Что будет, если я проснусь - Анна Монахова
Отец не соврал насчет совместного похода. На следующий день, в субботу, он объявил, что уже заранее договорился о выходных для меня, и заявил, что мы все вместе, папа, мама, я – всё ещё семья, поедем в маленькое путешествие. Я не сопротивлялся. Честно говоря, мне было всё равно, куда он нас повезёт и что мы там будем делать. После вчерашнего в моей душе образовалась странная пустота. Я равнодушно кивнул в ответ на энтузиазм отца и суматоху мамы, собиравшей сумку, покидал в свой рюкзак вещи и через пять минут был готов.
Мама, наконец, упихала все свои сумки в багажник, но основное богатство – маленькую сумочку – держала на коленях. Вид у неё был растрёпанный, но счастливый. Интересно, куда же это мы отправляемся? Отец забрался в машину и включил зажигание. Я выглянул из машины, приоткрыл дверь и увидел, как бабушка машет нам в окно. Я махнул в ответ и захлопнул дверь.
Отец повернулся к нам и весело сказал:
– Мы едем в Абхазию.
В Абхазии мы были, но довольно давно и летом. Я сомневался, что осенью там будет так же классно, как тогда, но спорить не стал. Я лишь жалел, что перед поездкой не зашёл к Тане. Я звонил ей несколько раз, но она не брала трубку. Я надеялся, что у неё всё в порядке. Успокаивал себя тем, что проводил девушку до самого дома. Но на сердце было тревожно.
Путешествие наше вышло замечательным. Как-то сами собой забылись все обиды. Я учился снова понимать своих родителей, а они на время превратились в двух влюблённых, которые ничего вокруг не замечают. Честно говоря, я им даже немного завидовал. И радовался, что у них всё так хорошо. Лишь бы по возвращению это состояние не исчезло. Уж больно они были похожи на школьников, сбежавших с урока. А я, наоборот, чувствовал себя странно. Как будто я очень быстро повзрослел.
Купаться было уже холодно. Я гулял по берегу моря, а впереди носился невыразимо счастливый Ванфин, который выскулил себе это путешествие. И теперь бульдог вовсю гонял чаек и таскал взад-вперёд громадную палку в зубах. Я смотрел на беспокойное море и думал, что не хочу возвращаться домой. Но вернуться всё-таки пришлось.
Всю дорогу домой родители поглядывали на меня. И, наконец, отец спросил, сказав это, как давно обдуманную мысль:
– Может, тебе перейти в другую школу?
– Что?! – опешил я.
– Тебе не стоит оставаться там, в этой школе. Да и из-за знакомства с этой девочкой у тебя начались слишком большие проблемы. А ведь она сама…
– Пап, не начинай, – сказал я, чувствуя, как внутри меня всё постепенно начинает закипать, – Таня не такая. Она не похожа на других, это правда, но всё, чего бы я хотел в своей жизни, это ещё раз познакомиться с ней. Вы не понимаете…
– Значит, дело зашло так далеко? – отец нервным движением потянулся к пачке сигарет в кармане куртки, потом отдёрнул руку. – Ты хоть понимаешь, что это за девочка? У Тани диагноз. У неё неблагополучная семья. Отец их бросил, мать…
– Всё досье изучил? – зло спросил я.
– Я не буду больше тратить силы и слова, – отчеканил отец. – Я запрещаю тебе с ней общаться.
Глава 6
Люди очень любят рассуждать о высоких моральных человеческих качествах, о добре, любви, всепрощении, уважении отдельно взятой личности. Я согласен, они имеют большую ценность, эти слова. Но если они живут только в виде слов, то на самом деле не существуют. Можно ли долго терпеть человека, который тебя раздражает?
Я почти перестал общаться с родителями, хотя они и прилагали все усилия, чтобы меня достать. От хорошего настроения не осталось ничего. Я сопротивлялся, как мог, переводу в другую школу. Что этот перевод мог принести хорошего? Я не перестану ненавидеть Мушинского и не смогу забыть Таню. Я не ходил в школу, потому что вопрос о моём переводе пока не был решён. Из-за моего упорства и благодаря Марии Вадимовне, которая убеждала отца оставить меня в покое, обещая разобраться со всей этой историей. Пока родители принимали решение, я собрался навестить Таню.
На улицу я сейчас выходил редко, и, когда оказался во дворе, с удивлением обнаружил, что, оказывается, наступила зима. Снег тихо похрустывал под ногами. Я шёл и думал, выгонит меня Танина мама сразу или сначала наорёт. Я даже купил коробку конфет, хотя на чай и не рассчитывал.
Дверь открыли сразу же, как будто меня там ждали. Танина мама молча разглядывала меня. От этого мне стало не по себе. Она кивнула и сказала:
– Здравствуй, Федя, проходи.
– Здравствуйте, – я постарался проявить всю возможную вежливость и внимание, на какие способен. – Как вы сейчас себя чувствуете?
– Спасибо, уже гораздо лучше, – пробормотала Танина мама, жестом приглашая меня войти и закрывая за мной входную дверь.
Что? Вот так просто? И никакой трепотни о моём плохом влиянии, ни умных бесед в воспитательных целях? Я даже растерялся немного, но потом поздоровался и вошёл. Квартира у них была небольшая, с тесной, плохо освещённой прихожей.
– Меня зовут Наталья Васильевна. Как тебя зовут, я знаю, – Наталья Васильевна помолчала и спросила прямо. – Зачем ты пришёл?
– Я… к Тане, – сбивчиво начал объяснять я. – Я уезжал. То есть, мы с родителями уезжали на юг. Я звонил, но у Тани, видимо, телефон выключен. Я просто хотел повидать её, узнать, как дела. После того, как… В общем, в школе я ещё не был.
– Таня тоже… пока не ходит в школу, – Наталья Васильевна сказала это так, что все слова куда-то улетучились.
– Почему? – прошептал я и проглотил комок в горле.
– Ты ведь знаешь, что у Тани были проблемы, хоть я и старалась это скрывать, – тихо ответила Наталья Васильевна. Вся она как-то напряглась, даже руки в карманах ситцевого халата в весёленький синий цветочек сжались в кулаки. – Эти проблемы после этой вашей школьной вечеринки и твоего отъезда усугубились. У неё, как это обычно называют, откат.
– Откат? – переспросил я, не понимая, о чём она
