Елена Ильина - Обыкновенные девчонки (сборник)
Наутро Аня перед школой зашла за Катей, и обе подруги зашагали рядом по аллее бульвара.
Аня бережно, обеими руками, несла завернутый в газету горшок с высокой, широколистой и как будто накрахмаленной гортензией. А Катя несла обе сумки — свою и Анину. Сегодня Катина сумка была гораздо толще, чем всегда: в ней, кроме книжек, лежал уже совсем готовый московский альбом.
Буйный мартовский ветер рвал бумагу из Аниных рук, и она еще крепче прижимала к себе горшок с живым, нежным цветком. Над верхушками деревьев метались, шурша крыльями, встревоженные галки.
— Ты осторожней, скользко, — говорила Катя. — И вообще, дай лучше цветок мне. У тебя, наверно, руки озябли.
— Ничуть не озябли, сама донесу, — отвечала Аня, все ускоряя шаг. Наконец она почти побежала вперед и вдруг в самом деле, поскользнувшись, с разгона упала прямо в снег, лицом вниз.
— Что — вдребезги?! — закричала не своим голосом Катя, подбегая ближе.
Но Аня быстро вскочила на ноги. К груди она крепко прижимала свою драгоценную ношу. Горшок был цел и невредим. Катя осторожно пощупала цветок под бумагой и убедилась, что гортензия тоже цела.
— Как это тебе удалось так ловко упасть? — спросила она, стряхивая снег с Аниного пальто. Аня, у которой брови и ресницы были еще в снегу, мотнула головой и сердито сказала:
— Сама разобьюсь, а его не разобью!
Девочки пошли медленнее.
В раздевалке они бережно, с опаской развернули чуть-чуть влажную бумагу. Все три шапки гортензии, пышные, нежно переливающиеся из белого в голубой, сиреневый и розовый, были целехоньки. Даже ни один из крупных ярко-зеленых листьев не отломился и не помялся. Одним словом, гортензия выглядела так, будто ее только что принесли из магазина, где она стояла на полке, среди нарядных корзин и букетов в больших вазах.
Анна Сергеевна вошла в класс, как всегда деловито, с классным журналом в руках. Увидя на столе цветы, она остановилась на минуту, как будто не узнавая своего стола.
— Что это, девочки? — словно не понимая, спросила она.
Тут Зоя Алиева, которой было поручено поздравить Анну Сергеевну, выступила вперед и торжественно начала:
— Дорогая Анна Сергеевна! — Она немножко помолчала, перевела дыхание и повторила громче и решительнее: — Дорогая Анна Сергеевна! Горячо поздравляем вас с Международным женским днем! Желаем вам здоровья, успехов, чтобы все у вас… то есть у нас… было хорошо. А цветок этот мы потом завернем и сами отнесем к вам домой.
Анна Сергеевна, улыбаясь, кивнула головой:
— Спасибо, спасибо, дорогие девочки! Я, конечно, очень благодарна вам и тронута. А цветок давайте лучше оставим здесь, в классе. Ведь я так мало бываю дома, и ухаживать-то за ним некому. А здесь вы по очереди будете присматривать за моим цветком. Ладно?
— Хорошо, Анна Сергеевна, — ответили хором девочки. — А где он будет стоять? У вас на столе?
— Нет, на столе он будет нам немножко мешать. Я из-за него не увижу, кто из вас вертится и шалит на уроке… Нет-нет, — это я так, в шутку: в последнее время вы отлично себя ведете. Но только цветок нам лучше всего поставить на подоконник, вот тут, посередине. Посмотрите, как хорошо! И в классе как-то стало нарядней и веселей. Правда?
— Правда! — дружно ответили девочки.
— А теперь давайте заниматься.
Но тут Анна Сергеевна заметила, что у Кати на парте, рядом с учебниками, лежит пухлая, в красном шелковом переплете книга.
— Что это, альбом? Уже готов? — спросила Анна Сергеевна и подошла поближе.
Катя встала:
— Да, Анна Сергеевна. Хотите посмотреть? Мы так торопились, чтобы кончить к сегодняшнему дню.
— Вот молодцы! — сказала Анна Сергеевна. — Конечно, посмотрю с удовольствием, но только не сейчас, а после уроков. А пока положи альбом в парту, чтобы он не отвлекал от работы ни вас, ни меня.
…Как только прозвенел последний звонок, Анна Сергеевна сама вспомнила про альбом, взяла его у Кати из рук и тут же начала перелистывать.
— Великолепно сделан, — сказала она, — не хуже ореховского. Неужели сами обтянули? А буквы как хорошо получились! Ну прямо точно напечатанные.
И в самом деле, альбом вышел на славу. Сквозь красный шелк нигде не проступило ни одного пятнышка клея. Буквы, вырезанные из золотой бумаги, были одна в одну — прямые и очень аккуратные.
Вкось — из угла в угол — шла сверкающая надпись: «Наша Москва. Альбом. Составил 4-й кл. «А» московской средней школы им. Н.К. Крупской».
На плотных, гладких страницах ровным, старательным почерком — то с нажимом, то легким прикосновением пера — были переписаны стихи разных поэтов о Москве и коротенькие рассказы о том, как выглядели раньше различные улицы города. Рассказы чередовались с видами теперешней Москвы — Кремля, Красной площади, набережных, театров и скверов с пышными каскадами фонтанов. Глянцевитый картон цветных открыток поблескивал и отсвечивал, словно водяная гладь. Под снимками нынешней Москвы были четко выписаны старые и новые названия улиц и объяснения, когда что построено и что тут было прежде.
— Вот как! — проговорила с улыбкой Анна Сергеевна. — Вы даже знаете, откуда взялись названия улиц и переулков!
— Да, только жалко, что не все названия, Анна Сергеевна, — сказала Лена Ипполитова. — Мы знаем, что на Поварской жили повара, в Хлебном переулке — хлебники, пекари, а вот откуда взялся, например, Воротниковский, мы так и не узнали. Что там, воротнички делали, что ли?
Анна Сергеевна рассмеялась:
— Нет, там жили «воротники» — привратники, охранявшие городские ворота.
Наконец учительница отложила альбом в сторону, сняла очки и сказала:
— Я вижу, девочки, что вам немало помог макет, который вам прислал Сережа Решетников?
— Да, очень помог! Очень! — ответили девочки.
А Катя спросила:
— Может быть, и нам тоже сделать макет своего альбома? И тоже послать в Орехово?
Но не успел класс отозваться на это предложение, а Кате уже пришла в голову новая мысль.
— Девочки, — сказала она, — а что, если бы мы послали в Орехово не макет, а самый альбом? Как вы думаете, Анна Сергеевна?
Но за Анну Сергеевну ей ответила Аня Лебедева. Она круто повернулась в сторону Кати и спросила, всплеснув от удивления руками:
— Альбом послать? Наш альбом? Да что ты, Катя! Ведь у ореховцев же есть свой! А мы столько работали, так радовались, и вдруг — на тебе, отправим, а сами ни при чем!
— Правда, — сказала Стелла. — Пошлем лучше макет.
Аню и Стеллу поддержали еще несколько девочек.
Катя растерялась. Пожалуй, она слишком поторопилась, предлагая отослать альбом. Ведь не она одна его делала, а весь отряд — и «ореховские» и «не ореховские» девочки. Может быть, лучше отнести его в пионерскую комнату и отдать Надежде Ивановне? Пусть она положит его на большой стол, чтобы каждая из девочек могла в свободную минуту присесть и перелистать в тишине красивые и плотные страницы.
Но тут подняла руку Настя.
— Анна Сергеевна, — сказала она серьезно и неторопливо. — А я думаю, что Снегирева права. Ведь ореховским-то ребятам этот альбом будет интереснее, чем нам. Мы и так хорошо знаем Москву. А они, если и приезжают сюда, так ненадолго, на денек-другой.
— А что же нам останется? — спросила Стелла. — Ведь мы столько работали, читали, столько музеев обегали!
— Вот это и останется, — сказала Анна Сергеевна улыбаясь.
— То есть что? — спросила Ира Ладыгина.
— Ну как ты не понимаешь! — сказала Настя. — То, что узнали, то у нас и останется.
Катя обрадовалась.
— Ну конечно! — сказала она. — А как удивятся ореховцы! Вы только подумайте: принесет почтальон посылку, а они сначала и догадаться не смогут, что в ней такое. А потом развернут… а там вот что!
И она подняла обеими руками раскрытый, пестреющий всеми красками альбом.
Никто из девочек уже больше не спорил. Всем захотелось, чтобы альбом как можно скорее оказался в Орехове.
— А нельзя ли послать его воздушной почтой? — спросила Аня.
— Ну, если так, то уж лучше по телеграфу, — смеясь, ответила Анна Сергеевна.
Самая главная новость
На другой же день четыре девочки — Катя, Настя, Лена и Аня — снесли на ближайшую от школы почту большой пакет, завернутый в толстую бумагу, и целую кипу писем. Ореховским ребятам писали теперь не только те девочки, которые у них побывали, но и Зоя Алиева, и Наташа Оленина, и многие другие.
А спустя еще некоторое время из Орехова-Зуева тоже пришла посылка, а вместе с ней и письмо.
Только что кончился последний урок.
— Что это, Надежда Ивановна? — спросили девочки, увидя в дверях старшую вожатую с большим пакетом в руках, густо покрытым штемпелями и марками.
Пакет был такой же объемистый, как и тот, что девочки послали в Орехово.
