Светлана Ольшевская - Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы
Я украдкой посмотрела на документ, в котором некий управляющий Елисей Побегайло отдавал ряд распоряжений, в том числе и об открытии больницы. Нет, все же хорошо, что разбором бумаг занялась Никина мама – она ловко выуживала из многочисленной информации нужную, мы бы во всем этом просто запутались. А уж какую кропотливую и трудную работу пришлось проделать тогда участковому!..
– А спустя еще несколько лет тот самый управляющий Елисей Побегайло отдает распоряжение пристроить веранду. Это что же, она, деревянная и сколоченная вкривь и вкось, простояла сто лет? – удивилась Анастасия Александровна. – Я прямо поражаюсь. У управляющего ведь масса всяких дел, великих и малых, и все сплошь неотложные, а его беспокоит веранда для рабочей больницы, которая там совершенно ни к селу ни к городу! Так, и что дальше? Начало двадцатого века, революция и Гражданская война, а больница исправно работает. Равно как и гражданин Побегайло продолжает занимать важный пост в шахтоуправлении. И вот любопытный документик: начало тридцатых, и теперь уже заслуженный пенсионер Е. Побегайло проводит ремонт больницы за свой счет! А именно: заменяет старую веранду новой! Хм, этот человек явно что-то знал. Ну и все, больше никаких происшествий, за исключением того, что после войны вместо больницы в здании открыли детский сад. Но ничего сверхъестественного. И больше ни капли для вас интересного, – Анастасия Александровна вновь завязала папку.
– Любопытно, конечно, но что это нам дало? – разочарованно сказала Ника.
– Кое-что дало, – ответила я. – Помнишь про «дом колдовки»? Эта помещица, как там ее, Домна, наверное, ведьмой была, вот и получил дом дурную славу. А после ее смерти и начало там твориться… ну, то, что и сейчас. Потому-то сыночек-крепостник и пожертвовал имение бедным! А бедные, помня о былой хозяйке, в больничку не спешили, да и персонал разбежался… по романтическим причинам. Знать бы, от чего умер тот фельдшер…
– И отчего сбежал Жабокрицкий, – завершила Анастасия Александровна.
– Жаль, не было тогда Интернета, – вздохнула я.
– Действительно, жаль. Время делят на до революции и после, до войны и после, до перестройки и после. Подозреваю, что наши потомки будут его делить на до появления Интернета и после, и все, что было до, назовут эпохой динозавров. Ну да ладно, девочки, мне пора, а вы смотрите – и близко туда не подходите!
Она ушла, Ника проводила ее до дверей, а я по-прежнему сидела, задумавшись. Вот, нашлись документы, а толку с того? А ведь участковый считал, что практически раскрыл дело! В чем же заковыка? Или он знал что-то такое, чего не было в папке? Самой ее просмотреть, что ли?
Я взяла папку, развернула, стала листать. Бумаги, бумаги. Канцелярщина, казенщина, пожелтевшие листы с машинописным текстом… Нет, сама я здесь ничего не разберу. И вдруг мне на глаза попалась страничка, вырванная, похоже, из какой-то старинной книги. Края украшали богатые вензеля и узоры, а текст был, кажется, на церковнославянском.
– Ника, глянь! Это из церковной книги, что ли?
Ника, бродившая в раздумьях по комнате, подошла ближе:
– И что в церковной книге могло стать уликой по данному делу? Ну-ка покажи… Ух ты! Ну, знаешь ли, если текст на старославянском, это еще не значит, что он церковный. Ты видишь, что тут написано?
– Признаюсь, не могу разобрать.
– Сейчас разберем, – она приблизила страницу к глазам и стала читать: – «Руками убиенного младенца некрещеного сможешь ты взять этот скарб, и не причинят тебе вреда хранители его. Иначе же порвут, и истребят, и уничтожат они тебя, и не возьмешь ты заповедного».
– А дальше что?
– А дальше все, – Ника положила листок. – Это я тебе на более-менее современный язык перевела, но, признаюсь, сама ничего не поняла.
– Я тем более ничего не поняла. Какой-то убиенный младенец, скарб какой-то… Что это вообще такое?
– Скарб – это вообще-то клад. Хотя у этого слова есть и другие значения, – пояснила Ника. – А вот что это значит и какое отношение имеет к нашему делу – не знаю. Может, там какой-то клад закопан?
Я не ответила. Сидела молча, раздумывая, и понимала, что распутать это дело у нас вряд ли получится. Слишком уж непонятным все выходило. И Славика найти при таком раскладе…
– Не расстраивайся, Тань, найдется твой Славик, – незаметно подсела ко мне Ника.
– Ника, Славик мне друг, а не то, что ты подумала. И наши встречи… Мы просто общались, и все.
– Да ладно тебе!
– Серьезно. И если он найдет другую девчонку – я не расстроюсь. Почему-то считается, что у парня с девушкой дружбы быть не может, а только любовь. Так вот, это не так. Девчонки эти, с которыми любовь, приходят и уходят. А друзья остаются.
– Хм… Ну, может быть. Тебе виднее.
– И как раз поэтому я хочу с этим темным делом разобраться. Если я узнаю, что он действительно просто уехал и не хочет по каким-то причинам со мной общаться, то успокоюсь.
– Хорошо, и что для этого требуется? – Лицо Ники стало хмурым, и я понимала ее. Вообще Ника часто была мрачной.
– Знаешь, когда не можешь ничего сделать, нужно делать хоть что-нибудь. Иногда это помогает. Я вот думаю к соседке той подкатить. Она нас, конечно, отшила, но если ты с этой твоей мрачной физиономией станешь перед ней и грозно скажешь: «Я все знаю!..»
– Нашла тоже пугало огородное! – разозлилась Ника. – Давай лучше еще раз туда залезем…
– К Славику в дом?
– Ага, размечталась! В садик.
– Ой…
– Вот тебе и ой. Теперь, когда я больше свой кулон не снимаю, то быстро вычислю источник зла, если он там есть.
– Ладно. Ребятам ничего не скажем, их это не касается. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, давай пойдем туда завтра, сразу после школы, пока светло.
– Договорились. Собственно, мне хотелось бы посмотреть поближе на свое любимое дерево. А то сколько раз была там – и не догадалась, бестолочь!
Я выглянула в окно. Еще было светло, но темнеющий горизонт ясно давал понять, что закат неумолимо приближается. Возвращаться, как вчера? Нет уж! Пришлось мне торопливо прощаться и, оставив папку у Ники, топать домой. Ника добросовестно стояла у своего окна и махала мне рукой – дескать, все в порядке.
И действительно, пока я шла, озираясь, через темные дворы Никиного квартала, со мной ничего не случилось. Правда, было ощущение, что кто-то – или что-то – внимательно следит за мной. Или это я так себя накрутила? Да, похоже с нервами не в порядке, по крайней мере мама одного детсадовца, игравшего на дорожке, уставилась на меня, как на полоумную, когда я в страхе шарахнулась от ее ребенка. И она была права – так до идеи-фикс можно доиграться. Жаль, у меня такого кулона нет, как у Ники, чтобы отличать живую жизнь от нежити!
Впрочем, ничего страшного со мной в тот день не случилось. Если не брать во внимание жуткую уйму уроков, с которыми я провозилась весь вечер и в конце концов, совсем выдохшись, отправилась спать.
Глава 7
– Ну что, идем? – Ника возникла из ниоткуда возле школьной раздевалки, когда я надевала курточку.
– Страшно, но… Конечно, идем!
– Куда это вы собрались, чего вам страшно? – возле нас материализовались Колька с Егором, веселые, разгоряченные, готовые к любым безобразиям.
– Да вот, алгеброй решили дополнительно позаниматься, – без тени улыбки ответила Ника.
– А еще химией и физикой, – прибавила я.
Мальчишек как ветром сдуло.
– Вот они, настоящие ужасы, – задумчиво говорила Ника, пока мы шли через школьный двор. – Не то что какие-то там дома с привидениями.
– Может, и правда алгебру потом сделаем? – предложила я.
– Слушай, не порти настроение! Я уже настроилась на серьезные дела, – сказала она. – А также на долгожданную встречу со своим деревом. Посмотрю на него с ближнего расстояния.
Будь это не Ника, а кто другой, я сочла бы такие слова бредом. Но Ника обычно знала, что говорила. Впрочем, я когда-то слышала о случаях удивительной связи между человеком и деревом, недаром был когда-то обычай с рождением ребенка сажать дерево. Хотя это дерево было старше Ники раз, наверное, в пять…
В тот день солнышко, похоже, решило нам помочь. До полудня было сумрачно, но сейчас тучи большей частью рассеялись, и солнечный свет щедро заливал все вокруг. Поневоле рассеивались и опасения – ну что плохого может случиться в такой ясный, солнечный день? Какая нечисть высунется? Нет уж, сегодня – никаких страхов, мы с подругой просто идем прогуляться в привычное для нас живописное местечко, только и всего! Так, видимо, думала и Ника, потому что шла, раз за разом устремляя взгляд в синеву небес, и улыбалась.
Рюкзаки мы бросили у нее дома, там же перехватили пару бутербродов и минут пятнадцать спустя уже стояли возле знакомых железных ворот.
– Кто-то здесь был! – заявила Ника, первой перелезая через забор.
– Откуда ты знаешь? – оглядевшись по сторонам, я махнула за ней.
