Валерий Воскобойников - Все будет в порядке
У Володи даже руки задрожали от волнения, будто это ему директор сейчас диктовал. Вдруг Шурка запутается и ничего не решит!
А Шурка, наоборот, успокоился. И едва директор кончил диктовать, сразу сказал ответ.
– Да? – удивился директор. – Это ты в уме решил или по памяти?
– Он всё в уме решает, – сказал за него Володя.
– Ну а написать своё решение можешь? Уж не поленись. Вера Семёновна, как? Саша правильный назвал ответ?
– Я не знаю, такие уравнения не решаются устно…
– Но вы его сможете решить сейчас, письменно?
– Естественно, могу.
Директор подвинул листок и ей.
Она стала решать. Нервно выписывала цифры, знаки, что-то зачеркнула, кивнула головой, написала заново. И наконец, отодвинув листок в сторону, подтвердила:
– Да, ответ сходится.
Шурка заглянул в её листок и вдруг проговорил уверенным голосом, какого никогда от него Володя не слышал в классе:
– Вообще-то здесь надо короче. У вас лишние преобразования. – И, взяв Синусоидин лист, он вычеркнул в нём несколько строк, а рядом написал только одну. – Так проще.
Синусоида, раскрыв рот и вытаращив глаза, посмотрела на него так изумлённо, будто перед ней возник какой-нибудь Тутанхамон или Эйнштейн. И Володя тоже удивился – ему показалось, что за несколько минут Шурка стал выше ростом.
– Ты прав, я здесь напутала, – наконец выговорила Синусоида.
– Но всё-таки, мой дорогой, даже блестящие способности не дают тебе права пропускать занятия. В нашей школе порядок для всех единый. А после восьмого я сам тебя отведу в гимназию для особо одарённых, – вмешался директор.
Шурка оставил директорский стул, и тот снова сел на своё место.
– Всё, ребята, никакого освобождения от занятий я дать не могу.
– Нет, не всё, Фёдор Адамович, – остановил его Анатолий. – Дело в том, что Сашу переводят в другую школу, для умственно отсталых. Я понимаю, это недоразумение…
– То есть как переводят? – растерянно переспросил директор. – Чушь какая-то! Я тебя правильно понял, Анатолий? Вера Семёновна, я правильно понял Анатолия? Как можно перевести мальчика без решения педсовета?!
Все посмотрели на Синусоиду, и Володя даже хотел объяснить, что это она, Синусоида, решила применить такую хитрость, чтобы Шурку родители сами забрали из школы. Но Синусоида вдруг вскочила и проговорила, заикаясь:
– Это… это недоразумение.
Лицо её искривилось, и она протянула к Шурке руки, так что Володе показалось, что она хочет ударить Шурку. И самому Шурке тоже показалось что-то такое, потому что он испуганно попятился.
– Вера Семёновна, вам плохо? – спросил директор. – Вам помочь?
И тут все увидели, что по лицу её потекли слёзы. Она попыталась их остановить, что-то объяснить, но лицо её еще больше искривилось, стало ужасно некрасивым, и, громко зарыдав, Синусоида выбежала из директорского кабинета.
– Чушь какая-то! – повторил директор растерянно.
– Мы пойдём? – спросил Анатолий тихо.
– Подождите. Сейчас она успокоится и вернётся. Надо же довести дело до конца. – Несколько минут директор перебирал на столе бумаги, а все остальные сидели молча.
Наконец, дверь без стука приоткрылась, и снова вошла Синусоида.
– Прости меня, Саша, – начала она прямо с порога. – И вы, Фёдор Адамович, простите, – повернулась она к директору. – Всю жизнь мечтала о таком ученике, а когда встретила – не узнала! Извини меня, Саша! – снова повторила она. – Это я, Фёдор Адамович, я одна виновата во всём!
– А ты, Абуалиев, мог бы и ко мне подойти, я разве зверь какой-нибудь, что уж так бояться! – укоризненно проговорил директор.
Шурка кивнул.
– Завтра я извинюсь перед всем классом. Хочешь, мы будем изучать высшую математику вместе? Я ведь всю педагогическую жизнь мечтала о таком ученике. Ты простил меня, Саша? – Было похоже, что Синусоида опять вот-вот разрыдается.
Но Шурка снова молча кивнул.
– Ладно. Будем считать инцидент исчерпанным, – сказал директор. И вдруг добавил: – А всё перегрузка наша, задавленность делами. Учителя тоже надо понять…
***– Мальчишки, пошли ко мне! – предложила Зина Анатолию, Володе и Шурке, когда они вышли из школы. – Торт купим. В честь спасения человека.
– Мне к семинару надо готовиться, – неуверенно ответил Анатолий, а потом махнул рукой: – Ладно, успею.
Вчетвером они вошли в булочную. Зина и Анатолий потолкались около кассы – кому платить. А Володя чувствовал себя странно, потому что был он со школьной сумкой. Сумку вручила ему Синусоида. И удивительно: лицо у неё было теперь не злое, а просто усталое, и голос совсем не противный, а заботливый.
В Зининой комнате за низким журнальным столиком они попили чай с тортом и с земляничным вареньем. И Зина, не сводя глаз с Анатолия, вдруг сказала:
– Толя, ты стал такой красивый!
– Брось, Зинаида, свои штучки, – засмеялся Анатолий, – больше мне голову не закрутишь. Я самый обычный. Гомо сапиенс обыкновенный.
– Нет, – не согласилась Зинаида, – ты стал очень, очень красивым! И мужественным.
глава седьмая
Со следующего дня Шурка начал заниматься по книгам, которые приносила ему Синусоида. Никто в классе так и не понял, что же такое произошло и почему Шурка снова сидит на уроках, да к тому же становится постепенно школьной достопримечательностью. Ни сам Шурка, ни Володя объяснять никому не стали. А Шурка оставался после уроков, шёл к Синусоиде в кабинет, и они там обсуждали вместе математические теории. И когда однажды другая учительница спросила Синусоиду, пойдёт ли та в субботу в театр, Синусоида гордо ответила:
– Конечно нет. Мы с учеником идём в Дом учёных, на лекцию академика Александрова.
– С каким учеником, с тем самым? – спросила учительница.
– С ним, у меня пока только один такой ученик, – подтвердила Синусоида.
И Володя, который слышал этот разговор на школьной лестнице, понял, что Синусоида говорила, конечно, о Шурке.
***Некоторые люди, их немного, мгновенно различают остальных по национальностям – кто к какой нации принадлежит. Володя этого не умел. Негра от китайца он, конечно, отличить мог. А на большее не был способен, потому что об этом не задумывался. До пятого класса он и вовсе считал, что все вокруг него только русские. А какие ещё могут быть, если говорят по-русски, по-русски думают и видят русские сны.
Первый раз он задумался о нациях вскоре после того, как Шурка Абуалиев навсегда помирился с Синусоидой и мгновенно из умственно отсталого превратился в школьного математического гения.
Они шли с Шуркой всё той же дорогой из школы домой, Шурка молчал, а потом вдруг таинственно спросил:
– Как ты думаешь, я – кто?
– Инопланетянин, что ли? – Володя даже приостановился от неожиданности. Честно говоря, он был к этому готов. Но, слегка подумав, добавил: – Нет, если у тебя родители есть, значит, человек.
– Вавилов говорит, что я – чучмек.
– Какой ещё чучмек?
– Ну, этот, чёрный. Чечен, может быть, или ещё кто…
– Это ты-то чеченец?! – Володя даже рассмеялся. – Сам он чеченец, вот что. Откуда он это взял?
– У меня уже усы начинают расти, видишь. И волосы чёрные.
– Волосы у тебя и правда чёрные… Зато фамилия русская.
– Нет, фамилия у меня тоже не русская.
– Ну и что? В России каких только фамилий нет! Я как раз вчера по радио слышал: есть даже человек с фамилией Ю. И ничего, живёт. Картины пишет.
Володя об этом разговоре больше не вспоминал, но на следующий день по дороге из школы Шурка вдруг спросил:
– А ты бы стал дружить с человеком, если бы про него узнали, что он не русский?
– Да откуда я знаю. Негра Васю из седьмого «а» знаешь? С ним же все дружат!
– То с негром, – согласился Шурка, – а то – с чёрным.
– Да иди ты знаешь куда! – разозлился Володя. – Нашёл о чём говорить!
Володя и не думал, что Шурка заговорит снова.
– Никому не скажешь? – спросил вдруг тот уже не по дороге домой, а в первую перемену, уведя Володю наверх, к металлической чердачной двери. – Я правда не русский.
Шурка проговорил это почти с отчаянием и, отвернувшись от Володи, приложился, как когда-то Анатолий, лбом к железной двери.
– Кто тебе такую чушь наболтал? Выброси её из головы и не думай об этом, – заспорил Володя. – Русский ты, понял?
– Я у отца спросил…
– А он?
– Подтвердил.
– Откуда отец-то знает? Мало ли что он сказал! Ты русский. Русский и всё, понял?!
Шурка посмотрел на Володю с сожалением.
– А кто же ещё знает? Отец сказал, что мы с ним – копты.
– Кто-кто? – переспросил Володя. – Те, которые коптят что-нибудь, что ли? Так это профессия. А национальности такой нет.
– Есть, – упрямо не согласился Шурка. – Есть такая народность. Копты – это древние египтяне.
