Последний Кот в сапогах.Повесть о дружбе и спасении в блокадном городе - Ольга Владимировна Батлер
Рот у соседки был маленький, губы плотно сжаты. Хотя у нее была модная стрижка, шелковая блузка с воланами и длинные бусы, Таня не считала эту молодую женщину красивой. Ее круглые глаза блестели пустым блеском, как две большие пуговицы. Рая любила возмущенно таращить их, повод для возмущения у нее всегда находился…
Вечером, когда гости ушли, отец тихо сказал маме:
— Линечка, что делать? Я кошек совсем не люблю. Я знаю, Танюша расстроится…
— Расстроится, конечно. Ох, слез будет… Ведь так просит оставить котеночка. За это она и по дому все начнет делать, и музыкой будет как следует заниматься. Что она нам еще не пообещала? — спросила мама.
— Что отличницей по немецкому языку станет. Это не пообещала пока, — в тон ей ответил папа и продолжил серьезным голосом. — Нам бы объявление повесить. Может, возьмет кто рыжего?
— Да, — устало согласилась мама. — Завтра и напишем…
Прошел день, другой, объявление все еще не было написано. А потом папа неожиданно заявил, что с кошками жить не так уж трудно. И что они совсем неприхотливы: для хорошей жизни им и нужны-то всего миска еды, теплое место и… любовь хозяина.
— Баб Тань, почему же ваши родители разрешили оставить котенка? — удивился Петька.
— Да потому что Рыжик был замечательным! Он сразу почувствовал себя дома. Не стал прятаться под шкафом, согласился спать в старой корзинке, которую для него поставили. Он очень хотел разговаривать с нами, такой урчун и игрун оказался. Забавный был. Набегавшись, засыпал раскинув лапы, лежа на спине, или на рядах натянутых бельевых веревок, или на подоконнике, в совершенно человеческой позе: полусидя, уронив передние лапы и вытянув задние, как ноги — так папа обычно засыпал в кресле…
Первое время Рыжик очень удивлялся отцовскому храпу.
Он смотрел на полуоткрытый папин рот, откуда вырывались непонятные звуки, и протягивал лапку, словно хотел поймать их.
А еще Рыжика испугал будильник. Когда котенок впервые услышал его, он соскочил на пол и пополз к двери, широко растопырив онемевшие от страха лапы. Будильник, действительно, был неумолимым: он в один момент прогонял утренний сон и заставлял без лишних раздумий вскакивать с кровати.
Чтобы не слышать его настырный звон, Рыжик стал будить отца на минуту или две пораньше. Втянув коготки, он нежно трогал папин подбородок: «Давай, просыпайся, хозяин, пока твоя страшная железяка не начала дребезжать».
С появлением Рыжика наш дом стал уютнее и теплее, в нем словно поселилось маленькое солнце. Отец окончательно оттаял и однажды признался, что не подозревал, какие кошки умные создания: «Как такой прекрасный зверь мог сидеть на улице и быть никому не нужным?» А Рыжик в этот момент лежал, свернувшись крендельком на его груди, и отец боялся пошевелиться, чтобы не побеспокоить котенка. В тот момент он меньше всего был похож на человека, который не любит кошек.
* * *Наступила осень. Танин класс с учительницей Людмилой Михайловной отправился на экскурсию во Дворец культуры имени Кирова.
Самый большой в Ленинграде, он был похож на корабль, плывущий по пустырю к Финскому заливу.
— В старое время на этом месте была свалка, обитали бродяги и бандиты. Но революция все изменила. Пришли молодые рабочие, комсомольцы и сказали: «А построим-ка мы дворец! Не для буржуев — для себя. Пусть наши дети приобщаются здесь к красоте…» Строители на славу потрудились. Одной бригаде надо было поставить конструкцию в театральном зале — так они оттуда сорок часов не уходили, пока все не сделали! — увлеченно рассказывала детям учительница по дороге к дворцу. — В здании могут разместиться — вы только вдумайтесь — десять тысяч человек… Посмотрите, вон в той башне с куполом планируется обсерватория. Но и сейчас столько всего работает! Театр, библиотека, физкультурные секции. Сами выбирайте, ребята, кому что по душе.
Учительница говорила не как на уроке, а взволнованно, то и дело поправляя свои разлетающиеся на ветру светлые волосы. Было заметно, что Людмила Михайловна очень гордится и дворцом культуры, и построившими его ударниками-рабочими, и революцией, которая дала такие возможности простым людям.
Слушая ее, Таня представляла дворец плавно взмывающим с пустыря в небо. Он, подобно летающему кораблю в «Золотом ключике», со всеми своими многочисленными пассажирами: музыкантами, учеными, спортсменами, танцорами, другими увлеченными людьми — держал курс прямо в будущее.
— А давайте помечтаем и увидим здесь парк! Как будто мы с вами идем сейчас по тенистой аллее под высокими вязами и липами.
Людмила Михайловна запрокинула голову. В ее ярко-голубых глазах отразилось только небо. Но она улыбнулась, словно разглядела наверху густые кроны воображаемых деревьев.
— Замечательно было бы, правда? Когда станете взрослыми, обязательно увидите все здесь зеленым… Кстати, у меня есть для вас хорошая новость. Уже очень скоро вы сможете играть в новом общественном саду!
Обрадованные дети сразу засыпали ее вопросами: что это за сад такой появился по соседству? И почему они прежде не слышали о нем?
— Потому что его пока не открыли. Он будет на месте нашего Смоленского кладбища, — объяснила Людмила Михайловна.
— А могилы?
— Их перенесут на другие кладбища. Если родственники объявятся… Но все перезахоронить невозможно. Поэтому безродные могилы будут разровнены. И часовню кладбищенскую уберут. Как раз только что вышло постановление о ее сносе.
Таня поежилась от этих слов. Захочется ли ей там играть? Ведь она все равно будет вспоминать и часовню, и гроб со звериными лапами, и крылатую фигуру возле склепа. Даже если все кладбищенские знаки исчезнут, само место не перестанет быть печальным. Взгляды невидимых глаз и беззвучные шепоты будут преследовать веселящихся людей.
Другие дети тоже растерянно примолкли, но учительница сказала, что в первую очередь надо думать о живых.
— Кладбище давно беспризорное. И нашему району очень нужна эта
