Гарий Немченко - История Кольки Богатырева
Негромко скрипит калитка, и разом стихает шепот, замирают мальчишки.
Неужели это вор Махно пришел так рано?..
Вот он смело идет по двору, слышно, как под ногами у него поскрипывают мелкие камешки. Вот подходит все ближе, а мальчишки сидят не шелохнувшись — как могли они прозевать такое?!
И от той неожиданности, с которой появился Махно, мальчишкам становится жутковато, и каждый из них чувствует себя так, как будто он сидит здесь один…
— Ну, гвардейцы, что притихли?..
Х-х-о-о!.. Какой же это Махно, — это Саша Вертков, сосед тети Тони. Он работает конюхом в станичном коммунхозе.
Мальчишки облегченно вздыхают, а Саша, позевывая, садится на край вытертой шубы.
— Что-то мне тоже не спится, — говорит он негромко. — Посидеть тут с вами, что ли… Не помешаю?..
— Садись, Саш, что ты, — говорит Писаренок и смотрит на Кольку: может, сказать соседу тети Тони, зачем они тут сидят?
А в душу к Богатыреву закрадывается подозрение: если кому-то не спится, обязательно надо идти во двор к тете Тоне? Но Колька пока не подает виду, а только говорит тоже:
— Садись, Саш. Тебя целый день что-то не было видно…
— От те раз! — удивляется сосед. — Это вас, скажи лучше, не было видно. А я сегодня, между прочим, полдня по нашей улице ездил. Глину возил Астаховым — дом их маленько решили подремонтировать…
Тетя Поля и дядя Иван Астаховы — слепые. Они живут на другом конце квартала, недалеко от Вовки Писаренка. Раз в год-полтора вся улица идет им помогать — и тетя Тоня, и мать Писаренка, и Меринкова мать, и бабушка Сергеевна тоже. Правда, бабушка Сергеевна не месит глину, не мажет, не белит. Пока все работают, она готовит обед, чтобы потом накормить всех, кто Астаховым помогал.
— Надо, конечно, — соглашается Колька.
Саша смотрит на светящиеся стрелки своих часов.
— Пойду, пожалуй… Вам тут не скучно одним?..
— Да что ты, Саш! — горячо говорит Колька.
Снова поскрипывает калитка.
— Пора, — шепотом командует Богатырев. — Надо идти по местам…
На перевернутом ящике за кустом воскового дерева, прямо против колодца, примостились Витька Орех и Писаренок. За углом дома залег Юрка Левин. Глухо бренча саблей, полез на акацию Колька. На другую, чуть поодаль, взобрались друг за другом Меринок с Лопушком.
— Вы не упадите там! — громко зашептал им Колька.
— Не, Коль, не бойся! — тихонько проговорил Лопушок. — Я сейчас к ветке поясом прицеплюсь…
Проходит, наверное, с четверть часа, и мальчишки начинают тихонько шептаться на своих местах — надоедает все-таки сидеть молча.
Но вот с улицы доносятся шаги, и все прислушиваются.
Кто-то прошел мимо двора, потом постоял, видно, немного, повернул обратно. Идет осторожно, опять останавливается — рядом с колодцем.
Может быть, этот Махно боится засады и теперь вглядывается во двор: нет ли чего подозрительного? Так будь ты хоть какой разведчик, все равно сейчас ничего не увидишь, ничего не поймешь. Разве только можешь услышать, как сердца стучат у мальчишек.
Но ведь такие, как Махно, никогда не прислушиваются к этому стуку.
Затрещал плетень.
Парень взялся за кол, стал на одну стенку колодезного сруба, потом на вторую и легко спрыгнул во двор.
И в тот же миг послышался треск вверху акаций, там что-то забренчало и звякнуло, и на плечи Махно с шумом сорвался Колька. Тот споткнулся под тяжестью Колькиного тела, рванулся вбок, и Колька, перевернувшись, упал на землю. Он тут же попытался схватить Махно за ногу и вдруг увидел, как с улицы через плетень в палисадник тети Тони махнул еще кто-то, а потом голос Саши Верткова сказал быстро:
— Молодцы… Так. Это правильно…
Приподнявшись, Колька увидел, как Сашины руки проскользнули сзади под мышками у парня и замкнулись замком на затылке. Саша резко повернулся к Махно бедром, чтобы тот не мог ударить его ногой, и надавил на шею.
— А ну-ка, свет! — громко сказал Саша Вертков.
Вокруг вспыхнули фонарики.
— Поймали-и! — завопил Писарь.
Парень неожиданно резко присел и повалился вперед. Но драки, похожей на те, которые обычно показывают в шпионских фильмах, не последовало, потому что очень крепко держал его Саша.
— Вставай, нечего дурака валять! — сказал он парню, все так же приподнимая его за подмышки.
Рядом суетились мальчишки.
Саша подтолкнул парня вперед.
— Ты, друг, пошли…
— Подождите! — закричал Писаренок. — Сейчас мы свяжем его — тогда…
Когда они все вошли на веранду и зажгли свет, за столом сразу же расположился Писаренок. Раскрыл свою амбарную книжку, смотрит на Махно.
Двое из мальчишек с шашками наголо замерли у двери, остальные стоят вокруг Махно, взявшись за рукоятки сабель.
На шум из комнаты вышла тетя Тоня. Она в старом ситцевом халате. Поправила за ухом седую прядь, стоит теперь, сложив руки на груди, укоризненно качает головой.
— Он, тетя Тоня! — Колька ткнул пистолетом в сторону Махно.
Парень посмотрел на Сашу Верткова.
— Да за что вы меня, ребята?.. Вы хоть объясните…
Саша кивнул на мальчишек:
— Объяснят сейчас, не волнуйся…
Колька сел за стол и хлопнул в ладоши.
На полу около стола стояло ведро, накрытое тряпкой.
Шурка Меринок взял его и поставил на угол стола, потом сдернул тряпку.
Парень быстро взглянул на цветы и тут же отвернулся.
— Ты украл? Признавайся! — Голос Кольки звучал гордо.
Махно снова посмотрел на Сашу:
— Ты здесь хозяин? Никаких я георгинов не знаю… Чего вы меня привели?..
— Ты послушай ребят, — сказал Саша.
— Бросьте вы тут комедию ломать!..
— Цветы с нашей грядки. — Это сказала тетя Тоня и показала ладони. — Я их вот этими руками весной сажала… Пусть, думаю, красота будет — всем приятно… Да еще дети в отпуск приедут… А их вот у вас Николай нашел… Как не стыдно, молодой человек! Вот ребятишки меньше, а лучше вашего все понимают…
— Не брал я ваших цветов!..
Колька достал из-за пазухи газетный сверток и развернул его. Мальчишки переглянулись.
— У тебя есть закурить? — спросил Витька Орех.
— Пожалуйста! — Парень криво улыбнулся. Полез в карман и вытащил измятую пачку «Севера».
Витька Орех взял папиросу и положил ее на стол.
Колька посмотрел на марку.
— А-а-а, что!.. Твои окурки! Скажешь, не ты продавал сегодня эти цветы на базаре?!
Конечно, со временем из Кольки вышел бы отличный чекист. Но сейчас он безжалостно запутывал следствие.
— Да бросьте вы, — сморщился парень. — Чего пристали к человеку?!
— Значит, ты не рвал цветы и не продавал их на базаре? — спокойно спросил Саша.
— Нет, конечно!..
Саша посмотрел на ребят, на тетю Тоню.
— Ничего не поделаешь… Вы тут постерегите пока его, а я схожу за милиционером… — Он повернулся и шагнул за дверь.
— Э, парень, да подожди ты! — крикнул Махно.
— Ты что-то хочешь сказать? — В голосе у Саши сквозила насмешка.
— Ну, так договоримся… Чего там — сразу в милицию…
— А ну-ка садись! — Саша взял парня за плечи и усадил за стол. — Ребята, есть бумага и чернила?..
— Протокол, что ли? — спросил парень испуганно.
— Да нет, — пожал Саша плечами, — Просто ты напишешь небольшую расписку… Бери ручку!..
Парень взял ручку, которую протянул ему Писаренок.
— Пиши! — приказал Саша.
— «Я… такой-то… полез за цветами во двор…» Пиши-пиши…
Парень не двигался. Саша положил ему руку на плечо.
— Как хочешь… Но у тебя только два выхода…
— Как дальше? — спустя минуту спросил парень.
— «…во двор на улице Щорса…» Написал? Дальше. Запятую поставь, «…но меня поймали мальчишки, отряд Николая Богатырева…»
Мальчишки во все глаза смотрели то на Сашу, то на Махно. Когда Саша произнес Колькину фамилию, тот приосанился и посмотрел на ребят. Те гордо переглянулись.
— «Я обещаю, что не буду больше заниматься такими делами, — диктовал Саша, — и даю слово, что не трону никого из них ни на улице, ни на речке». Так? Ставь подпись.
Махно расписался.
— Ну?..
— Ну и все, — рассудил Саша. — Гад ты порядочный. По шее тебе разок дать не мешало бы за твои дела…
Саша взял бумагу и пробежал ее глазами.
— Лучше бы в вечернюю школу пошел. — Он протянул бумагу Кольке. — Ну, а теперь ты свободен. Иди!..
Махно встал и затоптался на месте. Не поднял головы, ни на кого не глянул.
— Ну, так я пойду?..
— Иди, — пожал Саша плечами. — Чего ж ты?
Вор осторожно отставил табурет и шагнул к выходу. Мальчишки расступились. Стража опустила сабли. Стало тихо.
Какие-то пять-шесть шагов парень прошел по веранде медленно, боком, как будто ожидая удара.
— Воришка несчастный! — звонко сказал Писарь в спину.
Парень вздрогнул и на секунду остановился. Потом еще ниже опустил голову и шагнул в темноту…
