Юрий Коваль - Избранное
У сарая лежали напиленные дрова.
Чтоб топор зря в руке не пропадал, Вася вынул из кучи еловое полено и поставил его перед собой.
Странная история – полено оказалось похожим на Курочкина. Ясное дело, не было у него ни носа, ни глаз, а всё ж и вправду оно походило на Курочкина.
– Получай, Курочкин! – сказал Вася и вдруг со всей силой трахнул полено по башке.
Оно разломилось, как яблоко.
И второе полено тоже оказалось похожим на Курочкина, и его Вася так долбанул, что топор, пройдя насквозь, вонзился в землю. Третье полено было корявым и суковатым, кора на нём облетела.
«Рашпиль!» – тревожно подумал Вася.
Он установил полено и врезал топором в его широкую розовую морду. Топор вонзился неловко в край. Чирикнув, щепка, как воробей, отлетела в кусты.
С этим поленом пришлось повозиться. Вася взял железный клин и вколотил его, разрывая древесные узлы. Полено закричало и лопнуло.
К обеду Вася расколол штук сто «курочкиных» и полсотни «рашпилей».
«Как же он узнал мой адрес? – думал Вася. – Наверно, следил».
Нет, Курочкин, конечно, не следил. Он ещё в милиции слышал, как Вася назвал свой адрес Тараканову.
Всю ночь Вася неровно спал. Ему казалось, что Курочкин подглядывает неприятным взглядом. Вскакивая с кровати, он вглядывался в тёмное окно, ожидая увидеть наглые курочкинские скулы, но видел только крышу собственного сарая, а над ней – Малую Медве-дицу.
Впрочем, за сараем всё-таки маячила какая-то туманная фигура. Выскочив на крыльцо, Вася залепил в неё поленом и крикнул:
– Получай, Курочкин!
Но это был не Курочкин, а тракторист Наливайко, который случайно прогуливался за сараем.
Потрясённый Васиным поленом, тракторист Наливайко побежал по дороге, высоко подскакивая над лужами.
Глава третья
ВАСЯ ХОЧЕТ БЫТЬ ЛОШАДЬЮ
А от Болдырева по-прежнему ничего не было – ни ответа, ни привета.
И неудивительно: вместо почтового ящика Вася сунул своё письмо в ящик вопросов и ответов, приколоченный к сельсовету. Все вопросы были заданы, ответы на них получены, и в ящик никто не заглядывал.
Капитан сам хотел было написать Васе, да не собрался – дел у него было по горло.
Капитан «разрабатывал» Рашпиля.
Как иной огородник терпеливо обрабатывает почву, чтоб посеять в неё огурцы, так действовал и капитан. Только он не размахивал лопатой: он выяснял, что делает Рашпиль, куда ходит, кого видит. И скоро многое узнал. Узнал, к примеру, что Рашпиль любит вставлять стёкла. Даже ходит по улицам и орёт неприятно:
– Вста-а-а-а-влять стё-о-о-кла-а!
А потом в доме с новыми стёклами вдруг пропадает что-нибудь: пиджак, грабли, электрический утюг.
Капитан, конечно, мог взять Рашпиля, но не брал.
Он понимал, что Рашпиль – мелкий жулик, а вот Курочкин – тот покрупнее.
Болдырев рассчитывал, что Рашпиль в конце концов встретится с Курочкиным. Капитан ждал.
Но Вася-то не мог ждать.
«Хватит! – думал Вася. – Надо действовать. Пузырёк с йодом – вот за что мне нужно ухватиться. Еду в Тарасовку».
Ранним утром, в воскресенье, он решительно вышел из дома и направился к станции.
Матрос недовольно бежал следом. Ему хотелось спокойно лежать под кроватью и вспоминать свою прошлую преступную жизнь.
– Скажи спасибо, что едешь не в мешке, – толковал ему Вася.
Вася сел в поезд, втащил за собой Матроса, и поезд тронулся.
«Главное, ехать, – думал Вася, – а остальное получится само собой».
И в общем, он был прав. Не успел поезд проехать две остановки, в тамбуре его окликнул какой-то гражданин в соломенной шляпе.
– Здоро'во, Васька!
– Что-то не узнаю, – ответил Вася, приглядываясь.
– Чего? – сказал гражданин. – Туши свет! Взгляни в глаза мои суровые…
И тут Вася увидел, что этот порядочный на вид человек есть не кто иной, как Батон.
Живот у него вроде бы ещё вырос, а голова под шляпой уменьшилась. Вася подал ему руку, и Батон сжал её с оглушительной силой.
– Ты куда едешь?
– Да так, – неуверенно ответил Вася, – прокатиться.
– Чего зря кататься? – прошептал Батон. – Хочешь денег заработать?
– Каких денег?
– Туши свет! – сказал Батон. – Слушай ухом.
Он пригнулся к Васиному уху и принялся шептать какую-то абсолютную чепуху.
Из чепухи этой получалось, что деньги заработать ничего не стоит, надо только, чтоб Вася поработал лошадью.
– Как – лошадью?
– Дело простое, – подмигивая, толковал Батон. – Будешь делать, что скажут. Кроме того, ты, как лошадь, получишь велосипед.
– Не пойму я что-то, – растерянно отвечал Вася, – прежде-то я лошадью не бывал.
– Ничего особенного, – объяснял Батон. – Подъ-едешь к одному дому, возьмёшь вещички и уедешь.
– Какие вещички?
– Хорошие, – пояснил Батон. – Меховые полупальто, фотоаппараты. Телевизор мы сами понесём, а ты засунешь в рюкзак всякую мелочь, сядешь на велосипед и уедешь. Вещички потом отдашь, а велосипед себе оставишь.
– Да откуда всё это возьмётся? – удивлялся Вася.
– Есть один магазинчик, – подмигивал Батон. – «Культурные товары». Понял? Туши свет!
И тут Вася похолодел: он понял, что Батон собирается залезть в этот самый магазинчик.
– Пожалуй, я пока подожду, – сказал Вася, – я парень молодой. До лошади-то я, наверно, ещё не дорос.
– Баран ты! – рассердился Батон. – Не хочешь – как хочешь. Сейчас моя остановка. Привет!
Поезд остановился – Батон соскочил на платформу. И тут в глаза Васе бросилось название станции: «Тарасовка».
И прежде чем Батон смешался с толпой пассажиров, Вася вытолкнул на платформу Матроса, сам выскочил за ним и крикнул:
– Эй, погоди! Я согласен!
Глава четвёртая
ТЁМНАЯ ЛОШАДКА
Удивительная всё-таки станция Тарасовка.
Здесь есть всё, что и на других подмосковных станциях, – дачи, ёлочки, козы, колодцы, шлагбаумы, бочка с надписью «Русский квас». Но есть и кое-что такое, чего нигде не найдёшь.
У дороги под расписным навесом разместилась закусочная «Кооператор». Из-под навеса вываливает на улицу дым и кавказский запах жареного лука и мяса. Этот запах ползёт вдоль шоссе, зажигает блеск в глазах у случайных прохожих, подбирается к стадиону «Спартак». В дни футбольных матчей он будоражит болельщиков, и тогда над Тарасовкой стоит такой рёв и свист, какого, конечно, никогда не услышишь на других подмосковных станциях.
А запах, миновав стадион, ползёт дальше: мимо дач, ёлочек, коз, колодцев, мимо шлагбаумов и бочки с надписью «Русский квас».
Вася и Батон шли по шоссе как раз вслед за запахом. Батон нюхал запах с большим интересом.
– Люблю есть мясо, – толковал он, обняв Васю за плечи.
Матрос ненадолго отстал от них, покрутился возле закусочной, и неизвестно откуда во рту у него появился здоровенный кусок шашлыка.
– Толковый парень! – восхищённо сказал Батон. – Такой не пропадёт!
Довольно долго они шли по шоссе, и как только запах жареного мяса иссяк, Батон остановился.
– Сюда, – указал он на розовый дом сбоку от дороги.
Дом был обычный на вид – низенький, длинный, с облупленной штукатуркой. Единственно, что поражало, так это огромное количество телевизионных антенн на крыше.
Вася оставил Матроса на улице, вслед за Батоном поднялся на крыльцо, вошёл в полутёмную комнату, освещённую только бледным экраном телевизора. Окна были занавешены от солнца. При неверном мёртвом свете увидел Вася человека, и сразу сердце его ударило в уши с колокольным звоном.
– Нашёл лошадку? – хрипло спросил тот, полуобернувшись к двери.
– Ага, – весело ответил Батон, – приятель мой, вместе сидели. Васька Куролесов.
При этих словах человек вскочил со стула, щёлкнул выключателем, и в комнату рухнул свет.
Ослеплённо глядел Вася на знакомое лицо – корявое, рябое, то самое, на котором горох молотили.
– Кого ты привёл, собака! – закричал Рашпиль и дал Батону по зубам. – Лошадку! Тёмную лошадку!
Зубы батонские лязгнули, он зажмурил глаза и быстро залопотал:
– Я не виноват. Я не виноват.
В этот же момент Вася пригнулся и что есть силы боднул Рашпиля в живот.
Живот этот оказался твёрдым, как комод, и бодать его было всё равно что биться головой об стену.
Рашпиль махнул в воздухе своей короткой и толстой рукой, чтоб схватить Васю, но тот увернулся, прыгнул вправо и отчаянно боднул Батона.
У этого живот оказался слабым, как манная каша. От удара Батон подпрыгнул, и секунду казалось, что Вася поднял его на рога. Выкатив глаза, Батон повисел в воздухе и рухнул под телевизор.
– Всех перебью! – закричал неожиданно Вася и, схватив со стола стакан с чаем, метнул его в Рашпиля.
Ударившись об стену, стакан лопнул, как граната. Вася тут же издал клич, похожий на рёв паровоза. Он закрутился по комнате, будто танцевал бешеный танец лезгинку, пнул плечом телевизор и кинулся к двери.
Телевизор что-то крикнул ему вслед, тумбочка под ним подломилась. Телевизор тюкнулся об пол, как сотня сырых яиц.
