Пьер Гамарра - Тайна Пернатого Змея
— Не знаю, чем буду заниматься… Во всяком случае, меня не жди, — сказал он.
После обеда наш гость заявил, что пойдет на прогулку в горы, и стал меня расспрашивать о маршруте нашей лыжной вылазки. Я ответил ему, что мы еще окончательно не решили, но, вероятно, пойдем в сторону старого амбара.
— Я одолжу вам свои лыжи, — сказал отец господину Дюрану.
Улыбнувшись, наш гость отказался.
— Вы никогда не ходили на лыжах?
— Когда-то, давно… В молодости. Теперь я, вероятно, был бы очень неловок. Пожалуй, лучше не идти.
— Как хотите, — сказал отец. — Во всяком случае, если надумаете, кто-нибудь из ребят поучит вас. Тужас уже настоящий чемпион. Можно подыскать подходящее местечко с некрутыми склонами.
— Вы очень любезны, — ответил господин Дюран. — Но не уговаривайте меня. Я просто прогуляюсь. Может быть, пойду полюбоваться на веселую команду и вернусь домой отдыхать.
Быстро пообедав, я поднялся к себе, чтобы закончить сборы. Меня занимала одна мысль: скорее на снег, на солнце. Бедняга Феликс, говорил я себе, в такой день у него хватит выдержки сидеть дома!
Сначала у меня что-то не ладилось со шнурками ботинок. Потом я искал рукавицы. Шум голосов на улице привлек мое внимание, и, выглянув в окно, я увидел, как наш гость, распрощавшись с отцом, отправился в путь.
Наконец я был готов. Нет, еще не совсем. Куда девалась моя великолепная шапка из красной шерсти, которую мне связала мама? Без нее идти и думать нечего! Взобравшись на стремянку, я торопливо обшаривал верхние полки шкафа, как вдруг услышал шаги на лестнице — кто-то ступал тяжелее и торопливее, чем обычно ходил господин Дюран. Звук шагов смолк на первом этаже.
Я переступил порог. Никого. Между тем дверь комнаты господина Дюрана была приоткрыта. Вдруг я заметил, что она открывается, и инстинктивно отпрянул назад. Но волноваться мне пришлось недолго. Те же увесистые шаги, но еще более поспешные приближались ко мне.
— Ты! — воскликнул я.
Это был Феликс. Феликс, которого я никак не ждал увидеть. Он шел на меня, укутанный с головы до ног, еще более похожий на шар, чем всегда, в голубой нейлоновой куртке, под которой наверняка были надеты все его шерстяные свитера. Ботинки Феликса, смазанные жиром, блестели, а синюю вязаную шапочку такого же фасона, как моя, увенчивал еще более внушительный помпон.
Однако внимание мое привлекли не новая куртка, не большой помпон, а лицо Феликса, на котором можно было прочесть неописуемое волнение. Глаза его буквально выкатились из орбит, рот был раскрыт.
— Ты… я… Это что-то… невероятное!
— Успокойся, Феликс! — сказал я. — Ну, что еще случилось?
— Идем! Сейчас же идем вниз! — с трудом произнес он.
— Обожди! Дай мне взять шапку.
— Идем скорей!
— Что с тобой? Идешь ты с нами на лыжах?
— Да… Решил пойти. Тем более, что я видел, как астек пошел той же дорогой.
— Он хотел посмотреть, как мы будем ходить на лыжах. Во всяком случае, так он сказал во время обеда…
— Прекрасно! Теперь следуй за мной.
— Куда ты идешь?
Мы стояли на лестнице. Феликс осторожно спускался, стараясь идти бесшумно. Дрожащим пальцем он указал на комнату нашего постояльца.
— Когда я поднимался вслед за тобой, я заметил, что дверь приоткрыта…
— И ты вошел? Феликс, это нехорошо! Если бы мои родители узнали об этом, они были бы огорчены. Скажи правду, дверь была открыта? А может быть, ты ее открыл?
Феликс пожал плечами и вздохнул.
— Ты ничего не соображаешь! Но ничего, поймешь, когда я тебе покажу, что я там увидел.
— Что ты там увидел?
Он спустился еще двумя ступеньками ниже и очутился на площадке. Сомнения охватили меня вдруг, когда он толкнул дверь комнаты господина Дюрана.
— Феликс, ну это уже гадко! Не входи туда!
Дверь открылась бесшумно. Отец всегда тщательно смазывал маслом все дверные петли.
Феликс повернулся ко мне, весь красный от негодования.
— Ты что же, за вора меня принимаешь или думаешь, что я из простого любопытства это делаю?
— Нет, но все же…
— Пошли! — сказал он решительно.
Мне хорошо была знакома эта не очень большая и не слишком уж комфортабельная комната. Кровать, шкаф, комод, маленький умывальник в углу, стол у окна.
При беглом осмотре я не обнаружил в ней ничего Подозрительного. Чемоданы нашего гостя стояли у стены в углу. На столе лежала трубка. Початая пачка сигарет, здесь же пепельница, стопка иллюстрированных журналов, дорожные карты, кожаная папка, а из открытого несессера смотрели на меня флаконы и щетки.
Рядом с журналами — несколько книг и географический атлас — «Картография мира».
— Смотри! — торжественно сказал Феликс.
— Не вижу ничего особенного.
— Смотри внимательней.
— Табак, карты, трубка…
— …и папка. Посмотри на папку, подойди ближе!
Я подчинился, и тогда только все понял.
В папке лежали листы бумаги. Сложенные наспех, они немного высовывались наружу, и нетрудно было прочесть два слова, написанные, казалось, дрожащей рукой, торопливо и нервно. Буквы запрыгали перед моими глазами. Мне пришлось сделать над собою усилие, чтобы отогнать овладевшее мною замешательство.
— Соображаешь? — глухо спросил Феликс. — Да, признаюсь, я действительно поступил нехорошо, войдя сюда, но мне хотелось только заглянуть в комнату. Только это я и сделал. Сперва я ничего особенного не заметил — в ней был полный порядок… Ничего не скажешь. Я подошел к столу. Меня заинтересовал атлас. На папку я не обратил внимания. Папка как папка. Люди, уезжающие в путешествие, обычно пишут письма своим родственникам и друзьям. В такие вот папки кладут конверты и бумагу. Это совершенно нормально…
— Ты открывал папку?
— Нет. Я, так же как и ты, увидал этот лист бумаги, торчащий из нее. Нагнулся и прочел. Прочел то, что можешь прочесть и ты.
— Да, — растерянно сказал я. — А теперь что нам делать?
— Надо читать дальше.
— И не вздумай! Это же его бумаги, да еще секретные…
— Здесь кроется тайна, — торжественно прошептал Феликс. — Говорю тебе, что надо прочитать дальше. Хотя бы начало. Если мы увидим, что это касается нас, тогда решим, как быть. Нам требуется только спокойствие и решительность.
В эту минуту мы услышали голос моего отца:
— Мальчики, что вы там делаете? Вас ждут. Вы идете?
Феликс нисколько не потерял хладнокровия. Он перегнулся через перила и крикнул:
— Мы сейчас спустимся! У нас еще есть время. Бертран объясняет мне задачу. Сейчас мы ее решим.
— Хорошо! — ответил отец. — Не буду вам мешать заниматься, но неплохо бы воспользоваться и солнечным днем.
— Да, да, мы сейчас…
Свято солгав, Феликс повернулся ко мне:
— Ну? Прочтем?
— Даже не знаю, как быть, — сказал я. — Мне кажется, это нехорошо.
Я склонился над кожаной папкой и еще раз увидел два слова, написанные на листке:
Мое завещание
Феликс медленно раскрыл папку, и мы начали читать.
Первые же строки этого документа вернули мне спокойствие. «Да, мы имеем право, — решил я, — наш долг — прочесть этот документ».
7. Пернатый Змей
„Мое завещание.
Я пишу эти строки в деревушке Фабиак — Верхняя Гаронна, будучи в полном здравии и рассудке. Фабиак я отыскал благодаря указаниям, данным мне некогда Жаном-французом.
Пусть у того или у той, кто найдет эти страницы, хватит терпения дочитать их. Это моя до конца правдивая исповедь. Я полон решимости во всех подробностях рассказать удивительную и трагическую историю, происшедшую со мной. И, увы, не только со мной.
Мне не хотелось бы уйти из жизни, не поведав хотя бы этим бренным листкам тайну «Пернатого Змея». Как бы ни сложилась отныне моя судьба, у меня есть надежда, что рассказ мой будет прочитан, что, быть может… но не будем забегать вперед».
Феликс поднял голову.
— Ну, а теперь что ты скажешь? Он же нас сам просит продолжать… Продолжаем!
«Прежде всего я должен остановиться на некоторых подробностях моей жизни. Зовут меня Эмиль Ошоа. Я родился в горной деревушке французской Страны басков. Семья моя была небогата, и тот клочок земли, который принадлежал нам, никогда не смог бы прокормить моих родителей, братьев и меня, если бы все мы оставались жить на этой земле.
Я был призван в армию после первой мировой войны. Когда я после демобилизации вернулся домой, там почти ничего не изменилось. Тогда мне и пришла мысль уехать из родных краев.
Кровь басков, которая течет в моих жилах, толкала меня на поиски приключений и удачи. Я мечтал о золотых приисках, бриллиантовых копях, о роскошных гациендах, о крупных делах… Я был не первым в наших краях, кто предавался таким мечтам. Итак, я покинул своих близких и вскоре сел на утлое суденышко, направлявшееся из Бордо в Мексику.
