Алая чалма - Эмиль Османович Амитов
Мать сняла с веревки белье, ступая по скрипучим деревянным ступенькам, поднялась на веранду и скрылась в доме.
Поглядел Анвар искоса на распахнутое настежь Гульнаркино окно: сестра там халат свой белый гладит. Халат этот материн был, теперь стал ее, Гульнаркин. Латки в двух местах сама пришивала. А нынче утюжит вовсю, даже пар белыми клубами валит. Изо всех сил старается — хочет, чтобы старый новым казался… Пока-а дадут новый! А ей, наверно, ой как не хочется идти в первый раз на работу в латаном халате-то. А сама песенку напевает, будто ей весело…
Смотрел Анвар на сестру, смотрел, представил, как рано поутру они с матерью на ферму собираться станут. И впервые Гульнара ему совсем взрослой показалась. И такой вдруг показалась красивой, что куда до нее другим девчонкам из кишлака. Только с Гульнаркиных волос над виском ромашка вялая-превялая свисает. И верно, некогда сестре на луг за свежими цветами сбегать. Подумал об этом Анвар, и обиду его словно ветром сдуло.
Не спеша поднялся Анвар с тележки, похожей на корзинку, окинул озорным взглядом луг, что по ту сторону канала: издалека казалось, что луг пестрым ковром накрыт. Много-премного цветов там, да самых разных…
Шмыгнув последний раз носом, утерся рукавом, разбежался и… махнул с разгону через плетень — только пятки серые замелькали.
Гульнара утюжит себе, тихонько напевая песенку, и не видит на окне букета из полевых цветов. А ветерок так и играет с каждым их лепесточком, запах луга до Гульнары донести старается. Обернулась она и замерла, руку обожгла. Бросилась к цветам, нюхает, к груди прижимает. Высунулась по пояс в окно, смотрит по сторонам:
— Анварчик! Анвар!.. Здесь Раджа́б не проходил? — спрашивает с запинкой и почему-то краснеет.
— Не видел, — бурчит Анвар и, норовя убежать на канал к мальчишкам, показывает ей язык.
— Анварчик, иди-ка сюда. Я тебе что-то по секрету скажу, — таинственно зовет Гульнара и машет рукой.
Анвар подходит с опаской, боясь, как бы опять за язык не поплатились уши.
— Я тебе с первой получки портфель новый куплю, — шепчет она Анвару на ухо и, радостно хохотнув, исчезает в окне.
— Смешная Гульнарка, — рассуждает вслух растерянный Анвар. — Я ведь просто так, а она мне портфель… Поди разберись в этих девчонках… И при чем тут Раджаб?.. Нужен мне больно этот задавака!..
Раджаб — одноклассник Гульнаркин. А недавно, как только сдал последний экзамен, пошел в подпаски к Саттару-ота. У Анвара на него давняя обида…
В школе Раджаб считался лучшим велосипедистом. Он даже участвовал в областных соревнованиях по велогонкам. Тогда он учился в десятом классе. Многие мальчишки завидовали ему.
У Анвара тоже появился велосипед. Карим-ака купил себе новый, а старый отдал младшему брату. Анвар часто, прибежав из школы, иной раз даже не пообедав, выкатывал велосипед из сарая и носился на нем по улицам. Иногда они с Энвером уезжали куда-нибудь далеко-далеко: к аэропорту — посмотреть, как садятся и взлетают самолеты, или мчались к холмам, цепочкой синеющим на горизонте. За теми холмами находился военный полигон, где танкисты обучались ведению боя. Спрятавшись где-нибудь среди камней у подножия холма, они любили наблюдать за танковым учебным боем, который мало чем отличался от настоящего… Однажды они попали под обстрел и чуть было не поплатились за свою самонадеянность и любопытство. Чудом унесли ноги. И дали слово никому из взрослых не говорить, что с ними произошло.
Однажды выехал Анвар за ворота, а у ворот — Раджаб. Тоже на велосипеде.
— Гульнара дома? — спросил Раджаб.
— Нет. Она с девчонками ушла на канал, — сказал Анвар.
— Поехали купаться, — предложил Раджаб.
Анвар согласился. Этот одноклассник Гульнары ему нравился. Он был смел, горазд на выдумки. Мог сам придумать новую интересную игру, если все старые его сверстникам надоели. Кроме того, он находил различные способы, чтобы проверить мальчишек, кто из них смел, а кто труслив.
Многие ребята гордились своей дружбой с Раджабом. А тут он сам предложил Анвару вместе поехать на канал купаться. Анвар изо всех сил нажимал на педали, мчался за ним следом.
Был теплый сентябрьский день.
Неподалеку от дороги, ведущей на колхозную сушилку, канал сворачивал вправо. За излучиной поток воды обрывался вниз с высоты десяти — пятнадцати метров, с грохотом и шипением ворочался в ложе, размытом за десятки лет. А чуть поодаль вода, словно притомившись от кипения под водопадом, разливалась вширь, медленно и умиротворенно двигалась дальше. Берег канала здесь был устлан мягким золотистым песком. Летом этот пляж был излюбленным местом ребятни всей округи. Кто пробыл в воде слишком долго и продрог, мог погреться на горячем песке. А кто не любил жару, тот укрывался в тени джиды, тала, ореха и шелковицы, которыми густо порос берег.
Раджаб, ехавший впереди Анвара, почему-то не повернул велосипед на тропинку, круто идущую вниз к пляжу, а направил его к узкому мосту, проложенному всего из одного ряда бетонных плит над водопадом. Его велосипед словно взмыл в воздух и, паря над бездной, медленно двигался к противоположному берегу. Анвар устремился было за ним, но в последнее мгновение резко затормозил. Щебенка, вылетевшая из-под заднего колеса его велосипеда, посыпалась в стремительно несущийся пенистый поток, который, описывая зеленовато-серебристую дугу во всю ширину реки, с глухим характерным шумом обрушивался вниз, поглощая все прочие звуки: и голоса парней и девушек, резвящихся на пляже, и щебет птиц, и рокот трактора, работавшего неподалеку в поле.
Анвар, затаив дыхание, напряженно смотрел на Раджаба. Слишком долго он ехал по этому мосту шириной в какой-нибудь метр. Это даже был не мост. Просто здесь собирались когда-то перекрыть канал, чтобы пустить его по другому руслу. Начали было строить плотину, да, видать, раздумали. Один пролет всего и остался, без шлюза…
Наконец Раджаб выехал на тот берег. Спрыгнул с велосипеда и, заслонившись рукой от солнца, посмотрел на Анвара. На его смуглом лице блеснули зубы, и Анвар понял, что он усмехнулся. Анвар готов был биться об заклад, что Раджаб придумал эту затею, чтобы проверить — смел он или трусоват. Анвар отвел глаза. Ему было стыдно. Однако проехать по этому мосту на велосипеде у него не хватило духу. От досады на себя он с трудом сдерживал слезы. Парни и девушки, загоравшие на пляже, смотрели
