Джеймс Крюс - Маяк на Омаровых рифах
Быстро привстав на кровати, Макс успел разглядеть, как его толстая тетя Евгения, жившая в доме напротив, втащила Луну в окошко своей гостиной. Схватила беднягу за рог, с силой втянула в комнату, захлопнула окно и живо задернула занавески. А через минуту-другую за занавесками замелькала, словно танцуя, рогатая тень. И снова запела вдали загадочная флейта.
«Чудеса!» — подумал мальчишка. Сгорая от нетерпения, натянул штаны и рубашку и крадучись вышел из дома. Перебежал через улицу, протиснулся через узенькое окошко в теткин подвал, скользнул вверх по лестнице, а там подкрался по коридору к двери гостиной, из-под которой виднелась узкая полоска света.
Флейта играла уже совсем близко. А еще за дверью был слышен визгливый женский хохот и жалобные причитания Луны. Макс наклонился к замочной скважине и мигом все понял. Тетя держала в руках волшебную флейту Топ-топ, флейту, под звуки которой всякое существо поневоле пускается в пляс.
Недели две или три назад в их городке объявился один торговец-китаец. Он всем предлагал эту флейту, но ни один богач не решился ее купить. Все испугались волшебной штуки, и, видно, не зря. Потом китаец ушел из города, и никто так и не узнал, продал он флейту или унес с собой.
Но Максу теперь все стало ясно. Тетя Евгения купила-таки волшебную флейту и заставляет бедную старенькую Луну плясать себе на потеху. Кстати, тетя была не одна: в гостиной сидели четыре ее подружки, толстухи и обжоры. Они смотрели, как пляшет Луна, противно хихикали и уминали плюшки со сливками. А тетя Евгения верховодила всей компанией — широко расставив толстые ноги, стояла посреди гостиной и, раздувая щеки, дудела на флейте, а заплывшие жиром глазки так и светились от удовольствия, глядя, как Луна кружится, падает, и встает, и жалобно стонет. «Бедная!» — подумал маленький Макс.
Мальчик так разозлился на тетю и четырех ее подружек, что недолго думая рванул дверь и вбежал в комнату. Тетеньки с перепугу как завизжат! Плюшка со сливками шмякнулась на пол. А тетя Евгения испугалась и уронила волшебную флейту.
Макс только того и ждал. Он кинулся к флейте, схватил ее и бросился вслед за Луной — та уже прошмыгнула на лестницу. Но тут подоспели подружки и давай отнимать… Еще чуть-чуть, и они бы вырвали флейту, но в последний момент мальчишку вдруг осенило.
— Топ-топ! — громко воскликнул Макс. — А ну-ка, пусть тети попляшут!
Да как заиграет, как задудит! Теперь толстухи уже ничего не могли с ним сделать — под звуки волшебной флейты все пятеро поневоле пустились в пляс. Они задирали толстые ноги, вертелись волчком, со свирепым видом водили вокруг него хоровод и отступали все дальше вглубь комнаты. Кряхтели, охали от усталости и просили пощады.
Но Макс был неумолим. Дудел, и дудел, и дудел, ни на секунду не умолкая. А потом ухитрился раздвинуть одной рукой занавески, и Луна, уже забравшись обратно на небо, смогла поглядеть, как злодейки пляшут, охают и кряхтят. И весело ему подмигнула.
Лишь через час-другой Макс наконец опустил волшебную флейту и неспешно направился к дверям. Толстухи следили за ним злющими глазами, но в погоню не бросились. Отдуваясь и охая, кто где стоял, там и сел.
Все пятеро, надо сказать, изрядно похудели. Тетя Евгения стала от пляски стройной, как тополек. А Луна на небе держалась от смеха за тощий живот и весело шевелила обоими кончиками золотистого рога.
Утром Макс рассказал за завтраком о ночном происшествии маме и папе. Они недоверчиво посмотрели на сына и засмеялись:
— Тебе это все приснилось!
— Да нет же! — закричал Макс. — Глядите! Вот она, флейта!
Он подошел к окну, взял флейту с подоконника, приставил ее к губам и воскликнул:
— Топ-топ! А ну-ка, пусть мама и папа попляшут!
И что было сил заиграл-задудел. Мама с папой и понять ничего не успели, как папа вдруг выскочил из-за стола, прыгнул к окну, завертелся юлой, а мама, выронив булку, которую как раз собиралась отправить в рот, лягушкой запрыгала папе навстречу. А сестренка весело била в ладоши и звонко смеялась.
В конце концов у мамы голова пошла кругом.
— Прекрати! — закричала она. — Что за пляски во время завтрака?
А папа, отдуваясь, добавил:
— Мы тебе верим, верим!
Тогда Макс отнял флейту от губ, и родители, тяжело дыша, повалились на стулья.
— Надо от этой штуки поскорее избавиться! — сказал, немного помолчав, отец. — Добра от нее не будет.
— Может, выбросим в речку? — спросила мать.
— Пожалуй, — кивнул отец. — Хорошая мысль.
Сказано — сделано. Вечером они все вчетвером поднялись на маленький мостик у городских ворот, привязали к флейте кирпич и бросили в воду. С тихим плеском река утащила колдовскую флейту на дно и равнодушно понесла свои воды дальше. Они постояли у перил, а потом развернулись и пошли обратно. И когда по дороге Макс поднял глаза наверх, то увидал на небе среди облаков Луну. И она с улыбкой подмигнула ему.
Луна между тем стала поправляться. С каждым днем она все круглей и круглей. Скоро станет такая же круглая, как тетя Евгения в те времена, когда у нее была волшебная флейта. Еще раз к Максу Луна пока не заглядывала. Увы! Наверное, ей недосуг.
Завершив свой рассказ, Морешлёп весь превратился в слух. Что-то скажут из-за двери подвала?
— Хорошая история, — сказала чайка. — Мне понравилось, что злую тетеньку проучили.
— Прекрасная история! — сказал Иоганн. — Мне понравилось, что водяной рассказывал с чувством, с толком и не сбивался.
Водяной обрадовался. И ликующим голосом добавил:
— История, дорогие мои, не только хорошая и прекрасная. Она к тому же еще и правдивая. Вот ведь что главное!
— Разве же это главное? — пробормотал Иоганн. Он думал уже совсем о другом. Туча, которую он разглядел с балкона, подошла на опасно близкое расстояние к лодке. В любую минуту может хлынуть дождь…
— Не надо! — закричал Иоганн. — Тетушка под дождем разболеется до смерти! Ведь им плыть еще целый час! Что же делать? Что же делать?
— Поговорю-ка я с Тучкой! — сказала чайка и взмыла ввысь.
Тучка происходила из знатного рода кучевых облаков. Она получила хорошее образование: училась в России, в прославленной Облачной школе, что за полярным кругом, на Новой Земле. Там она выучила наизусть много стихотворений русского поэта Пушкина и с тех пор полюбила стихи. Чайка догадалась об этом, как только увидела, что Тучка стала как колокол — говорят, у немецкого поэта Шиллера есть такое стихотворение.
«Если я отвлеку Тучку стихами хотя бы минут на двадцать, — подумала Александра, — она проплывет мимо лодки. И тетушка не разболеется!»
— Привет, Тучка! — сказала чайка, с разбега плюхаясь Тучке на спинку.
— Привет, Чайка! — ответила Тучка. — Как мило, что ты прилетела. Но лучше бы ты на меня не садилась. Я скоро должна пролиться. Тогда я растаю, и ты упадешь.
— Как жаль! — вздохнула Александра. — А не хотела бы ты ненадолго отложить дождик? Хотя бы минут на двадцать. Мы с тобой посидели бы, поболтали…
— Увы, чаечка. Не могу! Меня зовет дедушка — слышишь?
Александра прислушалась, но уловила только далекий шум моря.
— Ничего не слышу! — закричала она. — А где он, твой дедушка?
— Внизу, — отвечала Тучка. — Мой дедушка — Северное море!
— Ах, вот оно что! — рассмеялась чайка. — А я и не знала. И что же он тебе говорит?
— It's time, dear!
— Чего-чего?
— Пора, говорит, дорогая! Мы с дедушкой говорим только по-английски.
— А почему?
— Потому что английский, особенно американский, клокочет и булькает, как вода.
— Точно! — кивнула чайка. И сказала, вздохнув: — Жаль, что ты такая послушная, Тучка! Только я собралась прочесть тебе несколько стихотворений, а ты…
— Ах! — крикнула Тучка. — Тогда я, пожалуй, ослушаюсь дедушку и повременю с дождем. Обожаю стихи!
— Что, правда?! — сделала изумленный вид чайка. — Нынче так мало кто разбирается в поэзии! Знаешь стихотворение про маленький желтый трамвайчик?
— Не знаю, — ответила Тучка.
— Ну и хорошо. Тогда послушай!
И чайка поджала одну ногу под брюшко, другой встала поудобней на Тучку и с выражением прочла…
Стихотворение про маленький желтый трамвайчик
Ах, желтенький трамвайчик мой,Девятый номерок,За город вечером ушелИ был так одинок.
Стучал он громко, но никтоЕго не задержал.И небо во все окна онИ звезды созерцал.
Увидел он, как луч луныНа землю нисходил.И этот луч сверкал, как рельс,И, как звезда, слепил.
Трамвайчик чуть качнулся вдругИ на виду у всехПошел по лунному лучуВсё вверх, всё вверх, всё вверх.
Земля внизу, а небосводСияет весь от звезд.Трамвайчик весело звенел,Как будто счастье вез.
И громыхал он, и болтал,Спеша на небеса,Но первой звездочки достигЛишь через два часа.
Она ему кричит: «ВозьмиМеня с собою ввысь!»Ну а трамвайчик ей в ответ:«Садись, садись, садись!»
С ней сели заодно пять звездС планетою одной,И Сириус с кометой сел —С небесною женой.
На звездном небе толкотня,Бегут со всех сторон,Регулировщик на ЛунеНемало удивлен.
Но перистые облакаСтеснили всех теперь!А кучевые, ну и ну,Никак не влезут в дверь.
А кучевые облакаКричат всё злей и злей,И втиснуться они хотятВ трамвайчик поскорей.
Ведь кучевые облакаУж чересчур грузны,И покатил трамвайчик внизИз звездной вышины.
Трамвайчик с неба загремелНа землю через ночь.Выпрыгивая на ходу,Летели звезды прочь.
Планета бросилась к дверям,От ужаса бледна,Комета, распуская хвост,Упала из окна.
Регулировщик на ЛунеНичем не мог помочь,Надел он шляпу, палку взялИ зашагал сквозь ночь.
Трамвайчик маленький летелПо воздуху зато,А как на рельсы он попал,Не скажет вам никто.
Когда Александра, стоя на Тучке, дочитала стихотворение, Тучка спросила:
