Татьяна Тронина - Девочка его мечты
У него были светло-серые глаза. В первый раз он смотрел Рите в лицо!
– Да, пожалуйста, – произнесла она.
Он взял солонку и сел обратно к Никасу. Рита едва смогла перевести дыхание.
– Ладно, нечего тут рассиживаться! – через некоторое время сказал Никас. – У нас, между прочим, завтра контрольная по физике, а я ни в зуб ногой. Пошли, старик!
Друзья встали и направились к выходу. Ритин художник оглянулся на нее – с таким выражением, как будто пытался что-то вспомнить, но Никас потянул друга за рукав, поторапливая.
Они ушли наконец, и Рита залпом допила свою газировку. «Надо признать, что слежка была совершенно бесполезной!» – с досадой подумала она.
И вдруг увидела, что под столом, за которым только что сидели друзья, стоит сумка ее художника. Он забыл свою сумку!
Глава 5
Случайный трофей
Некоторое время Рита сидела в растерянности, не зная, что предпринять.
«Что же делать? – спохватилась потом она. – Надо срочно вернуть ему сумку!»
И в этот момент ее обогнал сильно нетрезвый господин в мятом плаще, который до того как будто дремал за столиком в углу. Он ухватил забытую сумку и засеменил к выходу.
– Стойте! – грозно сказала Рита. – Это не ваше.
– Чего еще? – недовольно огрызнулся господин в мятом плаще.
– Я говорю – это не ваша сумка. Немедленно отдайте ее!
– Вот еще! – искренне возмутился тот. – Она твоя, что ли?.. Ишь, какая шустрая!
– Не моя, но я знаю человека, которому она принадлежит, – продолжала настаивать Рита. Господин в мятом плаще тем временем выкатился из кафе и направился к эскалатору. Своей добычей он решительно не хотел ни с кем делиться. Этого Рита уже не могла стерпеть!
– А ну, отдай сумку! – разозлилась она и сильно дернула господина за плащ.
– Нахалка! – взвизгнул похититель. – Граждане, вы только посмотрите – ну и молодежь нынче пошла!
Никаких граждан поблизости не было – потому что в соседнем отделе универмага объявили распродажу обуви по сниженным ценам, и все побежали туда, надеясь, что смогут приобрести там что-нибудь стоящее.
– Сам нахал! – возмутилась Рита, не выпуская из рук плаща, и еще раз как следует его тряхнула. Неожиданно не очень трезвый господин поскользнулся и шлепнулся на гладкий пол. Сумка отлетела далеко в сторону. Рита тут же бросилась к ней – схватила и побежала к выходу, надеясь догнать своего художника.
– Ну вот… – печально пробормотал господин в мятом плаще, лежа на полу. – Это называется – поколение «икс». Вещи отняли, самого чуть не затоптали… Чудом жив остался!
Рита бежала вниз по эскалатору.
Внизу огляделась – художника с его другом нигде не было. Как сквозь землю провалились! «До чего они рассеянные, эти творческие личности! – с досадой подумала Рита. – Что же теперь делать?»
И в этот момент Рита увидела своего художника.
Он поднимался на соседнем эскалаторе вверх – встревоженный и печальный. Вспомнил, наверное, что кое-что оставил в кафе.
– Эй! – крикнула Рита. – Молодой человек…
Он машинально обернулся и увидел Риту, которая трясла в воздухе его сумкой.
– Вернитесь! – крикнула она снова. Маленький брелок, прикрепленный к ручке, вдруг оторвался и оказался у Риты в ладони. Она машинально зажала его в кулаке. – Эй, я внизу!
Тот моментально все понял – и, едва поднявшись, тут же стал спускаться вниз. Увидев, что ее незнакомец спускается вниз, тщетно пытаясь пробраться сквозь толпу, она поставила его сумку у спуска и отошла за ближайшую пальму.
Рита совершенно не понимала, что с ней такое происходит: с одной стороны, она сама стремилась к тому, чтобы этот художник с ней познакомился, а с другой – она как будто боялась этого. Словно он разочаруется, если узнает ее лучше…
Художник спустился наконец и подхватил свою сумку. Он был явно удивлен – как все это понимать? Вертел из стороны в сторону головой, выискивая ту, которая вернула ему пропажу, и не находил ее…
Потом пожал плечами и пошел к выходу, то и дело оглядываясь.
Когда он скрылся за стеклянными дверями, Рита с облегчением вздохнула.
«Он такой красивый, такой необыкновенный! – мелькнуло у нее в голове. – Я ему не пара. Нет, правда, я не могу ему понравиться…» Она оглянулась на зеркальную витрину неподалеку.
Зеркало отразило молодую девушку, эффектно задрапированную в яркий платок, с яркими, вызывающими губами. «Неужели это я?» – растерялась Рита, увидев себя в полный рост.
На большом мониторе шел показ мод, одна картинка сменялась другой.
– На нашем музыкальном канале новая группа с хитом прошлых времен! – бодро объявила ведущая с телеэкрана.
«Куда уходит детство, в какие города, и как найти нам средство, чтоб вновь попасть туда…» – неслась по всему универмагу веселая и одновременно печальная песенка.
Рита вздрогнула и разжала кулак.
На ладони у нее лежал брелок от сумки художника – смешной оранжевый медвежонок в матросской фуражке, одной лапой отдающий честь. Забавная безделушка, которая досталась Рите, словно сувенир в память о сегодняшнем дне.
Это была его вещь. Вещь, принадлежавшая человеку, в которого она была влюблена.
«…оно уйдет неслышно, пока весь город спит, – и писем не напишет, и в дверь не позвонит…» – заливались девушки на экране, раскачиваясь на качелях. Совсем как они с Люськой…
Рита положила медвежонка к себе в карман. Она точно знала, что никогда с ним не расстанется.
Выходя из универмага, она сняла с себя палантин, салфеткой на бегу вытерла губы. Теперь никто не догадался бы, что совсем недавно она выглядела романтической и яркой девушкой – сейчас она была обыкновенной девчонкой, которая ничем не выделялась из толпы…
– Ну, здрасте! – укоризненно воскликнула Люся, когда увидела идущую по двору подругу. – Я тебя уже тут сто лет жду…
– Правда? – удивилась Рита. – А я у тети Клары на квартире была, а потом… потом я чуть с ним не познакомилась! Ну, с тем парнем, помнишь, о котором я тебе рассказывала?
– Чуть-чуть не считается, – сказала Люся. – Павлик, надень на голову берет, а то тебя продует…
В песочнице возился молчаливый Павлик. Он испуганно посмотрел на сестру и торопливо натянул на себя берет.
– Нет, правда! – возразила оживленно Рита, садясь на соседние качели. – Знаешь, такие вещи почему-то чувствуются. Он так на меня смотрел, а потом пошел прямо в мою сторону… ну, у него на лице буквально было написано, что он хочет меня спросить о чем-то!
– А ты? – с любопытством спросила Люся.
– А я удрала.
– Как это?
– Очень просто – взяла и сбежала. Мне стало почему-то страшно… Нет, не страшно, это я неправильное слово подобрала! Мне стало как-то… как-то странно! Как будто он сейчас посмотрит на меня внимательно и поймет, что со мной не стоит знакомиться. Словно я неинтересная, некрасивая, неумная… Такое с тобой бывало?
Люся смотрела на свою подругу с искренним недоумением.
– Такого со мной никогда не бывало, – важно произнесла она, наверное, опять вспомнив свою прославленную бабушку. – Я всегда знаю, что я лучше всех. Что я самая красивая и самая интересная. И вообще, Голицына, у тебя сильно занижена самооценка!
– Да нет, я про себя тоже знаю, что я самая-самая, только боюсь, что люди это не заметят!
Из-за угла вынырнула итальянка Виола. При виде Павлика она так и расплылась в улыбке.
– Ах, наш милый мальтшик! Ах, наш красивый Паоло…
– Начинается… – с досадой пробормотала Люся. – Как она мне надоела! Я бы ей Павлика насовсем отдала, была бы моя воля.
– Люся! – укоризненно воскликнула Рита.
– А что такого? Ты счастливая – у тебя ни братьев, ни сестер! А у меня, между прочим, с этим Павликом свободного времени совсем нет…
– О, Паоло, хотчешь конфетка? Отшень вкусный молотшный шоколад…
Павлик доверчиво протянул ей ладошки.
– Ах, Лусия, у нашего Паоло опять отшень грязные ручки!
Люся со вздохом повернулась к итальянке.
– Естественно… – высокомерно протянула она. – Если б вы два часа в песочнице сидели, у вас бы тоже руки грязные были!
Виола наклонилась к Павлику, погладила его по голове.
– Скоро я уезжаю на родину, – пробормотала она, печально и ласково улыбаясь мальчику. – О, Италия… Паоло, ты был в Италия? Красивая, отшень теплая страна! Там настоящая весна, не то что здесь. Здесь в апреле идет снег! А в Италии даже зимой тепло – о, святая Мадонна! Примавэра, беллиссимо… Я уезжаю двадцать шестого. Кто будет давать Паоло отшень вкусный молотшный шоколад?..
Она еще что-то бубнила на смеси русского и итальянского, но ее уже никто не слушал, кроме маленького Павлика. Тот сидел в песочнице, доверчиво раскрыв рот, и во все глаза таращился на Виолу.
Когда та ушла, напоследок насыпав в карманы Павлику еще несколько горстей конфет, Люся недовольно сказала:
