Яков Тайц - Родник
— Ну, как там мой пятый «Б» поживает?
Ещё недавно Кира Петровна не могла понять, как это педагоги способны без конца говорить об одном и том же. Где ни встретятся — в учительской ли, на педсовете ли, в гостях ли, — везде они сразу с увлечением говорят о своих учениках: кто как учится, кто как себя ведёт…
Но сейчас Кира Петровна сама с таким же увлечением стала рассказывать про пятый «Б», про кинжал, про Ванькова…
Елена Ивановна внимательно слушала, покачивая седой головой, и спрашивала:
— А как там Митенька? А рыженький Кисляков? А Лёня «лопушок»?
Потом она спросила:
— А как там решили насчёт классного руководства? Неужели назначат Абросима Кузьмича? Милый он человек, да ведь ребята его, пожалуй, и слушать не станут.
— Нет, — тихо сказала Кира Петровна. — Дело в том, что Егор Николаевич назначил… меня…
— Тебя?.. — Елена Ивановна обернулась, но сразу же спохватилась. — А впрочем, что же это я… И правильно, Кира, и берись. Класс, по существу, неплохой.
— Побаиваюсь я отчего-то, — сказала Кира Петровна. — Не знаю, с чего начать, как мне к ним подступиться.
— Главное, я тебе скажу, Кируша… — старая учительница взяла Киру Петровну за руку, — главное — любить их надо, вот что.
— Всех любить? — спросила Кира Петровна.
— А как же! Конечно, всех. Ведь это наши… наши советские ребята, наши орлы… герои наши будущие… как же их не любить!
— Не знаю, Елена Ивановна, — призналась Кира Петровна, — мне всё кажется, будто у них на уме — только бы пошалить да пошуметь.
Елена Ивановна улыбнулась:
— Конечно, не без того; пошалить, пошуметь они не прочь. Но учиться они тоже любят. Только надо их заинтересовать…
Она стала говорить о том, что педагогу надо знать свой предмет назубок. И не только свой предмет, но и про всё на свете надо знать: и про футбол, и про театр, и про политику… И что строгость тоже нужна, верней — не строгость, а требовательность.
— Вот если они поймут, — говорила она, чуть поводя пальцем, — что ты требовательна к ним не ради себя, а ради них самих, тогда у тебя авторитет будет вот такой. — Елена Ивановна высоко подняла руку, и широкий рукав байковой кофты съехал вниз.
Кира Петровна внимательно слушала. Старая учительница говорила с увлечением. Её покрытое мелкими морщинками круглое лицо раскраснелось, выпуклые глаза заблестели…
Неподалёку на низенькой скамеечке сидела Асенька и читала журнал «Мурзилка». На коленях у неё сидел толстый рыжий кот, заглядывал в журнал и громко мурлыкал. Можно было подумать, что он тоже читает.
Вдруг раздался звонок.
— Поди, внученька, спроси.
Асенька спихнула кота, побежала в сени и вернулась с докладом:
— Бабушка, там, по-моему, мальчишки…
— Какие мальчишки?.. Кира Петровна, сходи узнай.
Кира Петровна с Асенькой подошли к входной двери, открыли её, и в сени сразу же набилась ватага ребят. Тут были и Толя Яхонтов, и Митя Журавлёв, и Лёня «лопушок», и смуглый Игорёк Резапкин, и Владик Ваньков, и Петя Ерошин — словом, все тридцать три «богатыря». Часть не поместилась в сенях и осталась на крылечке.
— Вы что это, ребята?.. Что это значит?.. — растерянно спросила Кира Петровна.
Мальчики узнали учительницу и стали снимать шапки.
— Мы, Кира Петровна, — ответил за всех Толя, — мы просто проведать Елену Ивановну пришли.
— Да, но куда столько?
— А мы сначала делегацию выбрали. Пять человек: вот меня, Игорька, Митю… И мы пошли… а они все за нами потащились… Ну зачем пришли? — грозно прикрикнул он на ребят.
— Бабушка, — побежала Асенька в комнату, — бабушка, там весь класс пришёл!.. Ой, бабушка, они все же не влезут!
Бабушка вся просветлела, засияла всеми морщинками. Она стала обмахивать лицо платочком:
— Пусть заходят, пусть… Кто там? Толя, Владик, Митя, Лёня, заходите! Только, чур, раздеваться.
— Эй, ребята, раздевайтесь! — скомандовал Толя.
— А куда вешать? — шопотом спросил Лёня.
— Куда? Ладно, клади прямо на пол, и всё.
Ребята в сенях складывали свои пальто грудой прямо на пол и по одному проходили в комнату.
— Здравствуйте, Елена Ивановна! Здравствуйте, Елена Ивановна!
Елена Ивановна каждому отвечала приветливым кивком головы.
Скоро в комнате стало полно, а гости всё прибывали. Асенька отступила к бабушкиной тахте.
— Хватит! — испуганно сказала она. — А то мы все раздавимся.
— И верно, что хватит, — вмешалась Кира Петровна. — Давайте в две смены, что ли. Потом поменяетесь.
Теперь она совсем по-другому смотрела на этих белобрысых, русых, тёмных стриженых мальчиков. Она смотрела на них с некоторой тревогой, с некоторым беспокойством и в то же время немного как бы по-матерински. Теперь это уже не просто чужие мальчики, которых она должна учить географии, — нет, теперь это её мальчики, её ученики, которых она должна растить и воспитывать. Было над чем задуматься.
Мальчики жались один к другому, боясь шевельнуться, чтобы ничего не разбить, не уронить…
Вдруг Толя словно вспомнил что-то, вышел в сени и, расталкивая ребят, вернулся с яркокрасным, весёлым цветком в тяжёлом глиняном горшке.
— Вот, Елена Ивановна, это вам… потому что цветы… вы любите. Это «Ваня Мокрый»…
Он поставил горшок на пол возле тахты и выпрямился, багровый от натуги и смущения.
Тут Игорёк тоже вышел в сени и вернулся с чем-то большим, покрытым газетой. А когда он снял газету, все увидели деревянную клетку. В клетке на жёрдочке сидела, съёжившись, серенькая птичка с жёлтой каёмочкой на крыльях.
— А это вам, Елена Ивановна, чтобы вам не скучно было… Он поёт. Это щегольчик. Только он сейчас волнуется.
Щегольчик тоненько пискнул. Все засмеялись. Асенька кинулась к птичке. Елена Ивановна покачала головой.
— Спасибо вам, милые мои ребятки, — тихо заговорила она. — Спасибо, что не забываете свою старую учительницу… Мы только что сидели, толковали про вас, а вы — вот они, легки на помине.
— А что про нас толковать! — крикнул Костя Кисляков, и все засмеялись.
Так уж было заведено: что Костя ни скажет, всё казалось смешным.
— Ох, да про вас день и ночь можно толковать! — отозвалась Елена Ивановна. — Ведь у вас теперь новый классный руководитель, вот мы и сидели, советовались.
— А кто? — спросил Владик. — Абросим Кузьмич, да?
— Нет, не Абросим Кузьмич. — Елена Ивановна показала на Киру Петровну: — Вот, прошу любить и жаловать, ваш новый классный руководитель Кира Петровна Кузьмина.
Мальчики сразу притихли. Они теперь тоже по-новому, по-другому посмотрели на Киру Петровну.
«Ясно, они удивляются, что назначили меня, такую ещё неопытную, неумелую. Они это всё понимают и чувствуют», — с тревогой подумала Кира Петровна, а вслух сказала:
— Что ж… вы, мальчики, как будто не рады этому…
— Конечно, положение нелёгкое, — вмешалась Елена Ивановна. — Народ деликатный. Сказать «рады» — вроде как меня обидеть, а сказать «не рады»…
Тут из сеней раздались голоса:
— Хватит вам! Постояли, а теперь нам дайте!
— Ох, верно, мы совсем забыли про них, — спохватилась Елена Ивановна. — Придётся вам, ребятки, уступить… Вторая смена, заходи.
Первая «смена», толкаясь, выбралась в сени и на крылечко. Вместе со всеми вышла и Кира Петровна. Она подошла к Владику, который выбирал из груды своё синее бобриковое с хлястиком пальто, и сказала:
— Ваньков, завтра зайдёшь ко мне в учительскую, отдам тебе твой меч. Он там в шкафу у меня. Только больше его в класс не приноси.
— Нет, нет, что вы, Кира Петровна! Спасибо! — обрадовался Владик.
— Вот… А ты, Асенька, передай привет бабушке. Я больше заходить не буду, а то и без меня полно. Скажи, я ей очень благодарна… До свиданья, ребята!
Кира Петровна спустилась с крылечка и в особом, бодром настроении зашагала по улице к мосту имени Пятого года.
Восьмая глава. Коньки
Каждый день после школы Владик заходил в Детский парк и сидел там на лавочке — на той самой лавочке, на которой ещё недавно сидела Тата Винокур. Он нетерпеливо поглядывал по сторонам — не покажется ли серое пальтишко и вязаная шапочка с мохнатыми смешными шариками.
Кругом стучали молотки, визжали пилы. Пахло лесом, фанерой, клеем. Парк готовился к Октябрьскому празднику.
Работники парка протягивали поперёк аллей красные полотнища, гирлянды хвои, ожерелья разноцветных лампочек…
В центре устанавливали большой фанерный щит. Его обтягивали кумачом. Рабочий в синем комбинезоне маленькими гвоздиками, которые он, точно фокусник, доставал изо рта, приколачивал к щиту белые фанерные буквы. Из них составлялись слова: «Лучшие люди нашего района».
Всё это было очень интересно, но Владику некогда было засиживаться в парке, у него своих дел было по горло.
