Зента Эргле - Ребята нашего двора. Вот это было лето!
— Вам бы только доспехи! Теперь не средневековье! Влезешь в такую железную клетку — не шевельнуться, носа не вытереть. Винтовка, пулемет — совсем другое дело!
— Неплохо бы найти танк! — размечтался Алька.
— А вдруг мы раскопаем тайную пещеру и там найдем древнюю посуду и одежду? — рассуждали девочки.
Маленький Вовка был в центре всеобщего внимания. Его подробно расспрашивали, не говорил ли папа еще чего-нибудь. И Вовка, в который уже раз, терпеливо рассказывал про летчиков, которые на прошлой неделе приходили к папе с какими-то картами и чертежами. У них где-то за городом лагерь, и они там что-то нашли.
— Наверное, это и есть клад. Что они еще говорили? — нетерпеливо выспрашивали Вовку мальчишки.
— Папа говорит: это как раз подойдет моим мальчикам. Закопайте снова и выложите знаки.
— Тебе бы надо было подглядеть, что они там рисуют.
— Я хотел, да мама послала за хлебом.
— Больше ты ничего не подслушал?
— Нет. — Вовка замотал головой. — Я пришел из булочной, а летчики уже ушли.
Эта неделя была полна тревог.
Девочки потребовали, чтобы их тоже взяли в поход. А то кто же будет санитарами? Во время такого путешествия всякое может случиться. Кто-нибудь наколет ногу, оцарапает руку или еще как-нибудь поранится. К тому же, кто будет готовить?
Мара Ванаг сумела так убедить Альку, что тот уже почти уступил. Ладно хоть вовремя спохватился и пошел спросить у полковника.
— Без санитарок не обойтись, — согласился полковник.
Мальчики решили взять с собой Мару Ванаг, сестру Андриса — Ильзу и Лару. Это были надежные девочки. Мара в беге обгоняла кое-кого из мальчиков, а Лара играла в футбол, как заправский парень. Она даже попробовала сколотить собственную команду девочек, но мальчики разбили их наголову.
— Остальных девочек не возьмем. Они из-за всякого пустяка ревут и бегают жаловаться. К тому же им матери все равно не позволят, — решил Алька.
Известие о предстоящей экскурсии дошло и до соседских мальчишек. В среду вечером, когда наши играли в футбол, Петерис со своим адъютантом Сережкой перелез через забор и подал Альке бумагу, наколотую на острие деревянной сабли. Это было прошение взять их тоже в поход. Они обещали больше не драться.
— Еще чего захотели! У нашего полковника нет времени возиться со всякими тут!.. — Алька показал Петерису спину.
Янка ходил сумрачнее осеннего дня. Мальчики подозревали даже, что он плакал.
— Я своего ребенка не намерена отпускать с чужими людьми и неизвестно куда! — говорила Янкина мать маме Гунтиса. — Пусть сидит дома.
У Янки сперло дыхание.
— Как ты, мама, можешь так говорить? Знаешь ли ты, кто он такой? Полковник авиации, понимаешь? И Герой Советского Союза!
— Мне все равно, пусть он будет не знаю кто. Не пущу и кончено! — отрезала мать.
Янка знал: если мама забрала что-нибудь себе в голову, то все разговоры бесполезны. Он решил осаждать отца.
Отец Янки, будто нарочно, в этот вечер пришел домой раньше обычного и в очень хорошем настроении. Даже поинтересовался Янкиными отметками. Янка в эту неделю особенно старался, поэтому с учебой все было в порядке.
Он рассказал отцу о предполагаемом походе.
— По мне — можешь ехать, если мама позволит, — дипломатически сказал отец. У Янки опустились руки.
Мать была неумолима.
— Ни-за-что!
Тут Янка действительно заплакал. Он нисколько не стыдился своих слез, хотя ему было уже десять лет и он учился в третьем классе.
Отцу стало жаль мальчугана.
— Ну, не вой, не вой! В воскресенье мы тоже поедем куда-нибудь на нашем «Москвиче».
— Не надо мне на «Москвиче»! Мне скучно с вами. Я хочу с ребятами. Они пойдут искать клад. А ты — на «Москвиче»!
Янка чувствовал себя таким несчастным, что ему хотелось умереть. Уснуть и не проснуться. Тогда бы мама поняла, что она наделала — вогнала в гроб сына. Тогда бы она плакала, но было бы поздно.
Подобные разговоры продолжались в шестой квартире всю неделю. В конце концов отец не выдержал:
— Сходи ты наконец к этому полковнику, поговори, узнай, что там за поход такой, — сказал он жене.
Для Воробьевых эта неделя тоже была беспокойной. По вечерам, когда полковник возвращался с работы, к нему приходили и ребята, — спросить, как надо готовиться, и их мамаши, которые беспокоились за своих любимцев. Ребята — это бы еще ничего, но с мамашами приходилось нелегко.
— Не простудится ли ребенок? Куда вы поедете? Что вы там будете делать? Сын говорил, вы отправляетесь за кладом, так скажите, пожалуйста, где вы будете его искать? А это не опасно? — вопросы так и сыпались на полковника.
У полковника был готовый ответ:
— Не беспокойтесь. С вашим сыном ничего не случится. Я сам позабочусь, чтобы все было в порядке. Надеюсь, вы мне доверяете?
Полковник говорил так убедительно и с такой чудесной улыбкой, что мамаши уходили почти успокоенные.
Даже Янкина мать наконец уступила. Однако мужу (осторожность никогда не мешает!) она сказала:
— Они поедут на грузовике, а ты поезжай за ними на «Москвиче» и сам погляди, что там будет.
Отцу пришлось согласиться.
Больше всех волновались, конечно, сами мальчишки. Такой поход — дело нешуточное! Алька спросил у пионервожатой в школе, что надо брать с собой.
— Разве ты весной не ходил со своим классом в Кокнесе? — удивилась пионервожатая.
— Ходил!
— Тогда ты должен знать, что брать с собою в поход.
Алька перечислил: рюкзак, кружку, ложку, нож, салфетку, запасную пару носков, аптечку, компас, карту и спички.
— Палатку надо? — спросил Алька.
— Для однодневного похода не надо.
У дворничихи пропали из маленького дворика обе лопаты, маленькая и большая: если искать клад, без лопаты не обойдешься.
Ребята раздобыли рюкзаки или просто мешочки и за два дня до похода сложили туда все необходимое.
— Аптечку мы сами приготовим, — обещала Ильза, которую назначили главной санитаркой.
Янке отец дал компас, он был на ремешке и надевался на руку наподобие часов. Янка страшно гордился своим компасом и ко всем приставал, предлагая определить страны света.
— Как быть с картой? Пионервожатая говорила, что в походе нельзя без карты, — сокрушался Алька.
— Ничего, — успокоил его полковник. — Карта у меня будет.
Ежедневно все с трепетом выслушивали прогноз погоды на следующий день. Только бы не дождь!
В воскресенье с раннего утра во всем доме чувствовалось оживление. Матери готовили целые горы бутербродов. Ребята, уже в который раз, проверяли, все ли уложено в мешки.
В половине восьмого все были во дворе в полной боевой готовности и глядели на небо. Сентябрьское солнце щедро лило свои лучи на землю. Весь небосвод был ярко-синий, только по самому его краю робко проплыли маленькие белые облачка. Их нечего было опасаться.
— Вот видите! Заказали хорошую погоду, и она действительно хорошая, — радовались ребята.
Только Майгонис печально бродил поодаль. Алька строго заявил ему:
— Ничего не выйдет. Ты не выполнил требования бригады, не исправил свои двойки, значит сиди дома.
— Я, понимаешь, не виноват, что у меня такая дырявая голова, ничего в ней не держится, — оправдывался Майгонис.
— Голова у тебя такая же, как у всех, только ты лентяй. Что мы скажем полковнику? Мы всей бригадой обещали и выполнили обещание. Ты один подкачал. А позор всей бригаде.
Алька был тверд, и Майгонису пришлось остаться дома.
— Вовка, для чего тебе моя лопата? — Тёть-Силинь поймала малыша за ворот. — Я ищу, ищу — где моя лопата? — а ее вон кто прибрал к рукам! — Вовка стал багровый, как свекла. Остальные ребята рассмеялись: лопата была больше самого землекопа.
Маленькую лопатку дворничиха нашла только после похода.
Точно в восемь к воротам подошел армейский грузовик.
— В машину! — скомандовал полковник. Ребята мигом забрались в машину и расселись по скамейкам. Полковник сказал что-то отцу Янки, стоявшему возле своего «Москвича», и тоже влез в кузов к ребятам, встретившим его восторженными возгласами.
Шофер дал сигнал, ребята замахали руками, и машина укатила. У ворот остались немного взволнованные и озабоченные матери и Майгонис.
Майгонису было так горько, что он готов был расплакаться. В таком состоянии его нашел дядя Криш.
— Что с тобой? Тебя не взяли?
Майгонис смахнул предательскую слезу и рассказал все, как было.
— Что же ты сам думаешь о своих двойках?
— Я бы — честное слово! — их исправил. Уроки на завтра еще вчера сделаны.
— Ну, ладно, — подумав, сказал дядя Криш. — Если ты мужчина и умеешь держать слово, так пойди скажи матери и — поехали!
