Ксения Драгунская - Лекарство от послушности (сборник)
И вот однажды осенью проходил по лесам, садам и паркам лесник дядя Саша. Каждую осень он начинал говорить стихами, это с ним бывало – он уж и к врачу обращался, и головой тряс, ничего не помогало. Вот, значит, проходил дядя Саша по лесу и увидел ксяток.
– Ксятки, ксятки, – сказал дядя Саша, – ну-ка покажите пятки!
Послушные ксятки показали дяде Саше пяточки. Пяточки у них были розовые, чистые, довольно кошачьи.
Ксячьи пяточки дяде Саше понравились, и он сказал:
– Вот за то, что у вас такие чистые пятки, милые ксятки, мы с вами будем сейчас играть в прятки!
И стали они играть в прятки. Только ксятки сразу так спрятались, что больше их уже никто и никогда не мог найти. И милиция искала, и учёные профессора, и юные следопыты. Так и исчезли ксятки из наших родных лесов и дремучих огородов. А вместе с ними и Большая Меховая Ксюндра исчезла, но не потому, что играла в прятки, а так, за компанию.
Превращение
* * *В нашем классе была девочка Олеся со смешной фамилией Черемох. Она вообще была чудна́я такая… Двоечница-предвоечница. Всегда опаздывала, даже если ко второму уроку. А однажды в мешке со сменкой принесла только одну тапку. Вместо второй был котёнок. Черемох сказала, что он заполз в мешок со сменкой случайно, потому что дома полно котят и вообще жуткий беспорядок. Мне, конечно, тут же страшно захотелось в гости к Черемох, ведь у меня дома был один сплошной порядок и очень не хватало котят, а я их обожала.
Учительница позвала завуча, и тот велел Черемох сию минуту отнести котёнка домой, ведь в школе ему не место. Черемох пожала плечами, не спеша собралась и ушла, и я видела в окошко, как она вприпрыжку бежит через школьный двор на волю, пока мы все, почти сорок несчастных детей, решаем задачи и читаем стихи про природу.
Черемох всё время врала. Притом иногда даже без всякого смысла, без выгоды, не для того, чтобы придумать какую-то уважительную причину для опоздания или пропущенных уроков, а просто так.
Например, про пленного немца. Рядом с моим домом была (она там и сейчас стоит, хотите, проверьте) маленькая будочка. Теперь-то я знаю, что это всего лишь вентиляция, для метро. А в детстве нам казалось, что это какой-то таинственный домик.
И вот Черемох «внесла ясность». Она сказала, что в этом домике живёт пленный немец, из тех, что строили дома в Москве после войны. Почему он остался жить в этом крошечном домике, она и сама не знала, но твёрдо сказала, что мы, потомки солдат-победителей, должны относиться к пленному немцу великодушно, то есть – подкармливать.
И мы оставляли перед будочкой яблоки и куски булок и всё ждали, что в один прекрасный день из будочки выйдет довольно упитанный немецкий солдат, и мы строго скажем ему:
– Одумался? Езжай домой и больше не нападай на нашу Родину!
Про нашу учительницу алгебры Черемох рассказывала, что та якобы раньше в другой школе преподавала физкультуру, но однажды на соревнованиях по прыжкам в высоту среди толстяков сильно стукнулась головой и стала после этого преподавать алгебру.
А в седьмом классе, на занятиях по предмету «домоводство», это когда девочек учат готовить и шить, а мальчиков что-нибудь привинчивать или, наоборот, отпиливать, случилась совсем непонятная история.
Домоводство шло перед химией. По химии ожидалась контрольная. Пока мы месили тесто для блинчиков, которые мы изучали на этом уроке домоводства, все с ужасом говорили о предстоящей контрольной. Черемох, принесшая из дому тёмного цвета варенье для начинки, предложила угостить блинчиками учительницу химии. Никто даже не заподозрил ничего, мы часто приглашали учителей попробовать наши угощения по домоводству. Учительница химии пришла, с аппетитом съела два блинчика с черемоховским тёмным вареньем… Зазевала-зазевала, потом села в сторонку, а уже минут через пятнадцать за ней приехал муж-военный на машине «Жигули», унёс её, сладко спящую, на руках, и она не появлялась в школе недели две. Интересно, что остальные – хоть бы хны. Все девчонки и учительница по труду Зоя Дмитриевна тоже пробовали блинчики с тёмным вареньем… Может, Черемох добавила в варенье специальное снотворное, действующее только на учителей химии?..
Вот какая была у нас Олеся Черемох.
Когда мы подросли, Черемох первая перестала носить противную школьную форму – коричневое платье и чёрный фартук, надела короткую юбку и красный свитер.
«Угомонись, Черемох, – предупреждали учителя, целых два завуча и директор. – Возьмись за ум, пока не поздно. Иначе ты будешь валяться в канаве. Ты окажешься в глухой деревне одна-одинёшенька. Ты будешь улицу мести, и это в лучшем случае. Тебя заберут в милицию навсегда-навсегда».
Но Черемох не собиралась «угоманиваться» и браться за ум. Она сбрила брови и нарисовала другие повыше – тоненькие-претоненькие. Ногти накрасила зелёным, а к ушам пристегнула какие-то здоровенные пуговицы. Говорила, что это такие модные серьги.
В общем, после восьмого класса (а раньше такие экзамены, какие сейчас сдают после девятого, сдавали после восьмого) Черемох ничего не сдала, нахватала двоек, или, как мы тогда говорили, «бананов», и её выгнали из нашей школы.
Куда она девалась, я точно не знаю. Наверное, совсем перестала учиться. Иногда посреди уроков она подъезжала к нашей школе на настоящем мотоцикле. За рулём сидел какой-то кудрявый парень в кожаной куртке. Парень страшно газовал и шумел своим мотоциклом, а Черемох свистела в два пальца, бросала в окна мелкие камешки и дразнила учителей.
Ужас, ужас…
Что с ней было дальше, я тоже не знаю. Честно говоря, я просто боялась об этом думать. И вот недавно, когда мы с моими одноклассниками встретились в кафе, чтобы съесть чего-нибудь вкусного и как следует повспоминать наши счастливые школьные годы, кто-то рассказал про Черемох.
Ну, как вы думаете, что с ней стало?
Совсем пропала? Угодила в милицию навсегда-навсегда? Метёт улицу? Живёт в заброшенной деревне?
ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!
Олеся Черемох стала учительницей начальных классов. Такой строгой, что её побаиваются не только ученики, но и родители, и другие учителя, и не только в её школе, а во всём учебном округе.
Дорогие ребята! Если у вас в школе есть самая строгая учительница, которая никогда не шутит, и все её боятся, посмотрите за нею повнимательней, понаблюдайте, разведайте – не наша ли это знаменитая Олеся Черемох? И даже если это не Олеся Черемох, а Ирина Петровна или Ася Иосифовна, то всё же подумайте – а не была ли она в детстве страшной безобразницей? Спросите у неё как-нибудь невзначай про зелёные ногти, пуговицы на ушах и мотоцикл. И про котёнка в мешке со сменкой.
«Мятые облака»
* * *В детстве у меня совсем не было ни кота, ни собаки. Мама обещала завести мне собаку, когда я подрасту и смогу сама нести за неё ответственность и следить, чтобы собака или кот ничего в квартире не погрызли и не обшерстили.
Я росла, росла, собаку всё не заводили и не заводили… Так я и выросла без собаки.
Зато теперь я сама командую в своей семье и жизни и могу напихать хоть полный дом барбосов и котов!
Но тогда, в детстве, такое было у меня грустное бескошачье и безбарбосное житьё…
И вот однажды я шла через подземный переход на метро Маяковская. Возле телефонов-автоматов болтались без дела ребята постарше, с гитарой. Они пели какую-то странную песню, похожую на считалку:
– Хау нау? – Отдыхау!Ноу, ноу, что такоу?Кисс ми, мисс ми,Брандахлыс ми – бац!Соу сорри, нет ли соли?Теос деос космодреос – дримз!Фловер-повер дураковерИ форевер чернышевер – ю!
С виду они были довольно лохматые и в дырявых джинсах.
Это сейчас можно надевать на себя всё что угодно, и никто на тебя даже не посмотрит. А раньше – ого-го! Попробуй походи лохматым и драным, все тут же решат, что ты отъявленный хулиган и вообще псих.
Я так и подумала, когда увидела эту компанию: «Ничего себе психи». Но потом разглядела среди них Ерёму, брата одной девчонки из нашей школы. Её пока ещё не выгнали из нашей школы, а Ерёму – давным-давно. Но он ничуть не воображал, а крикнул мне:
– Привет, Ксюха, чего грустная такая?
– Грущу, что нет у меня ни барбоса, ни кота, – призналась я.
– А ты не грусти! – утешил Ерёма. – У нас есть восемьдесят четыре копейки, мы сейчас пончиков купим. И пойдём к тебе в гости, пить чай.
– В гости? – Я как-то оробела.
Целая куча незнакомых лохматых психов с гитарой.
– Твоя мама дома? – спросил Ерёма.
– Нет.
– Жалко, – почему-то сказал он. – Ну, пошли к тебе в гости, будь другом, а то мы уже замёрзли. А мы, между прочим, не какие-нибудь там, мы ансамбль «Мятые облака».
