Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики идет в школу
— Любовь — за борт! — распевал во всю глотку Цацики, колотя по барабанам так, что уши закладывало.
— Здорово! — засмеялась Мамаша. — Ну как, тебе полегчало?
— Ага! — ответил Цацики.
Песня так понравилась Цацики, что он все время напевал ее про себя. На следующий день ученики двух первых классов репетировали рождественские песни, но Цацики не мог петь с остальными. Вместо «Полночного часа» из него сам собой вырывался блюз для Марии Грюнваль. Цацики замолчал и для верности прикрыл рот обеими руками.
— Почему ты не поешь? — строго спросила учительница.
— Тип-тап, тип-тап! — распевали дети.
— На земле жить так тяжко — о-о, как тяжко жить! — раздался голос Цацики, перекрывая все остальные.
Учительница перестала играть, дети замолчали. Все недоуменно смотрели на Цацики.
— Цацики, — сказала фрёкен, — что за песню ты поешь?
— «Полночный час», — пропищал Цацики, и уши его покраснели, словно шары на елке.
— Неправда, — перебила его Микаэла.
— Разве? Вот странно!
Теперь Цацики весь залился краской. Ему казалось, что покраснели далее пальцы на ногах.
— Попробуем еще раз, — сказала фрёкен. — Раз, два, три!
— На земле жить так тяжко — о-о, как тяжко жить!..
Дети захохотали. Но Цацики было не до смеха. Учительницы тоже не смеялись.
— Что это с тобой? — удивилась Ильва.
— Не знаю, — ответил Цацики. Он ведь не мог вот так при всех рассказать ей о блюзе для Марии Грюнваль.
— Иди попей немного, может, пройдет.
Цацики отправился в туалет и выпил воды, но не немного, как советовала учительница, — он решил утопить блюз для Марии Грюнваль и раз и навсегда покончить с ним. После девяти стаканов остатки блюза еле слышно бурчали в желудке. Потом Цацики пописал, и блюз, по всей видимости, весь вышел, потому что, вернувшись в класс, Цацики смог петь рождественские песни не хуже других.
Суета вокруг фрака
На рождественских каникулах Цацики получил от Марии Грюнваль открытку с Канарских островов. В уголке она нарисовала малюсенькое сердечко. По мнению Цацики, это означало, что она немножко любит его. Однако Пер Хаммар так не считал. Он был уверен, что она изобразила жучка, чтобы познакомить Цацики с фауной Канарских островов.
Мария Грюнваль вернулась загорелая, и Цацики казалось, что она стала еще симпатичнее, чем прежде. Началось новое полугодие, а Цацики совсем не думал об уроках. Целыми днями он размышлял о том, зачем она нарисовала этого микроскопического жука.
— Как ты думаешь, у нас теперь любовь? — в сотый раз спрашивал он Мамашу.
— Я не знаю, — устало вздыхала Мамаша.
— Ну а как тебе кажется? — ныл Цацики.
— Позвони в справочное бюро и спроси. Ты не видишь, что я работаю?
— Ты не работаешь, ты играешь на бас-гитаре.
Тут зазвонил телефон.
— Возьми трубку, — сказала Мамаша. — Если это соседи, то меня нет дома!
Мамаши никогда «не было дома», когда соседи звонили и жаловались на громкую музыку. А это случалось часто, хотя на стенах в репетиционной комнате была звукоизоляция.
— А учительница говорит, что врать нехорошо, а Мария Грюнваль…
— Возьми трубку! — крикнула Мамаша.
— Алло?
— Привет, это Мария.
Цацики так опешил, что даже выронил телефонную трубку. Мария Грюнваль со стуком грохнулась на пол.
— Ой, у меня трубка упала.
На том конце провода воцарилось молчание. Цацики слышал только дыхание Марии Грюнваль. У него даже ухо вспотело.
— А чего ты хотела? — спросил Цацики.
— У меня будет вечеринка в субботу. Придешь?
— Приду, — пропищал Цацики.
— В пять.
— Ладно, пока!
— Пока!
Цацики галопом помчался к Мамаше.
— Я пойду на вечеринку! Я пойду на вечеринку!
— Круто, — не особо вникая, ответила Мамаша. Сейчас она слышала только свою музыку. Цацики выключил усилитель.
— Я пойду на вечеринку! Ты понимаешь?
— К кому? — очнулась Мамаша.
— К Марии Грюнваль. В субботу.
— Вот это да! — воскликнула Мамаша, окончательно придя в себя. — У нее что, день рождения?
— Не знаю, забыл спросить. Но наверное все равно надо сделать ей какой-то подарок?
Цацики вдруг подумал, что он еще ни разу не был на вечеринке. На детских праздниках был, на взрослых тусовках вместе с Мамашей был, а вот на вечеринках…
— А что мне надеть?
— Рубашку и джинсы, — предложила Мамаша.
— Джинсы? На вечеринку? Ты с ума сошла! Мне нужен фрак!
— Фрак?! Это ты с ума сошел! Кто же ходит на вечеринки во фраке!
— Но я хочу выглядеть красиво! Фрак — это то, что надо, — упрямился Цацики.
— Фрак надевают на Нобелевскую церемонию. Ей что, вручают Нобелевскую премию? И вообще, фрак — это смешно! В нем ты будешь похож на пингвина.
— Это тебе так кажется! — закричал Цацики. — Думаешь, мне нравится, как ты одеваешься? Любое платье красивее, чем твои лосины! А еще бывают губная помада и туфли на каблуках!
Цацики прямо-таки шипел от злости. У Мамаши был такой вид, будто у нее в голове взорвалась бомба.
— Скажи, что ты шутишь. Ну!
— Не скажу, — ответил Цацики.
— Ты что, стесняешься меня?
— Не то чтобы стесняюсь… Только ты же не похожа на других мам.
— А ты хочешь, чтобы была похожа? На маму Маркуса, например? — Мамаша была в шоке.
Цацики внимательно посмотрел на нее и даже рассмеялся, представив ее в шубе и туфлях на каблуках.
Он пожал плечами.
— Не знаю, может быть…
— Цацики, я на все готова ради тебя, но этого я сделать не могу. Ведь это буду уже не я. Ты только подумай, «мятежница» — в шубе!
Мамаша поежилась.
Цацики на минуту задумался.
— Но я-то не «мятежник», — сказал он наконец. — Как ты не понимаешь? Купи мне хотя бы костюм.
— А почему ты не попросил его себе на Рождество?
— Я же не знал, что пойду на вечеринку!
— Цацики, у нас нет на это денег. Если хочешь, я куплю тебе красивую рубашку.
— Тогда я никуда не пойду, — упрямо заявил Цацики.
— Но поверь мне, никто не придет в костюме и уж тем более во фраке, — Мамаша умоляюще посмотрела на него.
— Но я хочу! — заплакал Цацики.
Мамаша сдалась. Так было всегда, когда Цацики плакал.
— Позвони бабушке, — предложила она.
— Спасибо, — сказал Цацики и вытер слезы. — Знаешь, не так уж и плохо ты одеваешься. Если у меня будет костюм, можешь ходить в лосинах.
— Спасибо, — ответила Мамаша. — Спасибо огромное!
Ирокез
Цацики примерил свой новый костюм. Костюм сидел отлично! Они с бабушкой побывали в большом магазине под названием «НК». Мамаша обычно просто покупала вещи, а бабушка «занималась шопингом». Разница, по мнению Цацики, заключалась в том, что бабушка обожала ходить по магазинам, а Мамаша — терпеть не могла.
— Ах, как замечательно, — щебетала бабушка, пока Цацики примерял костюм за костюмом. — Ты весь в меня! Твою Мамашу было невозможно уговорить надеть что-нибудь красивое. Она ходила только в джинсах.
Потом они купили куклу Барби в подарок Марии. Зачем откладывать, — решила бабушка, — раз уж они все равно сюда пришли. Вообще-то Цацики думал подарить «Лего» или водяной пистолет, но бабушка сомневалась, что Мария увлекается конструкторами или оружием. Цацики спорить не стал, ведь бабушке лучше знать — она же тоже когда-то была девочкой.
Барби лежала в красивой коробке, перевязанной витой ленточкой, и ждала завтрашнего дня. Цацики тоже ждал.
Он нервно вертелся перед зеркалом. Костюм сидел отлично, но Цацики себя не узнавал. Видимо, все дело в прическе. Волосы слишком отросли и вились на концах. Он выглядел как девчонка.
Короткая стрижка гораздо красивее, но круче всего, по мнению Цацики, было бы сделать петушиный гребень, ирокез. Как у индейцев. Вот Йоран знает все про индейцев, у него на полке полно книг про краснокожих. В одной из них рассказывалось про могикан. У них самые красивые гребни. Именно такую прическу хотел Цацики.
— С такой прической ты будешь похож на панка, — сказала Мамаша. — Ты еще слишком маленький.
— Ничего подобного, — ответил Цацики, — я буду похож на могиканина.
Но Мамаше было этого не понять.
Ну все, с меня хватит, решил Цацики. Мне уже почти восемь лет, и я вправе сам принимать решения.
И вот они с Йораном остались дома одни: Мамаша с «Мятежниками» уехала на гастроли в Норланд. До воскресенья она не вернется.
— Ты-то меня и подстрижешь, — заявил Цацики, когда Йоран стоял на кухне и мыл посуду.
Дело в том, что у Йорана была электрическая машинка для стрижки. Цацики знал, что все военные стригутся коротко. Все сослуживцы Йорана носили короткие стрижки.
— Ни за что, — ответил Йоран.
— Это почему? У тебя же есть машинка.
