Казис Сая - Гадание на яблочных семечках

И вот однажды, отправляясь по ягоды, я приметила, что по выгону в проплешинах бродит аист, то и дело кивая головой, и разгребает землю, а неподалеку подкрадывается к нему кот. «Неужели отважится напасть на аиста?» — удивилась я и, остановившись, стала наблюдать, что же будет дальше.

Кот, приникая к земле, потихоньку подползал все ближе, ближе, словно охотился на какого-нибудь зазевавшегося голубя или воробья… Аист между тем озирался как ни в чем не бывало, вдруг какой жук обнаружится или мышка из норки выскочит… Неожиданно кот прыгнул ему на спину, запустил в перья когти, а зубами вцепился в шею. Аист зашатался под таким оголтелым всадником, потом несколько раз подпрыгнул, размахивая крыльями, оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Лететь было совсем непросто, поскольку кот с неистовым упорством по-прежнему держался у него на спине, рвал перья, кусал шею, однако птица, хлопая крыльями, била ими кота и, описывая круги, поднималась все выше…

Вот вам и почти весь мой рассказ, — помолчав, добавила учительница. — Минуту поразмышляйте, вообразите, что все это видели собственными глазами. Или опишите, как рассказал бы об этом происшествии кот или, скажем, аист. Каждый полагается на себя, не надо шептаться…

Угнюс и Аудрюс за свои сочинения получили по пятерке. Учительнице они показались настолько любопытными, что она даже прочитала их в классе. Мало того — братья потом не раз старались поступать именно так, как действовали описанные ими кот и аист. Вот почему их письменные работы попали даже в эту книгу.

Пересказ Угнюса:

Люди думали, что он дикий, что, когда он был котенком, его не гладили, не ласкали дети да и хозяйка никогда не баловала парным молоком. На самом деле все было по-другому. Люди раньше любили его и даже подобрали для этого серьезного кота подходящее прозвище — Рокас… Но случилось так, что в той деревне, где кот родился и вырос, мелиораторы снесли некоторые усадьбы. Хозяева Рокаса перебрались в город. А кот остался, потому что слишком привык к родным местам, кроме того, он бы ни за что не согласился путешествовать в одной машине с псом! Этот пес с рабской душонкой всегда завидовал Рокасу, ведь тот может лазать где хочет, охотиться, а он, сторожевая собака, обязан добывать себе хлеб с цепью на шее, при этом ластиться к хозяевам и ненавидеть всякого чужака.

Как собаки часто не выносят котов, так Рокас, оставшись без хозяев и сильно одичав, не терпел аиста.

Что это еще за птица? Где она была, когда хлестал холодный осенний дождь? Где отсиживалась в зимнюю стужу? А теперь расхаживает здесь, бродяга, не обращая никакого внимания ни на кого, словно петух в своем дворе?!

Кстати, к петуху кот относился уважительно, учился у него — достоинству, храбрости… Этот самый певец-горлопан не подлизывался к хозяевам, не вилял хвостом, не шастал в поисках легкого хлеба и пел только тогда, когда самому хотелось отвести душу. У петуха было чему поучиться, именно так и нужно защищать свои владения и не позволять, чтобы какая-то там пришлая птаха утаскивала из-под носа лакомый кусочек.

Пока аист промышлял лягушек, червяков и кузнечиков, Рокас еще кое-как терпел его противный, нахальный клекот, заслышав который так и хотелось пустить в ход когти… Но когда этот голенастый дачник стал совать нос в мышиные норы и хватать слепых мышат, кот решил проучить наглеца. На легкую победу он не рассчитывал. Знал, что противник матерый. Один клюв чего стоит!

Рокас застиг аиста на месте преступления, когда тот охотился на полевых мышей. Притаившись, он метнулся аисту на спину и когтями вцепился в гладкое оперенье. Птица даже не успела тюкнуть его клювом. Перепуганная насмерть, замахала-забила крыльями и кое-как оторвалась от земли.

Пока они еще были невысоко, кот мог спрыгнуть, но он решил лучше убиться, чем струсить. У него еще теплилась надежда, — вот выбьется из сил аист, опустится, и тогда Рокас ему покажет, кто тут настоящий хозяин!..

Аист, привыкший улетать в теплые края, вздымался все выше и выше, пытаясь стряхнуть с себя кота. Но кот с такой хваткой вцепился ему зубами в шею, что в конце концов обессилевший аист камнем стал падать вниз. Когда до луга оставалось совсем немного, уже долетали водяные брызги от поливочной установки, кот оторвался от птицы. Распушив хвост, растопырив лапы, он опустился на землю и умчался прочь, не дожидаясь похвалы или бранного слова.

Кот действительно был полудикий, и все поля вокруг отныне опять принадлежали только ему.

Пересказ Аудрюса:

Улетая по осени в жаркие страны, аист взмыл высоко-высоко, долго кружил в поднебесье, и в последний раз оглядел пожелтевшие окрестности. Он уже не помнил, сколько лет бродил по здешним болотам, сколько весен сновал в речных поймах и на пашнях, в оврагах и лугах, выискивая лягушек… Теперь здесь многое изменилось. Нет в помине болот, поймы высохли, хлеб убирали машинами за несколько дней, также быстро управлялись с соломой — на жнивье не оставалось ни полевой мыши, ни кузнечика, ни лягушонка. И аист чувствовал, что на будущий год сюда не вернется…

Ему было жаль людей, которые привечали и любили аистов, хотя и имели обыкновение делить всю живность на полезную и бесполезную. Одних животных холили, кормили, ухаживали за ними, а других ненавидели, истребляли или, в лучшем случае, оставались равнодушными. Но для аиста они все равно укрепили на дереве старое колесо, чтобы вернувшись по весне, эти спокойные, мудрые птицы могли свить здесь для себя гнездо и вывести птенцов.

«Прощайте, старые, скрипучие тополя! Будьте здоровы, люди! Расти веселой, резвая детвора!..»

И все-таки на другую весну эту аистиную пару опять потянуло в родные края, захотелось вновь увидеть седые крыши домов, поля и луга. А когда впереди замаячили старые тополя, когда во дворе заливисто заголосил петух, заквакали на пруду лягушки, им почудилось, что сама земля притягивает их к себе, и аисты опять опустились в свое гнездо.

Лето выдалось засушливое, аистам не хватало корма, шумел-поскрипывал засохший тополь, и порой становилось страшно оттого, что ему уже не выстоять в сильную бурю. Кроме этих забот нежданно-негаданно появилась еще одна: аистов стал преследовать большой обнаглевший кот, который без устали охотился на жаворонков, нападал на стайки дроздов и куропаток.

И вот однажды аист, печально вышагивая по выгону, издалека заметил черного кота, тот опять подстерегал его, таился, припадая к земле.

«Как поступить с этим наглецом? — подумал аист. — Можно, конечно пролетая мимо, долбануть его клювом, и на какое-то время стало бы спокойно…»

Однако аисту хорошо было известно, что кот — домашнее животное, людям он приносит пользу, поэтому обижать его — все равно, что причинять вред самому человеку. Пожалуй, лучше свернуть в сторону и заняться своим делом…

И позабыв обо всем, аист опять принялся разгребать землю, там изредка кузнечика ухватит, там мышь или лягушонка настигнет, между тем черный кот подкрался и прыгнул ему на спину. Когтями начал драть перья, а острыми резцами норовил прокусить шею. Аисту ничего не оставалось, как, взмахнув крыльями, подняться в воздух, чтобы кровопийца перестал кусаться и позаботился о том, как бы спасти свою шкуру. Может, поглядит с высоты на поля, леса, луга, подивится — как широка эта земля! — и поймет наконец, что она не может принадлежать одному коту?..

Проходивший мимо человек заметил, как со стороны выгона взлетел аист с котом на спине. Он в изумлении остановился и принялся звать: кис-кис-кис!.. Кот еще мог спрыгнуть вниз, но он, как и большинство заядлых хулиганов, был трусоват: только мяукнул, ощерился, вцепился изо всех сил в перья птицы.

Чем выше они поднимались, тем тяжелее становилось обоим. Аист устал махать крыльями, а кот чувствовал, как ускользают перья из-под его когтей… Человек прикрыл от солнца глаза ладонью и увидел, что аист вдруг рывком освободился от своей ноши. Белая птица спокойно удалилась, даже не взглянув, как черный кот шмякнется оземь. Услышав глухой удар, с брезгливостью отвернулся и человек. Отправился своей дорогой, понимая, что Чернышу теперь уже никто не в силах помочь.

Большинство учеников в своем пересказе осуждали кота и заступались за аиста. Однако сочинение Угнюса убедило их, что кот Рокас был настоящий храбрец. Теперь Аудрюс опять опроверг это мнение! Поэтому шестиклассники один за другим принялись допытываться у учительницы, кто же наконец прав — аист или кот? И до чего же странно прозвучал для них ответ учительницы, что у каждого есть своя правда! И что мы склонны оправдать того, кого больше любим и к кому внимательнее прислушиваемся.

Дудочка Доваса

Довиле — Угнюсу и Аудрюсу

«Второе ваше письмо показалось мне куда интереснее. Даже не знаю, за что благодарить больше — за фотографию, за описание Нуда или за предложение обмениваться находками, которые нам наверняка попадутся, если чаще станем вспоминать друг о друге.