Шесть Иванов — шесть капитанов[сборник] - Анатолий Васильевич Митяев
На солнечной стороне зрели тыквы, помидоры, клубника, пели птицы, порхали бабочки, прыгали зайцы. На тёмной стороне даже трава не росла. И никто, кроме филинов и летучих мышей, там не жил. Иногда забегали туда кошки — кошки видят в темноте. Но они очень скоро возвращались на тёплые солнечные завалинки.
Когда на дневной стороне люди ложились спать, они завешивали окна плотными шторами — ведь не уснёшь, если свет брызжет в глаза. А некоторые уходили с матрасами и подушками спать на ночную сторону Земли. И часто просыпали там, опаздывали — кто на завод, кто в класс. Да в темноте набивали шишки и синяки.
Ещё раз попросили люди Землю: «Добрая Земля, не могла бы ты кружиться?»
И Земля закружилась перед Солнцем, как кружится девочка, показывая обновку маме. Солнце по очереди освещало то одну сторону Земли, то другую.
У нас, Мураш Муравьёвич, сейчас день. Значит, наша сторона Земли перед Солнцем. Видишь, вон оно какое яркое! А на другой стороне сейчас ночь, и там все спят — и люди и муравьи.
Третья сказка
Ты говорил, что в твою тыкву попал камень и чуть не убил тебя. А ведь в Землю тоже попада́ло много камней. В космосе камни носятся целыми тучами.
Как-то Земля сказала людям: «Нужна мне рубашка, чтобы камни не так больно колотили в мои бока. Я вам дважды удружила. Теперь вы помогите мне. Придумайте что-нибудь».
За дело взялись стеклодувы. Они сделали Земле рубашку из стекла. Но только обновка была готова, как послышался звон — это посыпалось разбитое стекло. Камень-метеорит пробил в стекле дырку. Стекольщики начали вставлять новые стёкла. В одном месте вставят — в другом осколки звенят.
Приуныли мастера. Не делать же Земле рубашку из железа! Сквозь железо Солнце не увидишь.
«Попробую-ка я!» — сказал тогда продавец воздушных шаров и принялся выпускать воздух из баллонов. Около него собралась длинная очередь, но он не обращал внимания на покупателей и всё окутывал, окутывал Землю воздухом. Воздушная рубашка всем понравилась: сквозь неё видно Солнце, а метеориты застревают в ней и сгорают, будто спички.
Продавец шаров любил научные слова. Он назвал рубашку Земли, непохожую на рубашки людей, атмосферой. А после этого занялся привычным делом — стал продавать ребятам шары.
Одна-единственная
— Что же мне теперь делать? — заговорил Мурашка. — В муравейник не пускают, двери от меня запирают. Конечно же, тыква — не Земля. Осенью тыкву унесут в деревню и сварят с ней пшённую кашу. Семечки поджарят на сковородке. Зимой ребята будут щёлкать их… Ребятам хорошо, у них есть шубы, и валенки, и шапки. А я зимой закоченею, помру…
Мурашка всхлипнул, рыжей лапкой вытер глаза.
— Посмотри-ка, Мураш Муравьёвич, вверх, — негромко сказал Космонавт.
— Что смотреть, — буркнул Мурашка, — несчастный я муравей, — но вверх всё же посмотрел.
С ветки берёзы опускалась на шёлковой ниточке гусеница.
— Я думаю, у тебя есть возможность поправить свою ошибку, — прошептал Космонавт. — Запомни на всю жизнь только одно: людей и муравьёв много, а Земля одна-единственная. Ну, желаю тебе счастливой охоты!
Космонавт зашагал к своему автомобилю. А Мурашка кинулся бежать к тому месту, куда опускалась гусеница.
Когда Мурашка притащил добычу в муравейник, никто ни о чём не спросил его. Муравьи понимали, что хвастун уже наказан. Зато сам Мурашка, сдавая гусеницу в кладовку, сказал:
— Муравьёв и людей много. А Земля — одна…
И опять муравьи промолчали: они это знали давно.
Кленовый осенник
Многие из вас, верно, замечали, что в самый разгар лета, когда об осени никто и не вспоминает, вдруг появится на зелёной берёзе жёлтый лист. Если бы вы умели разгадывать тайны, вы не смотрели бы на жёлтый лист в июле равнодушно: он крошечная дверца в тайну. Я расскажу об этой тайне. Только одно условие: не старайтесь воспользоваться ею так, как воспользовался Кузьма-Полкапли ума.
О нём я вам тоже расскажу.
В последний день весны под тёплым дождиком, под весёлой радугой, под раскатами грома родился осенник. У каждого дерева, как бы велико оно ни было, у каждого кустика, как бы ни был он мал, в конце весны рождается по одному осеннику. Пока осенники растут и набираются сил, они никуда не отлучаются из зарослей травы. Это не потому, что они кого-то боятся: их не трогают ни лесные мыши, ни мохнатые гусеницы, ни птицы. Серенькие осенники так застенчивы и скромны, что даже майских жуков считают в тысячу раз важнее и интереснее себя.
Осенники сразу принимаются за работу. Начинают делать краски. Жёлтые краски делают из солнечных лучей, красные — из огненных отблесков молний, а из лунного сияния — краски бледные и нежные, как сама Луна. Только осенникам известен секрет приготовления этих красок. А возможно, нет у них никакого секрета, кроме секрета великого трудолюбия.
Ни один осенник за всю свою жизнь ни разу не сомкнёт глаз, не возьмёт в рот ни пищи, ни воды, боясь, что труд останется незавершённым. А жизнь у осенников совсем короткая — от конца весны до конца осени. Вполне вероятно, если бы спали они, пили, ели вдоволь, то жили бы дольше.
Осенник, о котором эта сказка, родился под клёном. Чтобы не спутать его с другими, давайте звать его кленовым. Вообще-то у осенников нет имён и фамилий. Для них невозможно придумать имена: ведь их понадобилось бы столько, сколько деревьев и кустов на земле.
Кленовый осенник работал, как все, круглые сутки и наполнял готовыми красками тюбики из полых стеблей осота. Чтобы убедиться, хороши ли краски, однажды он испробовал их, покрасив один зелёный лист в жёлтый цвет. Краска легла ровно на глянцевую поверхность, на тонкие ветвистые жилки. Это было в июле. Не зная тайны осенников, тогда, конечно, никто не обратил внимания на жёлтую звезду, вспыхнувшую вдруг среди тёмной и сочной зелени.
Недолго любовался своей работой осенник. Убедившись, что его краски — настоящие краски золотой осени, он без передышки стал наполнять ими тюбик за тюбиком. Громадное дерево, под которым он жил, в намеченное природой время должно было стать
