Спиридон Вангели - Чубо из села Туртурика
«У кого это сегодня свадьба?» — подумала она и побежала на мельницу.
Прибежала, а свадьбы не видно — только ягнёнок барабан бодает.
Обрадовался ягнёнок, когда увидел девочку, веселей забарабанил.
И Гиочика принялась танцевать, а в небе над нею вдруг появилось облачко. Опустилось ниже и давай кружиться, приплясывать над мельницей. Это был, конечно, Гаврилка.
Долго они танцевали — Гиочика на земле, а Гаврилка в небе.
— Гей-гей, Гиочика! — кричал Гаврилка. — Ух! Ух! Во весь дух!
От криков и танцев проснулся жених.
— Чубо, вставай! — закричал он. — Моя невеста пришла!
— Это я невеста?! — удивилась Гиочика. — Какая же я невеста? Я гость на земле. Скоро уйду.
— Невеста, невеста! — закричал Мельничный Жених. — Ты — невеста моя.
— Где же ты видел босую невесту? — спросила девочка и убежала на берег Рэута.
Высокий Гость
Три петуха — один свой, два соседских — закричали с утра на пороге: «Ку-ку-ри-гу-у!»[20]
— Жди теперь гостей, — сказала мать.
Повязав голову косынкой, мать принялась за дело: вымыла, выскребла весь дом, подбелила кое-где стены, покрасила дверь.
Она то и дело поглядывала на дорогу: не идёт ли кто? Но гостей всё не было.
В сердцах мать хворостинкой погнала со двора петухов — обманули! Но петухи скоро вернулись да ещё и привели с собой четвёртого, с огромными шпорами. Тот нагло вошёл в сени:
— Ку-ку-ри-гу-у!
— В этом что-то есть, — сказала мать. — Не зря же они горло дерут.
— Да ну, ерунда, — сказал отец, который не очень-то верил петухам.
Но всё же в ту ночь оставил свет в одной комнате: если кто придёт, пусть знает — хозяева дома.
Но в дверь никто не постучался, а на заре Чубо исчез. Гиочика ещё полусонного увела его на Рэут.
В траве лежали зёрнышки росы. Гиочика, как всегда, устроилась у Чубо на плече.
Они подошли к берегу, и Гиочика сказала:
— Искупайся.
Чубо не стал раздумывать. Быстро раздевшись, он прыгнул в воду.
Сонный Рэут, бормоча что-то, катил вниз свои воды. Ему и в голову не приходило, что так рано утром Чубо может купаться. Он думал — это рыбина бьёт под ракитами.
Дрожа от холода, Чубо вышел из воды. Но Гиочика заставила его вымыть ноги и подала ему чистую рубаху.
— Смотри, какой пар над рекой! — сказал Чубо. — Я согрел Рэут. Можешь и ты искупаться.
И Гиочика вошла в воду.
Когда они, весёлые, чистенькие, вернулись домой, отец и мать уже беспокоились.
— Где это вы были в такую рань?
— На Рэуте, — ответил Чубо. — Купались.
— Алда, малда, ока, о! — сказала Гиочика. — Им тоже надо искупаться. К нам должен прийти Высокий Гость!
Так вот почему кричали петухи! Не обманули, значит.
Отец и мать не стали спорить с Гиочикой, очень уж она им нравилась. Отец залез в бочку с водой, мать — в корыто. А Фараона из ведра окатили.
— Торопитесь, — говорила Гиочика. — Гость стучится в дверь!
Когда мать и отец переоделись в чистое платье, девочка поманила их за собой пальцем.
— Вот он! — сказала она.
Во дворе, на том месте, где стоял когда-то дедушка Далбу, их и вправду ждал Высокий Гость.
Был он, правда, пока невысок, но вытягивался на глазах и носил уже золотую шляпу.
— И-и-и! — удивился отец, а мать поклонилась.
И тут все они — и Чубо, и мать с отцом, и Гиочика — взялись за руки и запели:
В светлом образе цветкаТы пришёл издалека,о Высокий Гость!
Трудно путнику в путиНа одной ноге идти,о Высокий Гость!
Ты — восход, и ты — закат,Нам ты — Гость,А Солнцу — Брат,о Высокий Гость!
Мулцумеск![21]Цветок и бог.Ты украсил наш порог,о Высокий Гость!
Так они пели и били в ладоши.
На песню прилетели бабочка Кира и пчела Мариуца.
— Я ещё вчера знала про Гостя, — сказала пчела.
— А я послевчера! — смеялась Кира.
Чубо побежал по деревне.
— Вставайте! — стучал он в окна. — К нам явился Высокий Гость. Он в доме дедушки Далбу. Дедушка уступил ему своё место.
Отец закатил в сарай две бочки, и каждый, кто приходил глянуть на Гостя, должен был искупаться.
А те, кто приезжал на подводах, останавливались у колодца и выливали на лошадей по ведру воды. Один чудак прикатил даже на тракторе, чёрном, замасленном. Его из бочки долго не выпускали.
— Слушай, Чубо, — говорил дядя Тоадер. — Я вчера помылся. Дай поглядеть на гостя-то!
— Полезай в бочку!
— Да я не залезу.
Пришлось дяде Тоадеру мыться по частям. Помывшись и поклонившись Гостю, он стал таскать от колодца бочки со свежей водой.
— Слушай, Чубо, — сказал дед Георге, — сверху-то я помылся, а в душе что-то не то.
— А что такое?
— Да со старухой поругался.
— Пускай помирится, — сказала Гиочика.
Пришлось деду ехать домой, и вернулся он уж вместе со старухой.
— Мулцумеск! — сказала старуха, поклонившись Высокому Гостю.
Но, конечно, не все приходили в дом дедушки Далбу.
— Вот ещё! — говорил один Упрямый. — Стану я мыться, чтоб на какой-то подсолнух посмотреть! Вон их на поле сколько угодно. Можно и грязному поглядеть!
— На поле не такие высокие. А этот растёт на глазах!
— Ещё бы! Он ведь на месте дедушки Далбу!
— Всё равно не буду мыться! И глядеть не буду! — говорил Упрямый и нарочно, когда проходил мимо, надвигал шляпу на глаза.
А в небе между тем появилось небольшое облако.
Оно летало туда-сюда и наконец остановилось прямо над Высоким Гостем. Раскрыв рот, глядело оно на землю. Это был, конечно, Гаврилка.
Несколько мальчишек из деревни забрались на башню и давай кидать в Гаврилку палками и камнями.
— Обо, ноба, ма! — закричала Гиочика, — Не трогайте Гаврилку.
— Плевать я на них хотел, — засмеялся Гаврилка и махнул бородой. Посыпались с неё капли, крупные, тяжёлые, а с башни на землю посыпались мальчишки.
— Эй, Гиочика, — крикнул Гаврилка. — Скажи Чубо, что это на мне весной Уку ускакал! Привет ему от Уку, от дедушки и бабушки! Поклон от снежных мальчуганов! Я их всех видел позавчера!
И тут откуда-то издалека послышалось глухое ворчанье:
— Где Гаврррилллка! Куда прррропаллл?!
Гаврилка встрепенулся, бросился в сторону, но успел ещё над полем хорошенько искупать того Упрямого.
А в доме дедушки Далбу, как раз напротив окна, появился и расцвёл второй подсолнух.
Как Чубо мельницу обманул
Белохвостая ласточка каждый день приносила на хвосте мельничные вести. А хвост у неё был то белый, то желтоватый.
И если Чубо вывешивал на башне белый флаг, люди в селе знали, что на мельнице сегодня идёт мука пшеничная, а если жёлтый — кукурузная.
Но вот наступили жаркие дни, обмелел Рэут, и мельничное колесо еле крутилось.
— Может, приделаем мельнице крылья? — сказал Чубо.
— Голова! — с восхищением сказал Дядька. — Чубо, ты — Голова!
— Немного покрутит Рэут, — продолжал Чубо, — немного — ветер. И мельница работает днём и ночью.
Целую неделю трудились они, и в воскресенье крылья были готовы.
Хорошие получились крылья, длинные, широкие! Только не крутились!
Ни Чубо, ни Мельничный Дядька не подумали, что мельница их стоит в низине, а ветер гуляет по холмам. Так что от крыльев не было никакого толку.
Прошёл день, другой, прошла неделя, и вдруг обрушился на деревню ливень!
Взревел Рэут и так закрутил мельничное колесо, что казалось — вот-вот разорвёт его на части.
А вместе с ливнем залетел в долину и хвост урагана.
Взревел ураган и так закрутил мельничные крылья, что казалось — вот-вот их разорвёт на части!
Мигом смолола мельница зерно, что было в закромах, и колесо и крылья крутились теперь вхолостую.
Мельничный Дядька хотел было побежать в деревню, чтоб тащили зерно, но кто понесёт его в ливень!
А Мельница задрожала от ярости.
— Где зерно? — взревела она, грохоча колесом, и вдруг — тронулась с места. Размахивая крыльями, поехала она по берегу, а потом круто повернула от реки и двинула прямо к пшеничному полю. Мельничный Дядька кубарем вылетел наружу и остался на берегу с разинутым ртом.
Мельничиха-ласточка прилетела, когда Чубо спускался с башни.
— Чубо, беда! — крикнула она.
— Знаю, — сказал Чубо. — Сам всё видел.
И он побежал к пшеничному полю, а навстречу ему из-за бугра выехала Мельница. Она ревела и тряслась.
— Стой, Мельница! — крикнул Чубо. — Стой, говорю! Ты что — Чубо не узнаешь? Это я приделал тебе крылья!
— Дыр-дыр-дыр! Трох-грох-грох, — бормотала Мельница. — Много вас тут ходит!
— Не лезь в пшеницу, слышишь? Она ещё зелёная. Назад! А то смолотишь бабочек и жаворонков!
— Дыр-дыр-дыр! Гоп-гоп-гоп! Туп-туп! Не понимаю человечью речь!
Что делать? Людей поблизости не видно.
Чубо скинул рубашку, узлом завязал воротник, и получился вроде бы мешок. Чубо кинул в него шляпу и закричал:
— Эй, Мельница! Я зерно тебе принёс.
