Лидия Некрасова - День рождения
Мама долго не возвращалась. Наверно, она не могла найти никого, кто дал бы ей разрешение. Мака стала скучать.
И вдруг вагон качнулся, завизжали колеса и, поскрипывая, вздрагивая, поезд покатился. Сначала медленно, потом быстрее… Он доехал до какой-то высокой белой каланчи, постоял немножко, как будто подумал, несколько раз загудел и потом покатился обратно.
Мака очень обрадовалась, когда поезд поехал обратно. Значит, паровоз просто решил покатать Маку и Тамару. Сейчас он привезет их назад, и мама найдет вагон на прежнем месте.
Поезд остановился, но из двери уже не было видно ни блестящих рельсов, ни кирпичного дома с разбитыми окнами. Поезд привез Маку куда-то совсем в другое место. Теперь видно было зеленое поле, видна была какая-то песчаная насыпь. Несколько прямых тополей со светлыми стволами стояло за насыпью.
Мака не встала с чемодана, не заплакала, не уронила Тамару. Она все так же смирно сидела, сжав коленки и поглаживая Тамару по спине. Потом у Маки задрожал подбородок и по щекам медленно поползли слезы.
Необыкновенный шум приближался к поезду. Громкий гул голосов, металлический стук, топот сапог, шорох осыпающейся земли. Мимо открытых дверей вагона пробежали солдаты. Еще и еще. Мелькали высокие серые шапки, фуражки, каски. Узлы, взваленные на плечи, винтовки, бородатые суровые лица.
Солдат было очень много. С грохотом открылась дверь соседнего вагона, застучали по доскам сапоги. Громкие голоса звали: «Сюда, сюда!»
По ступенькам Макиного вагона вспрыгнул маленький солдат в фуражке без козырька и темным комочком присел у самой двери. Он вытянул шею и замахал руками.
— Сюда! Ребята! Тут свободно! — кричал он.
В вагон быстро запрыгали, толкаясь и крича, солдаты. Они загородили дверь, и в вагоне стало почти темно. Гремели закоптелыми котелками, раскидывали ногами солому, пихали друг друга.
— Гляди-ка, — сказал солдатик в фуражке без козырька. — Разойдись, ребята. Отойди от двери. Не видать, что это тут сидит.
Он увидел Маку.
Те, что были поближе, присели на корточки. А те, которые стояли подальше, полезли друг на друга, опираясь на спины ближе стоящих. Все-таки все отошли от двери, и свет упал на Маку. Бородатый солдат в мохнатой серой шапке сидел перед ней на корточках.
— Ты что тут сидишь?
— Как звать-то тебя?
— Что делаешь, девочка?
Мака смотрела то на одно лицо, приближавшееся к ней, то на другое. Она не знала, кому отвечать, поэтому не отвечала никому.
— Ты откуда? Из какого города? — спросил кто-то.
— Из Петрограда, — сказала Мака.
— Ого! — пронеслось в вагоне.
— Гляди-ка, куда заехала! Ты что же, одна с дитенком? — спросил бородатый солдат.
— Нет. Я жду маму.
Солдаты засмеялись, зашумели. Темные фигуры закачались в просвете двери.
— Где же мамка твоя?
— Она пошла получать разрешение, чтобы нам можно было дальше ехать. Мы едем к дедушке в Крым. Он там один, старенький и болеет. Он учитель в школе, — оживилась Мака.
Она совсем не боялась этих солдат и даже забыла о том, что поезд уехал на новое место и что мама теперь уже, наверное, ищет убежавший поезд.
— В Петрограде давали маленькие кусочки хлеба, вот такие… — И Мака показала на свою ладошку.
— Ишь ты, как у нас. А Ленина ты там не видала? — улыбаясь, спросил какой-то солдат с перевязанной рукой.
— Видала! — радостно сказала Мака.
— На картинке небось! — улыбаясь, подмигнул ей бородатый солдат.
— Нет. На самом деле! — обиженно сказала Мака. — Он такой добрый, а глаза строгие… И улыбается вот так… — Мака прищурилась и улыбнулась. Солдаты засмеялись. А маленький солдатик в фуражке без козырька вдруг торопливо полез за пазуху, вытащил оттуда какую-то книжечку, полистал ее и нашел сложенную вчетверо бумажку. Он расправил ее на ладони и быстрым движением придвинул свою руку к Макиному лицу.
— А ну-ка, скажи, кто это? — испытующе строго спросил он.
Ну, конечно же, это был Ленин! Он был здесь в черной каракулевой шапке, чуть-чуть прищурившийся, Ленин, с высоким лбом и доброй улыбкой.
Мака улыбнулась, взяв портрет в руку.
— Я его сразу бы узнала, и в другой шапке даже. А там он был в этой самой. И улыбался так же.
— Значит, вправду видала? — изумленно вскричал бородатый солдат. — Вот молодец!
— В этой самой шапке, говоришь?
— А что он сказал?
— А когда видала? — засыпали Маку вопросами. Она еле успевала отвечать.
— Ишь ты! Одна была конфета, да и ту чужим ребятам отдал… Да, видно, недаром говорят, что обо всех малых и бедных заботится! — вздохнул старый солдат с желтыми усами.
— Дай-ка, спрячу портретик! — строго сказал солдатик в фуражке без козырька. Портрет уже разглядывали другие солдаты. — Полгода на сердце проносил. Не захватайте, глядите-ка! Давайте сюда!
И он снова аккуратно сложил вырезанный откуда-то портрет Ленина.
— Домой приеду — подклею, на стену повешу, рамку сам сделаю. Ух, руки по работе горят! — И он крепко потер одну ладошку о другую.
— А ты, девочка, — ласково сказал он Маке, — а ты, девочка, гляди, не забудь, какой он есть! Знаешь, какой это человек, понимать надо!
Он поднял голову, прикрыл глаза на минуточку, и все солдаты задумались.
— А дитенок-то спит у тебя, не плачет, — удивился бородатый солдат.
— Это Тамара, — объяснила Мака и откинула краешек одеяла.
Тамара действительно крепко спала, опустив мохнатые ресницы на розовые щеки.
— Ух, ты! — изумился солдат. — А я думал, дитенок. — И тут солдаты стали вспоминать, у кого какие детишки в деревне. Перед Макой склонились утомленные лица, солдаты улыбались, и глаза у них были добрые и печальные.
Сколько времени прошло? Никто не знал. Но только вдруг опять вагон дернуло, качнуло и потихонечку заскрипели колеса. Мака вскочила.
— А где же мама? — и она кинулась к двери.
Вот она, мама! Вот она, мама! Она шла потихоньку навстречу медленно двигающемуся поезду… Они приближались друг к другу: вагон, в котором ехала Мака, и мама, с опустившимися, усталыми руками. Мама смотрела на поезд и не узнавала его.
Открытые двери поравнялись с мамой.
— Мама! — крикнула Мака.
У мамы странно сверкнули глаза, она что-то крикнула, остановилась, а вагон уже тихонько прокатился мимо, вздрагивая и стуча. Одно мгновенье» мама постояла, как будто не верила своим ушам и глазам, а в это время поезд уже пошел чуть быстрее, и мама уже была далеко от Маки.
— Мама! — крикнула Мака. Она стояла, вытянув руки, у самой двери. А мама бежала за вагоном, спотыкаясь, увязая в песке. Прижав руки к груди, бежала мама, открыв рот, и что-то кричала. Но что — не было слышно.
И вдруг, легонько оттолкнув Маку в глубь вагона, из двери на бегущую землю спрыгнул бородатый солдат. Большими шагами он кинулся к маме и схватил ее на руки.
Уже из других вагонов выглядывали солдаты, из других вагонов протянулись руки. Но солдат догнал свой вагон, передал маму товарищам и вскарабкался сам. Поезд шел уже быстро.
Мама, тяжело дыша, посмотрела на столпившихся около них солдат.
— Я не получила разрешения, — сказала мама и покачала головой.
— Разрешение? — спросил солдатик в фуражке без козырька. — Какое еще там разрешение? С нами доедете до самого Крыма. А разрешение… Мы вам даем разрешение.
Часть вторая
Глава XV. В чудесном краю
Мчался поезд, и дым, как огромный султан, мчался над ним. Паровоз вертел острыми локтями, заворачивая по изогнутым рельсам. Горбились за окном желтые холмы, и Мака слышала, как колеса приговаривают:
Вскоре, вскоре, вскоре, вскореМы уже увидим море…Вскоре, вскоре…
А когда паровоз пыхтел, взбираясь на спину холма, колеса торопили его:
Торопись, торопись,Если слаб — не берись…
Мака выглядывала из двери, и едкий дым путешествия ударял ей в лицо, и острые угольки кололи щеки…
Неожиданно холмы оборвались. Огромное и яркое растянулось море, и не видно было, где оно кончается и где начинается небо. Как будто бы кто-то выплеснул сюда множество голубой краски. Сверкающая вода шевелилась около берега, как живая. Желтый берег выгнулся круглой дугой. Поезд бежал около самой воды, и маленькие волны от радости шлепали прохладными ладошками по песку и по камешкам.
Вдали, на горе, как белые кубики, были разбросаны дома. К ним спешил поезд.
Громыхая, шипя и пуская пар, поезд вкатился под большую темную крышу вокзала и замер.
На мгновение стало необычайно тихо, а потом в открытые двери ворвался разноцветный шум голосов, звонкий смех, быстрая южная речь, стук, скрип… Затаив дыхание, осторожно Мака вступила на дедушкину землю.
