Пётр Гаврилов - Егорка
Соломакин почесал в затылке, потом вздохнул и сказал:
— Та-а-ак, так-так…
А кок взвалил мешок с капустой на плечи, пошёл, посмеиваясь, на свой камбуз:
— Так-так-так! Кто-то из нас чудак!
Вдруг мешок с капустой упал со спины кока на палубу: в другом конце коридора боцман вёл на верёвочке медвежонка.
Бедный кок подобрал мешок, бросил его в камбуз и догнал боцмана. От обиды и горечи он не мог выговорить то, что хотел, а, уткнув руки в бока, зашипел, как яичница на сковородке:
— Удивительно, товарищ боцман! Поразительно!
— Что тут удивительного? Что тут поразительного? — краснея, ответил боцман. — У вас краска на палубе кричит, а у меня, простите за шутку, капустка на верёвочке гуляет!
— Да нет, постойте! Как же так! — ещё пуще рассердился кок.
Но тут по кораблю грянула боевая тревога.
Кок и боцман моментально надели противогазы.
Медвежонок рявкнул и в диком страхе шарахнулся от боцмана к коку. Но, увидев перед собой вторую страшную маску противогаза, совсем очумел, царапнул кока по руке и кинулся бежать.
Под грохот боевой тревоги он бежал по коридору так, как ещё никогда в жизни не бегал.
Но со всех сторон, из всех люков выскакивали сотни людей с такими же немигающими глазами и хоботами, как у боцмана и кока.
Страшнее всего было то, что люди бежали молча.
Но это только так казалось медвежонку. Вот одна маска глухо позвала:
— Клотик, Клотик!
Вот другая мотнула хоботом:
— Форсунка, братишка!
Глухо позвала третья:
— Бомба! Бомбочка! Беги за мной!
Но никто из краснофлотцев не остановился около медвежонка ни на одну секунду.
Его могли сшибить за борт, отдавить ему все лапы. Но, как ни быстро разбегались краснофлотцы по боевой тревоге, никто его не сшиб, не ушиб. А те, у кого под ногами внезапно появлялся медвежонок, перепрыгивал через него, как через «козла» на занятиях по физкультуре.
Всё окончилось в несколько секунд. Тысячи бойцов, бежавших как будто неизвестно куда, словно магнитом притянутые, очутились на своих местах.
Люки захлопывались. Вот задраили последний люк, и на верхней палубе линкора не осталось никого, кроме медвежонка.
Наступила грозная тишина. Громадные орудия медленно разворачивались.
«Следовать за мной!»
Охапка сразу заметил на горизонте верхушки мачт неприятельской эскадры. Чтобы не мешать бою, миноносцы отошли в сторону, готовые по первому приказанию командующего ринуться в минную атаку. Вдали слышались глухие выстрелы. Это лёгкие крейсеры Большого флота вели бой с лёгкими крейсерами противника.
Наступал решающий момент — сражение с главными силами.
Пылающий шар солнца медленно опускался к горизонту. Командующий Большим флотом поднял на «Маршале» сигнал:
«Следовать за мной!»
Командующий придумал замечательный манёвр. Он хотел сделать так, чтобы заходящее солнце ярко освещало корабли противника.
Как выяснилось после боя, командующий неприятельской эскадрой захотел сделать то же самое. Он также перестроил свою эскадру и начал маневрировать.
Забушевала пена у бортов кораблей. Краска на трубах начала лопаться от сильного огня в топках. Стало ясно: кто разовьёт больший ход, тот и станет победителем.
Не сплоховали наши линкоры! Вот «Маршал» изменил курс, остальные линкоры согласно повернули за ним, и солнце стало нашим союзником.
Теперь оно слепило глаза комендорам противника и мешало им наводить. Под лучами солнца неприятельские корабли стали видны как на ладони, и Большой флот навёл уже на них громадные свои орудия.
Лишь только захлопнулся последний люк и, как по волшебству, исчезли страшные маски, медвежонок успокоился. Он не спеша прошёлся по палубе; верёвочка волочилась за ним, как хвостик.
При крутом повороте «Маршала» медвежонок чуть было не упал за борт, но удержался. Недовольно фыркнув, отошёл он поближе к орудийной башне, поднялся на задние лапы и стал смотреть на красный шар солнца.
Вот так же, бывало, закатывалось солнце за лесом. Медвежонок со своим братом залезал на упавшую сосну и слушал, как в вечерней тишине, провожая солнце, начинали звенеть птицы и ухал филин. А мать-медведица усаживалась на задние лапы и, любуясь своими ребятками, довольно урчала…
За спиной медвежонка медленно разворачивалась носовая башня, готовая рявкнуть, как пять тысяч медведиц. Рубин и комендоры, замерев у орудий, и не думали, как близок от них их приятель Бомба.
Орудия были заряжены. Командиры-артиллеристы дали прицел. Теперь лишь нажать на кнопку ревунов, и все башни линкоров дадут залп.
А медвежонок всё смотрел на солнце. Жёлтая бабочка сложила крылышки и опустилась на палубу. Каким тёплым ветром занесло её сюда, на бронебойную палубу, за сотни миль от берега?
Медвежонок бросился за бабочкой. Вот он догнал её, занёс беспощадную лапу — и хлоп по палубе!
Бу-бух! — вдруг раздался страшный грохот, и молния сверкнула над медвежонком.
Тёплый воздух ударил тугой подушкой и, словно перышко, сдул медвежонка с палубы прямо в кипящее море.
Не успел он, кувырнувшись через голову, упасть в воду, как воздух и море содрогнулись от второго могучего залпа.
Бронированные башни «Маршала» били с равными промежутками.
Стреляло одновременно двенадцать четырнадцатидюймовых орудий, но казалось, что бьёт только одно орудие — так дружны и точны были залпы.
Недаром «Маршал» вышел на первое место в артиллерийской подготовке, недаром тикали золотые часы народного комиссара в кармашке у хозяина башни Рубина…
Прохладная вода сомкнулась над медвежонком, но тут же и выбросила его наверх, как пробку, Шерсть не намокла, и медвежонок держался на воде, словно резиновый.
Весь в белой пене и солёных брызгах, жарко стреляя всеми башнями, с развевающимися боевыми флагами, пронёсся мимо него «Маршал». От винтов линкора море кипело, клокотало, и медвежонок закрутился в водовороте.
Волна отвернула его от «Маршала» и показала, что творится по ту сторону моря. Там тоже шли и стреляли корабли. Зелёные огни залпов то и дело вспыхивали над их серыми бортами.
Но медвежонок и тут ничего не успел рассмотреть как следует — водоворот опять повернул его в другую сторону.
Мимо прошли линкоры. И их башни били залпами, их флаги победно развевались…
Скоро всё это куда-то умчалось, и медвежонок ничего уж, кроме волн, не видел. Лишь где-то рокотали залпы, напоминая о том, что решительный бой продолжается.
Впрочем, медвежонку казалось, что это за лесом начинается гроза и сердито погромыхивает гром.
Вдруг над ним навис ровный и могучий рокот. По небу мчались гудящие стрекозы. Гидроавиация Большого флота спешила на помощь кораблям.
Самолёты умчались ещё быстрее, чем корабли, и медвежонок остался один среди моря.
Волны качали да качали его на зелёных своих спинах. Подгребая под себя лапами, он плыл не поймёшь каким стилем, а то и совсем переставал грести и держался неподвижно.
Думал ли он о линкоре, о добром коке и ласковом Рубине? А может быть, вспоминал он боцмана или Соломакина, вкусный компот, медовые конфеты и яблоки и всё то хорошее, что вдруг пропало где-то там, позади противных и солёных волн…
«Человек за бортом!»
Эскадренные миноносцы держались в стороне от выстрелов. Красивые и быстроходные, они нетерпеливо ждали приказа командующего ринуться в минную атаку.
На всех миноносцах крышки минных аппаратов были открыты; стальные, тупорылые, густо смазанные маслом чудовищные торпеды зловеще выглядывали из минных аппаратов.
Торпедисты с наушниками на головах замерли у приборов. Одно движение руки — и торпеды с шипением вылетят из аппаратов. Они грузно врежутся в море и, скрывшись под водой, помчатся на врага с такой скоростью, с какой не ходит ни один курьерский поезд в мире.
Торпеды сами были похожи на корабли, разве только что без людей. Из минных аппаратов их выталкивал сжатый воздух. Дальше торпеды шли сами, работая своими механизмами, винтами и рулями.
Много они несли в себе сильного взрывчатого вещества. Когда торпеды попадали в подводную часть корабля и взрывались, то пробоина получалась такой величины, что в неё свободно мог проехать трамвай.
И это только от одной торпеды, а на каждом миноносце было по нескольку торпедных аппаратов, и он бил сразу многими торпедами.
Тут уж никакой линкор не спасётся…
Одно спасение остаётся у него — не подпустить миноносцев близко, расстрелять их меткими залпами. Для этого у линкора есть специальная артиллерия…
Густо и раскатисто гремели залпы над морем.
Солнце почти совсем скрылось за горизонтом. Скоро ночь, как фокусник, накроет море бархатным своим плащом.
