Сергей Силин - Рояль в сугробе

— Ещё как пробовал! Из жвачек. Но с колёсиками они не так красиво летают.

— Что бы вы хотели изменить в правилах соревнований?

— Я бы разрешил разбегаться перед запуском самолётиков.

— Над чем вы сейчас работаете?

— Придумываю самолётик шестого поколения Т-60, из фольги от шоколадки, но он получается маленький. Надеюсь, после того как я стал чемпионом, родители будут покупать мне большие шоколадки, чтобы ямог экспериментировать.

— А куда вы деваете шоколад, когда снимаете с него обёртку?

— Съедаю. Чего со сладостями церемониться? Главное — самолётик.

— У вас их много?

— А то! Сорок девять на шкафу, а под кроватью ещё больше, но я давно туда не заглядывал.

— А почему под кроватью?

— Это запасной аэродром.

— И что, мама их не выбрасывает?

— Сначала выбрасывала, а потом смирилась, когда я стал делать уборку в комнате сам.

— Кем вы станете, когда вырастете?

— Самолётикостроителем.

— Скажите, почему на левом крыле вашего самолётика написано: «Правое крыло», а на правом — «Левое крыло»?

— Ну это прикол такой.

— Понятно.

— Можно идти?

— Да.

— А вы с радио?

— Нет.

— Понятно.

После соревнований по аэробике, состоялся открытый чемпионат школы по крику-рёву-ору.

Чемпионат по крику-рёву-ору проводился в первый раз и собрал много зрителей. Соревнования проходили при плотно закрытых дверях. Участвовали в них тридцать самых голосистых школьников: семь мальчиков и двадцать три девочки. Почти все из младших классов. Только три девочки были из старших классов.

Судили соревнования учитель физкультуры Олег Алексеевич и Оля Ватная из 10 «Б». Почётными гостями соревнований были завуч Клавдия Ивановна и представитель электротехнического завода Иван Корнеевич. Перед соревнованиями Клавдия Ивановна посоветовала зрителям хорошо зажимать уши ладонями и открывать рты, чтобы уравновешивалось давление на барабанные перепонки.

— Проораться — дело нужное! — сказала она с улыбкой. — При крике из человека вылетают обиды, злость и другие нехорошие эмоции. Но лучше, конечно, уметь не обижаться и не раздражаться, чтобы не вести себя, как обезьяны-ревуны…

Олег Алексеевич установил в конце зала новый шумомер, подаренный школе электротехническим заводом, надел наушники и пригласил на линию звука первую участницу соревнований — известную рёву из 1 «В» класса Олю Волкову. Подождав, пока зрители зажмут уши, он махнул рукой. Оля прижала ладошки к щекам и так заревела, что Олег Алексеевич даже присел, а зрители прижали головы к коленкам.

Большой монитор на стене показал результат — 110 децибел (в децибелах измеряется уровень громкости). Оля вытерла слёзы, поклонилась и покинула линию звука. На её место вышла другая участница, следом за ней ещё одна, потом очередная, после неё следующая… Зрители только уши успевали зажимать и рты открывать.

Когда выступила последняя «крикунья», Оля Ватная вывела на монитор три первых результата и объявила лучшую из лучших. Чемпионкой школы по крику-рёву-ору стала Маша Тихонравова из 2 «А» (140 децибел).

Представитель электротехнического завода повесил ей на шею золотую медаль и поблагодарил всех нас за успешное испытание новейшего сверхточного шумомера.

— Теперь мы с чистой совестью можем запустить прибор в серийное производство! — сказал он. — Потому что сегодня он выдержал уровень шума пролетающего вертолета — 110 децибел — и шума, который издаёт взлетающий реактивный самолет, — 140 децибел. А это — подарок участникам и зрителям от нашего дружного коллектива.

И он развязал ленточки у стоявшей в углу большой коробки, внутри которой оказался такой огромный торт, что все даже застонали.

— Но перед тем как приятно закончить наши соревнования, мы попросим Клавдию Ивановну показать свой специальный крик, которым она воспользовалась всего один раз в жизни. Двадцать лет назад она крикнула «Держите вора!» так громко, что милиционеры в другом конце улицы услышали её и задержали похитителя первого школьного компьютера! — сказал Олег Алексеевич и стал хлопать, глядя на завуча.

И все зрители и участники тоже стали хлопать, требуя продолжения удовольствия.

— Ну что ж! — сказала Клавдия Ивановна. — Держитесь за скамеечки, мальчики и девочки!

Она вышла на линию звука и издала крик такой силы, что двери спортзала с грохотом распахнулись, а торт разлетелся на маленькие кусочки по всем рядам.

До самого вечера у меня звенело в ушах, но очерк я написал.

Спортивный обозреватель Илья Добрынин

К очерку был приложен сжатый файл с фотографиями, которые сделал Павлик. Одна фотография была какая-то странная. На ней культурный корреспондент Оля Красавина лежала на полу в коридоре и пыталась укусить чью-то руку.

Тимка проверил и устранил орфографические ошибки программой «Правописание» и с чистой совестью улёгся на диван читать книжку Кира Булычёва о девочке из будущего.

10. Ругаться запрещается

Как Лёша Семечкин ни скрывал свою принадлежность к миру журналистики, наступил час, когда тайное стало явным и ему пришлось держать ответ перед бабушкой.

Подметая пол, бабушка забралась веником под шкаф и вымела оттуда журналистское удостоверение.

— Что это?

Лёша пожал плечами.

— Что это, я тебя спрашиваю!

— Это… это корочки такие.

— Ты подделал чужой документ! — ужаснулась бабушка.

— Ничего я не подделывал! — не выдержал Лёша.

— И это мой внук! — продолжала бабушка. — Позор на мою голову! Как ты мог?

— Это мои корочки!

— Не смей врать! Где и у кого ты украл документ?

— Я не крал!

— Только не говори мне, что тебя взяли работать в газету.

— Меня взяли работать в газету! — закричал Лёша, в котором накопилось столько обид на бабушку, что и на калькуляторе не сосчитать. — А ты меня всё время ругаешь! Я пол хорошо подметаю, а ты всё равно считаешь, что плохо! Я про тебя такую статью напишу, что тебе стыдно будет! Отдай корочки!

— Что? Что такое? — бабушка даже глазами захлопала от неслыханной дерзости вечно тихого внука. — Я твоя бабушка!

— А я твой внук!

— А я твоя бабу шка!

— А я твой внук! А ты не моя бабушка! Тебя подменили! Когда я маленьким был, моя бабушка не ругалась! А ты всё время ворчишь и ругаешься! Я президенту напишу, чтобы он запретил детей ругать! Где моя бабушка, которая не ругается?

Лёша так разбушевался, что даже ногой на бабушку топнул. Терять ему уже было нечего.

«Точно в угол поставит! — думал он. — Правильно мама сказала, что бабушку как подменили».

Бабушка схватилась за сердце:

— Я тебя уму-разуму учу, а ты… На родную бабушку ногой топаешь! Никто меня не подменял! Я твоя бабушка! А ты про меня статью написал…

Бабушка вытерла ладошкой глаза. И хотя глаза у неё были сухие, Лёше стало её жалко.

— Ещё не написал, — вздохнул он.

— Вот и хорошо! — обрадовалась бабушка. — И не надо! Я же тебе добра желаю!

Лёша растерялся и посмотрел на угол. Угол был на месте. Ждал его. Вот уже второй раз в этой четверти. Бабушка ставила его туда, чтобы он думал над своими поступками и не озорничал. А потом доставала для него банку с земляничным вареньем. «Ну и хорошо! — решил Лёша. — Зато варенья с пирожками наемся! Всё равно в углу не долго стоять…»

— Про свою бабушку… статью… в газету… Да я тебя один раз только и пожурила, когда ты мусор под мою кровать замёл…

— Три раза… И ещё перед Новым годом хотела меня в угол поставить, но я не дался.

— Ишь ты какой злопамятный! — бабушка всплеснула руками.

— Я не злопамятный, я справедливости хочу!

Лёша опустил голову как можно ниже и медленно побрёл в угол. Встал там и принялся тяжело вздыхать. Бабушка за его спиной продолжала причитать:

— Да кто ж её не хочет, справедливости-то!.. Кружку мою разбил, крупу рассыпал, а в угол так его не поставь…

В углу к обоям была прикреплена бумажка с надписью: «Нет худа без добра!» Бабушка считала, что эта надпись помогает человеку осмысливать свои поступки.

«И как это — нет худа без добра? — подумал Лёша. — Это значит, в каждом худе добро прячется? И в углу стоять — добро?..»