное. Черные футболки и черные брюки. Водит небольшой черный кабриолет. Не то чтобы слишком часто. По большому счету он дни напролет просиживает дома.

Дружелюбием мистер Флешман не блещет. Он никогда не здоровается, когда видит меня на заднем дворе. Сомневаюсь также, чтобы он много разговаривал с мамой и папой. Так и сидит себе бобылем в четырех стенах.

Как-то вечером, несколько недель назад, я сидел у себя в комнате. Я высунулся из окна и наблюдал за небом. Люблю высматривать падающие звезды, спутники и все такое прочее.

Когда я посмотрел вниз, мне открылся превосходный вид на окно мистера Флешмана. И я едва не выронил бинокль, когда увидел какое-то… существо.

Я видел его лишь мельком, прежде чем оно отступило от окна. Но я знаю, что я видел.

Оно стояло на двух ногах, огромное, как медведь. Я не мог точно сказать, человек это был или зверь. Плоть его была влажная, серая и обвисшая; казалось, она разлагается и сползает с костей. Половина лица раздроблена. Один глаз свисал на ниточке.

И оно было живым.

Мне так показалось.

Я ни в чем не могу быть уверен. Как я уже говорил, я и видел-то его всего пару мгновений.

С тех пор я шпионю за домом мистера Флешмана.

— Снова видел чудище? — спросила Белл.

— Я видел его только один раз, — ответил я. — Но, может, сегодня…

— Я тоже его видела, — оборвала Белл. — По правде говоря, я видела четырех чудищ!

Я ничего не ответил. Только скорчил ей рожу. После чего поспешил наверх, в свою комнату — за биноклем.

Наши дворы разделяет деревянный забор из штакетника. По идее он должен быть белым, но папа давненько его не красил. В результате краска потускнела и облупилась. Кое-где не хватает досок.

Мне нравится протискиваться в дырку, где пара досок отсутствует, и оттуда наблюдать за окном с заднего фасада дома мистера Флешмана.

Я прищурился от рассеянного света полуденного солнца. На лимонных деревьях позади маминого цветника покачивались спелые лимоны. Цветы кое-где сморщились и пожухли.

По телику говорили, что нынешнее лето выдалось одним из самых жарких в истории Лос-Анджелеса. Когда я пересекал лужайку, тыльную сторону шеи пощипывало от лучей раскаленного солнца. Я утер со лба пот.

Мама с папой снимали домик на пляже в Малибу. Но этим летом на них навалилось столько работы, что мы выбрались туда всего один раз.

Я подошел к дыре в заборе и посмотрел на окно кухни. Мне показалось, или что-то мелькнуло только что за белой занавеской?

Неужели чудовище?

Я начал поднимать бинокль… как вдруг что-то привлекло мой взгляд.

Что-то летело по небу.

— Что? — выдохнул я. Бинокль выпал у меня из руки.

Круглая штуковина взмыла вверх. Казалось, она сверкает, словно отлитая из золота.

Комета?

О, нет!

Она стремительно полетела вниз!

Не было времени бежать. Не было времени пригнуться.

Я вскинул обе руки для защиты и дико вскрикнул, когда штуковина ударила меня по голове… и отскочила!

2

— Оу-у-у-у-у!

Она стукнулась об изгородь. И запрыгала по заднему двору мистера Флешмана.

Совершенно ошеломленный, я отпрянул и навалился на изгородь, пытаясь устоять на ногах.

Я потер голову и увидел, как мяч откатился к заднему крыльцу мистера Флешмана.

Мяч?

Да. Никакая это была не комета. Никакой не огненный метеорит из далекого космоса. Золотистого цвета резиновый мяч. Размером примерно с футбольный.

По-прежнему цепляясь за забор, я закрыл глаза и ждал, когда же послышится смех. Я знал, что будут смеяться. И, разумеется, смех я услышал.

Я открыл глаза и увидел четверых ребят из своего класса. Они хохотали и гикали, радуясь своей шуточке.

Мадди Вайнер живет через дорогу. Марша Джеймс проживает двумя домами ниже. Дерек Ли и Генри Гловер живут в Вествуде, но ходят в нашу школу.

— Ай, ладно вам! — проворчал я. — Шутки у вас неважнецкие.

— Важнецкие-важнецкие! — возразил Дерек и хлопнул Генри по ладоням.

— Ты что тут делаешь? — поинтересовалась Мадди. Мадди, кстати, ослепительная красавица. У нее длинные пышные волосы цвета воронова крыла, голубые глаза и пухлые губы. Она модель и снимается в рекламе.

У ее лучшей подружки Марши волосы курчавые, рыжие, а лицо усеяно веснушками. Она тихоня. Но это ничего — Мадди болтает за двоих!

Я поднес палец к губам.

— Тс-с-с! — Я осторожно глянул через забор. — В этом доме творится нечто очень странное.

Генри засмеялся:

— Это в твоем доме творится нечто очень странное, Джек. Ты сам!

Все четверо сочли это первоклассной хохмой. Они снова захохотали и заулюлюкали.

— Я серьезно! — воскликнул я. — Я там видел какое-то существо…

— Собаку что ли? — спросила Мадди.

— Нет. Настоящее чудовище, — ответил я. — У него гниющая серая шкура, и по башке будто ломом врезали, и длинное рыло…

Генри повернулся к Марше:

— Слышь, Марша, это он в твое окно подглядывал!