Дитя лесов - Эли Берте
— Нет-нет, не будите ее, — произнес доктор поспешно. — Четверть часа сна будут полезнее для нашей прекрасной больной, чем все предписания врачей. Конечно, я схожу к госпоже Пальме сегодня, но, по правде говоря, я все же не настолько рассеян, чтобы явиться к вам в такой час без важной причины…
— Бьюсь об заклад, речь идет о естественной истории? — рассмеялся Ричард. — Вас следует опасаться, доктор! Вам не страшны ни дождь, ни туман, когда вы стремитесь добыть редкое растение, насекомое или четвероногое.
— Экая неблагодарность, господин Пальме! — сердито возразил фон Штеттен. — Да, это черная неблагодарность, и вам это очень хорошо известно… Когда вы сломали ногу, и я спешил к вам, забираясь на ту треклятую гору на самом солнцепеке… Когда во время ужасной бури я прибежал сюда спасать Эдуарда от солнечного удара, тогда дело было отнюдь не в естественной истории!
— Я виноват, фон Штеттен, мой благородный друг, — перебил доктора Ричард, крепко сжав его руку, — вы лучший из людей. Я прошу у вас прощения… Мы поговорим о цветах и животных, но чуть позже, а сейчас я прошу вас удовлетворить мое любопытство насчет корабля, что стал на якорь вчера вечером в нашей гавани. Знаете ли вы, откуда он и что ему тут надо?
— Как! Разве вы еще не слышали, Пальме? — ответил фон Штеттен уже совсем не обиженно. — Это галера «Гертруда» из Батавии, под началом капитана фон Роера. Он прибыл сюда за грузом пряностей. Я рассчитываю воспользоваться его возвращением, чтобы послать в Батавию мои коллекции, которые оттуда отправятся в Голландию. Он непременно обратится к вам, Пальме, как к самому богатому колонисту, чтобы купить все нужные ему пряности. А теперь, когда я ответил на ваши вопросы, позвольте спросить, в свою очередь, вас. Я хотел бы услышать рассказ о той опасности, которой избежал вчера мой маленький друг Эдуард.
— Ага! Вы уже знаете об этом приключении? — воскликнул Ричард. — Как быстро расходятся слухи!..
Пальме удовлетворил любопытство доктора и поведал ему все подробности вчерашнего приключения. Фон Штеттен слушал с большим интересом, особенно оживляясь, когда Ричард рассказывал о цветке, тигре или орангутане.
— Вот это да! — воскликнул доктор, когда колонист закончил свой рассказ. — Надо же, убил тигра! Я слышал, что оранг может одолеть слона, но тигр… А еще этот цветок! Его обязательно надо изучить! Что же касается тигра…
— Вам нечего беспокоиться о тигре, доктор, — улыбнулся Ричард, протягивая руку к окну, занавешенному прозрачной сеткой, — он уже сам идет к вам.
Как раз в эту минуту Истребитель Слонов и другой малаец, Зоркий Глаз, входили во двор. На деревянной перекладине они несли тело тигра.
Малайцы положили свою ношу в тени лимонного и бананового деревьев. Туда живо сбежались обитатели поместья, чтобы посмотреть на зверя. Несколько китайцев, негров и негритянок, среди которых была и Мария, не смели приблизиться к тигру, хотя и знали, что он мертв. Малайцы, напротив, равнодушно тормошили босыми ногами пасть животного, как будто бы желая пробудить его свирепость.
Хотя тигр весил более трехсот фунтов[12] и два приятеля должны были нести его не менее двух миль через горячий туман, ни одна капля пота не стекла с бронзовых лбов этих неутомимых людей. Они ждали, неподвижные, в глубоком молчании, пока им скажут, что они должны делать со своей добычей.
Фон Штеттен, как и следовало ожидать, сразу же побежал к тигру, закрывшись от солнца своим огромным зонтом. За доктором степенно следовал Ричард Пальме.
Как только они подошли к тигру, из дома вышел Эдуард. Он тащил за руку свою кузину Анну. Она слабо сопротивлялась и со страхом отворачивалась от мертвого зверя. Тогда мальчик оставил ее в покое и, поприветствовав отца и доктора, бросился теребить длинный тигриный хвост, за что удостоился легкой улыбки от мрачного Истребителя Слонов.
Анна же спряталась за одной из негритянок и иногда выглядывала из-за ее спины, следя за действиями своего кузена.
Фон Штеттен, присев на корточки, изучал тигра с жадным любопытством. Пальме воспользовался этим моментом, чтобы спросить Истребителя Слонов, не заметил ли он во время утренней прогулки вчерашнего орангутана. Оказалось, что малаец видел его в густой листве старого бавольника, но был занят переноской тигра, поэтому не стал беспокоить «лесного человека».
— Все-таки, — прибавил он спокойно, — по-видимому, он решил жить по соседству с вашими плантациями, и, если мы не позаботимся о его переселении, он перебьет ваших работников.
— Хорошо, — сказал Пальме, — надо заставить орангутана уйти туда, откуда он пришел. Мы пойдем в ту часть леса, где он сейчас обитает, большой толпой и будем громко шуметь — этого, скорее всего, будет достаточно, чтобы напугать его и обратить в бегство. А до тех пор я запрещаю моим людям стрелять в него пулями, стрелами или дротиками… Все меня слышали?
В это мгновение с опечаленным видом поднялся доктор фон Штеттен.
— Экая жалость! — воскликнул он. — У тигра сломаны кости! Невозможно изучить его анатомию… Но шкура нетронута и восхитительна, она чудесно впишется в мою коллекцию.
— Вам остается лишь купить ее у владельцев, — сказал Ричард.
— Охотно! Каковы их условия? Послужите нам переводчиком, Пальме. Я ни одного слова не понимаю на их причудливом жаргоне.
Ричард кивнул и поинтересовался у малайцев, какую цену они назначат за тигра. Ответ Зоркого Глаза был скор и короток. Ему были нужны некоторые лекарства из запасов доктора. Истребитель Слонов свои претензии излагал гораздо дольше. И когда он наконец замолчал, Пальме сказал по-голландски доктору, с нетерпением ожидавшему результата переговоров:
— Право слово, я даже не знаю, как вы отреагируете… — Ричард рассмеялся. — Истребитель Слонов не только уступит вам свою часть тигра, но и снимет с него шкуру при условии…
Колонист закашлялся от смеха.
— Ну же! — нетерпеливо поторопил его доктор.
— Странное условие!.. Оно, пожалуй, рассердит вас… Дело, видите ли, вот в чем: он хочет, чтобы вы позаботились об одном смертельно раненном.
— Смертельно раненный! Но разве это не мой долг — помогать всем, кто страдает?
— Конечно, но речь идет о… В общем, доктор, Истребитель Слонов рассчитывает на вашу врачебную помощь его любимому петуху, превосходному боевому петуху, получившему тяжелую рану во вчерашнем бою.
Фон Штеттен подпрыгнул от удивления, да так, что его массивные зеленые очки соскочили с носа, а парик повернулся на лысине, окутавшись облаком рисовой пудры.
— Чтоб его черт взял с петухом вместе! — воскликнул он. — Он думает, что профессор Лейденского университета, кандидат естественных наук и доктор
