Григорий Белых - Республика Шкид (сборник)

Нет, не таков Петька парень, чтобы дело задуманное бросить. Решил Петька часики заполучить – заполучит. Не важно, что ждать долго. Можно и потерпеть немножко, можно и в приюте пожить, пока дрова не кончатся.

Стал Петька ждать, пока дрова кончатся. Поправляется заодно.

А дров, надо сказать, сто кубов. Дров не на месяц, два, а на год, может быть, хватит. Но твердо решил Петька ждать и ждет… Терпит.

Поправляется. По лазарету ходить начал. Начал ходить из угла в угол. Скучно, конечно, ходить.

К окну подойдет, на улицу посмотрит. На улице дождь целыми днями. Август уже подошел.

И вот раз приходит к Петьке чернявенький. С книжкой приходит. Поздоровался, на койку Петькину сел.

– Скучаешь? – говорит. – А я тебе книжку принес. Интересная книжка. На вот, прочти…

Отмахнулся Петька.

– Знаю, – говорит, – какие это книжки. Политические… Со смыслом. Не хочу я ваших книжек политических.

– Нет, – говорит чернявенький. – Это не политическая. Политические ты зимой штудировать будешь, когда занятия начнутся. А это просто так – интересная беллетристика. Прочтешь – я тебе еще принесу.

Положил чернявенький книжку на табуретку, посидел немного и ушел. А Петька спать завалился. До вечера проспал, вечером его Рудольф Карлыч разбудил, ужин принес.

Сшамал Петька ужин – снова спать завалился. Да не спится что-то…

Лежит, в потолок глядит. На лампочку электрическую глядит. Тошно глядеть. Скучная лампочка.

Стал Петька на пол глядеть, – тоже мало интересного.

И вдруг на табуретке книжку заметил. Обрадовался.

«Погляжу, – думает, – от нечего делать».

А книжка рваная, замусоленная попалась, но, на счастье, с картинками. Стал Петька картинки разглядывать. Сначала так – ничего особенного, потом интересно стало.

Нарисован на картинке преступник.

Связан преступник по рукам и по ногам канатом. А рядом – надсмотрщик с мечом.

«За что, – думает Петька, – сграбастали субчика?»

Перелистнул Петька страницу – прочел. Дальше читает… Да неинтересно читать, не знает, что раньше было. Стал с начала читать. И до того увлекся, что всю ночь напролет прочитал…

Интересная была книжка. Называлась та книжка «Иафет в поисках отца». Как одного маленького шкета аптекарю подкинули. И звали его Иафет. А он вырос и пошел по белу свету отца своего искать. И как искал, и всякие приключения, и, наконец, нашел своего отца. А тот – богатый миллионер. И очень рад видеть родного сына. И подарил ему фрак…

Прочел Петька эту книжку и даже пожалел, что кончилась книжка и больше нет.

Как пришел чернявенький в другой раз, Петька сразу:

– Книжку принес?

Засмеялся чернявенький.

– Что? – говорит. – Понравилась? Нет, – говорит, – сейчас не принес, после принесу. Я к тебе по другому, более важному делу пришел. Я с тобой давно поговорить хотел, все ждал, когда хворать перестанешь. Теперь можно…

– Можно, – говорит Петька, а сам думает: «Какое у него может быть дело?».

– Садись, – говорит и на койку показал.

Сел чернявенький. Поглядел Петьке в самые глаза и говорит:

– Помнишь, – говорит, – ночью… перед тем как ты заболел… Куда ты тогда ночью ходил?..

Вздрогнул Петька, не вытерпел и закрыл глаза.

Покраснел, наверно. Говорит:

– Не помню, куда ходил… Может, – говорит, – никуда не ходил. А что такое?

– А то, – говорит чернявенький. – Расскажу я тебе все по порядку. Пятакова знаешь?..

Вспомнил Петька:

– Одноглазый такой?

– Ну да… Еще ты с ним подрался. Ну, так Пятакова больше в нашем детдоме нет. Понял?

Не понял, конечно, Петька.

– Ну так что ж? – спрашивает. – Что ж такого, что нет? Очень рад… Лезть не будет.

– А то, – говорит чернявенький, – что виной тому ты. По твоей вине отправлен Пятаков в реформаторий, в детскую тюрьму.

– За что?

– За дрова.

Покраснел Петька самым отчаянным образом.

– За какие дрова? – спрашивает, а сам чернявенькому в глаза посмотреть не может.

– За такие, – говорит чернявенький. – Сам знаешь, за какие… А только дело вышло так. Пятаков этот еще раньше дрова воровал. Продавал торговкам на Слободе. Попался. Первый раз ему выговор сделали. Ну, он побожился, что больше воровать не будет… А тут опять с дровами история. В ту ночь разворотил кто-то саженей пять. Я-то знаю кто, а все на Пятакова подумали. Пятакова за такие дела – в реформаторий… Хоть он и не виноват, а виноват ты.

Замолчал чернявенький, молчит и Петька. Нет у Петьки духу отпираться. Ждет Петька, что ему еще чернявенький скажет. А чернявенький говорит такое:

– Придется тебе сознаться, что воровал дрова ты, а не Пятаков…

– Как? – говорит Петька. – Как воровал? Не воровал я!.. Иди ты!..

– А что же ты?.. В бирюльки играл?

Не знает Петька, что и сказать. Не расскажешь ведь про часики.

– Я, – говорит, – это просто так разворотил. От злости.

Усмехнулся чернявенький.

– Ну, – говорит, – это как хочешь. Тем для тебя лучше. Но сознаться ты все-таки должен.

– Спасибочки! – говорит Петька. – Что я – дурак сознаваться?.. Не дурак я…

Говорит чернявенький:

– Это, – говорит, – совершенно верно. Просто так – глупо сознаваться. Но если из-за тебя товарищ гибнет… Неужели ты можешь товарища предать?

– Нет! – говорит Петька. Покраснел, обидно Петьке. – Нет, – говорит, – это ты брось. Меня на Кордоне вся братва знает. Я не легавый. Я за товарища всегда постоять могу, я не гад какой-нибудь…

– Ну так вот, – говорит чернявенький, – иди к Федору Ивановичу и чистосердечно признайся. Так, мол, и так, – дрова я разворотил. Тебе за это ничего не будет, – выговор разве, а Пятакова спасешь. Гибнет Пятаков в реформатории. Ладно?

Мотнул Петька головой.

– Ладно, – говорит, – схожу. Мне, – говорит, – плевать в высшей степени. Мне хоть в тюрьму отправляй… Не боюсь.

Соврал Петька. Как ушел чернявенький, лежит Петька и думает:

«А что, если и вправду за такую вещь в тюрьму отправят? Ведь это что же? Это значит – кончено! Это – прощай, часики…».

Расстроился Петька от таких мыслей. И не знает Петька – идти или не идти к Федору Иванычу.

Думал, думал – надумал:

«Пойду. Потому что нехорошо, если человек гибнет. Хоть он и паразит, а нехорошо. Свой все-таки парень».

Оделся Петька не спеша и стал ждать Рудольфа Карлыча.

Пришел Рудольф Карлыч. Петька и говорит:

– Разрешите, – говорит, – повидать заведующего. Разрешите мне отлучиться.

– Зачем? – спрашивает Рудольф Карлыч. – Какие у тебя дела? Может быть, тебя кто обидел? Может быть, я тебя обидел? Может быть, я тебе кушать мало даю?

– Нет, – говорит Петька, – кормите вы меня, спасибо, на убой. И никто меня не обидел. А только нужно мне заведующего по очень важному делу.

– Ладно, – говорит немец. – Если очень нужно, то иди. Но ненадолго… Тебе еще нужно выдерживать карантин.

Вздохнул Петька.

– Приду, – говорит, – не знаю когда. Может быть, совсем не приду. Прощайте.

Вздохнул Петька и пошел к Федору Иванычу.

Приходит в его квартирку, а его нет. Он в экономии по хозяйству.

В квартирке мужчина какой-то сидит. С портфелем. В ботинках «джим». Тоже Федора Иваныча ждет. Ногти покусывает.

Стал Петька у дверей – ждет. А мужчина с портфелем ногти кусает.

«Что за дядька? – думает Петька. – По какой надобности пришел? Из кооперации, наверное, деньги за продукты получать. Или, может быть, монтер…»

А тут Федор Иваныч входит.

Петька к нему:

– Здрасти.

– А, – говорит Федор Иваныч. – Выздоровел? Так… Молодец.

А сам к другому, который в «джимах»:

– Здравствуйте. В чем дело?

Встает этот, который в «джимах», и медленно говорит:

– Здравствуйте. Я к вам из детского реформатория. По поводу Георгия Пятакова. Представьте, – говорит, – вчера ночью Пятаков бежал из реформатория.

Задрожало у Петьки сердце. И мысли в голове заволновались.

Не слышит Петька, что дальше говорят; одно думает:

«Сознаваться или не сознаваться?».

А Федор Иваныч уж руку обкусанную пожимает и говорит:

– Бумаги вы получите в канцелярии. Так. До свидания.

И сразу к Петьке.

– Ну, – говорит, – какое у тебя дело? Зачем пришел? Выкладывай…

Покраснел Петька.

– Я, – говорит, – к вам. Не найдется ли у вас книжечки какой-нибудь почитать?

– Что? – говорит Федор Иваныч. – Книжечки? Так. Найдется. Есть у меня для тебя много разных книг.

Открыл Федор Иваныч шкаф.

– Выбирай, – говорит, – сколько хочешь.

Стал Петька в шкафу рыться и набрал целую охапку книг. И маленьких и больших. И с картинками и без картинок. Снес в лазарет и целую неделю от нечего делать читал.

Так и не сознался Петька в своей вине. Не было потому что смысла сознаваться. Но когда чернявенький у него спросил:

– Был ты у Федора Иваныча?

– Был, – ответил Петька. И покраснел.

– Молодец, – сказал чернявенький, – ты парень что надо. Выздоравливай скорей.

И похлопал Петьку по плечу.