Аркадий Млодик - Дарю веснушки
Лида раскрыла его. Посмотрела на пирожные, вернула мне их обратно.
— Не возьму! Скажи сперва, кто тебе их дал?
Я сунул ей кулёк в руки. И сказал те же слова, что мне Кирилл Яковлев говорил:
— У нас, клоунов, положено так: угощают — отказываться нельзя. Так что, старуха, действуй! Выбирай по вкусу.
— Как это «у нас, клоунов».?
Ты что теперь — клоун? Ты же фокусник. Я твоя помощница.
— Фокусы тоже пригодятся, — выпутался я. — Вообще-то я клоуном стал. — И, чтобы не проговориться о киношной тайне, добавил: — На всю жизнь.
— А я?
— Тебе бы всё «А я?»! Так это просто! Ты же девчонка... Много ты видела клоун... тьфу, даже выговорить трудно... клоун-их?
Лида опять заморгала. Не могу видеть, когда она жалобно моргает!
— Ладно, так и быть, попробую похлопотать, — успокоил её.
Лида обрадовалась.
— Как это похлопотать?
— Сам не знаю. Ешь пирожные.
— Давай вместе. Вдвоём веселей.
Я подумал: вдвоём и вправду веселей.
— Разве говорят — клоуниха? . . — продолжала она допытываться.
— Не мешай, — прервал я ее. — Не знаю, что с тобой делать. Мало того, что ты девчонка. Ещё и веснушек у тебя нет. Попробуй сделай из тебя клоуниху...
А про себя подумал: «Что, если Кириллу Яковлеву про Лидку рассказать? Может, он сё в дочери возьмёт. Ну а то, что у неё нет веснушек... Бывает же: у сына есть, а у дочери нет».
— Вечером посоветуюсь с одним человеком, — пообещал я. — Завтра ответ тебе дам.
— Ой! Как долго! — вскрикнула Лида, приканчивая последнее пирожное.
— Ничего. Потерпишь. — И предложил: —А сейчас поклянись самой страшной клятвой, что не проболтаешься никому!
Лида высунула язык... и уколола его булавкой, которую выдернула из воротника.
— Проболтаюсь, отрежь мне кусочек языка! —
И тут же спросила как ни в чём не бывало: —Можно, в школу схожу сказать, что я тебя первая нашла?
— Для чего? Хвастать?
— Когда я хвасталась? — взбеленилась Лида.— Это ты хвастун. Я за Марину Семёновну переживаю. Хочу предупредить, чтобы не волновалась из-за тебя.
— Чего же ты стоишь? Беги скорей! Лида припустила что было мочи.
— Скажешь Марине Семёновне, — крикнул я ей вслед, — что я не из-за неё сбежал, а из-за толстухи.
Лида что-то крикнула мне про толстуху. Но я уже спешил домой и ничего не разобрал.
Бесценная потеря
Бегу и воображаю, как встретят меня дома. Радио надрывается: «Пропал мальчик...» Мама, бабушка и даже папа плачут. Я спокойно вхожу в квартиру. Все сразу вскакивают... Я показываю записку Кирилла Яковлева вместе с билетами на представление.
Подумал про билеты, захотелось посмотреть на них. Сунул руку в карман и чуть не упал. Ни записки, ни билетов. Вывернул все карманы, снял куртку и встряхнул. Коробка с гримом есть. А билетов нет. И записки — тоже. Пропал!
«Сперва фотограф сказал, — быстро-быстро вспоминаю я, — что не пойти на представление — всё равно что потерять лотерейный билет, выигравший автомобиль! Я, чтобы не потерять билеты с запиской, держал их в правой руке. Левой взял от Кирилла Яковлева пирожные. Потом, чтобы ему подать руку для прощанья, билет с запиской переложил из правой в левую...
Куда делись билеты с запиской? Может, в урну их выбросил?»
Меня прямо в жар бросило. Помчался обратно к урне. Она на месте стоит. Перевернул её. Исчезли билеты! И записка тоже. Вернулся к тому месту, где с Лидой пирожные ели. Каждую бумажку подымаю. Но уже совсем плохо вижу. Слёзы мешают. В голове всё перепуталось.
Прохожие мимо идут. Никто на меня внимания не обращает. Пошёл и я.
Куда — и сам не знаю. Вижу, милиционер приближается. Я с ним давно знаком. Ещё когда первоклашкой был, мне подарили велик. Поехал я форсить на середину улицы. Милиционер свистнул, я остановился. Он спросил, где живу, и проводил меня до дома. С тех пор мы с ним подружились.
На этот раз мне от него удрать захотелось. Но он меня уже увидел и рукой знак сделал. Пришлось подождать его. Стою. Милиционер подходит ко мне. Думаю, ругать начнёт. А он мне ласково-ласково говорит:
— Чего это ты, дружок, пригорюнился?
Слёзы у меня хлынули ручьём, слова толкового сказать не могу. Бормочу ерунду про какой-то автомобиль, про выигрышный билет. Что если его потерять — топиться надо. И что я потерял билеты...
— Какой автомобиль? — спросил милиционер.
— Не знаю! — с рёвом отвечаю.
Схватил он меня и усадил на какой-то ящик. Я слёзы рукой вытираю.
— Перестань ты хныкать! Потерял или украли?
— Не знаю. Ничего не знаю, — продолжаю бессвязно бормотать.
— Разберёмся! Пошли домой!
— Лучше в милицию!
— Да ты не бойся, — успокаивает он. — Я тебя в обиду не дам.
И повёл меня за руку.
"Всё хорошо, прекрасная маркиза"
Когда мы подходили к нашему подъезду, разные старушки и тётушки, которые целыми днями пасут коляски с младенцами, кинулись предупредить моих родителей.
Дома радио молчало. Никто не плакал. Мама бросилась меня тискать и целовать. Папа, нахмурив брови, толкнул меня в бок.
— Я всегда говорил: Маяковский прав! Наша милиция нас бережёт! — Папа подал руку милиционеру и сказал:—Спасибо! Спасибо, товарищ милиционер.
Я надеялся, что милиционер отдаст честь и отрапортует: «Служу Советскому Союзу!» Он же засмущался и сказал, что не заслуживает благодарности.
Тогда папа повернулся ко мне и уже грозно спросил:
— Ну-с, удалец-молодец, доложи, что натворил!
Милиционер поправил папу:
— Зачем же так сразу — «натворил»? Он — парень надёжный.
Думая, что я не замечаю, милиционер так посмотрел на папу, будто гипнотизировал его. Папа у меня сообразительный.
— Конечно, конечно! — закивал он. — Иди, сынок, помой руки.
Когда я возвратился, в комнате чужих не было.
Папа с милиционером сидели за столом. Мама на диванчике кусала носовой платок. Бабушка стояла у окна и одёргивала передник. Папа мне улыбнулся и подозрительно-ласково сказал:
— Умылся? Ну и молодчина! Садись, сынок! Я сел. Все молчат. Ждут, что скажу. Я тоже молчу. Папа не выдержал:
— Скажи, сынок, тираж лотереи разве объявили?
— Не знаю, — отвечаю.
— Как же ты проверил билет?
— Я не проверял. Стараюсь ничего не говорить, чтобы свои клятвы не нарушить. Милиционер молча слушает. Папа продолжает допытываться:
— Хорошо! Согласен. Тиража не было. Билет ты не проверял. Откуда же тебе известно, что твой билет выиграл автомобиль?
Я врать не стал. Ответил честно:
— Я не выиграл. Но иметь такой билет, какой был у меня, — всё равно что выиграть автомобиль.
Папа привстал. Мама бросила кусать платок. А милиционер спросил:
— Кто же тебе такой драгоценный билет дал?
— Клоун, — сказал я.
Мама не выдержала и закричала:
— Товарищ милиционер! Вы слышите, что ребёнок говорит? Это он про хулигана по прозвищу Клоун!! Что этот Клоун хочет у тебя выманить? — обратилась она ко мне. — Ты ключ от квартиры ему не отдал?
— Прошу вас, не нервничайте! — успокоил её милиционер. — Всё выясним. Объясни толком, Ильюша, кто такой Клоун?
Я очень обиделся на маму. Показал ей ключ и сказал:
— Он не хулиган! Он знаменитый клоун! Сам Кирилл Яковлев. Я буду его сыном.
Все посмотрели на папу. Наверное, думали, что он меня побьёт. Я тоже так подумал. А папа вдруг запел:
Всё хорошо, прекрасная маркиза,И хороши у нас дела...Прошёл лишь день, промчался дымом —И сын не стал уж нашим сыном! ..
— Что ты весело распелся?! — возмутилась мама. Папа опять запел:
А в остальном, прекрасная маркиза,Всё хорошо, всё хорошо...
Милиционер ни слова не сказал. Одна бабушка вступилась за меня:
— Как вам не стыдно! Ребёнок напуган! Целый день ничего не ел, а вы мучаете его. Идём, детка, от них!
Она взяла меня за руку, чтобы увести на кухню. Но я не пошёл. Тогда она ушла. А мама и папа стали меня гладить по голове и просить, чтобы я не плакал.
— Зачем его уговаривать? — вмешался милиционер. — Пусть поплачет. Маленькие любят слёзы проливать.
Мне сразу расхотелось плакать. А он, опять просто так, задал вопрос:
— Слышали? Поговаривают, что артисты цирка не приедут к нам на гастроли.
Я подумал, что, может, и вправду милиция прозевала приезд циркачей.
— Сам их видел, — признался я милиционеру.
— Вот это новость! — обрадовался он. — Я и не знал. Ты что, у Дома культуры их встретил?
— Нет, — говорю, — я у них в уборной был.
— Как же тебе удалось туда пробраться?
— Я не пробирался. Меня клоун позвал. Сам Кирилл Яковлев.
— Скажи пожалуйста, — удивился милиционер.— Кирилл Яковлев! И ты, конечно, выпросил у него билет на представление?
