Ксения Беленкова - Девочка по имени Солнце
Весь день я болталась по городу. Разглядывала стены домов, будто эти бетонные или кирпичные собратья могли спасти меня от картонной стены, которая отделяла мою кровать от зловещего призрака. Я заглядывала в окна: к сумеркам они вспыхивали одно за другим, в квартирах суетились люди. Маленькие, точно игрушечные, а я шла где-то внизу, большая и настоящая. Улицы разбегались из-под ног, я потеряла им счет, только бы не привели меня к дому, где я ни за что не хотела снова оказаться одна.
Уже поздним вечером я встретила маму возле метро. Она очень удивилась, что я торчу на улице со школьной сумкой. Вместе мы пошли домой, и я расспрашивала маму о работе, а еще о всякой чепухе типа здоровья и настроения.
– Хватит мне зубы заговаривать! – не выдержала она. – Говори, что случилось!
Маму было не провести. И я рассказала ей о застенном привидении: про стук, поскребывания и замогильный вой. Но после этих устрашающих слов мама вошла в наш подъезд, будто весь день только об этом и мечтала. У соседской двери я предложила ей принюхаться как следует, но мама и носом не повела.
– Ты это серьезно? – спросила она, зайдя домой, и тут же привычным движением сбросила сапоги. – Или дурака валяешь? Ах, ты не съела утренний творог!
В этом вся мама – какой-то обыкновенный, даже нежирный, творог ей интереснее, чем необъяснимая мистика. Отправь ее ночью на кладбище, маму будет волновать лишь то, как цвет ее платья гармонирует с надгробьями.
– Пошли, я докажу тебе! – потащила маму в спальню. – Сейчас ты сама услышишь!
Мы сели на кровать, от страха я держала маму за руку, как маленькая. Было тихо. Я слышала, как тикают часики «Свотч» на моем запястье. Мне пришлось собраться с духом и приложить ухо к стене, но ничего не изменилось. Призрак угомонился, быть может, испугался мамы – она загонит в гроб любого покойничка, который надумает подышать свежим воздухом. В стену никто не стучал, не скреб когтями и даже не пытался хоть тихонечко повыть.
– Ну хватит, Соня. – Мама до сих пор не могла понять, к чему я устроила это представление. – Пойдем ужинать.
– Нет! – Я не могла оставить это дело вот так, без ответа. – Пожалуйста, давай вызовем полицию. Может, это не призрак, а вор! – Такое на маму должно было подействовать. – От воровской жизни любой взвоет.
– Так, хорошо, уговорила, – согласилась мама, но пошла почему-то не к телефону, а к секретеру. – Давай зайдем туда, и ты сама увидишь, что у соседей никого нет!
– Стой! – Я снова вцепилась маме в руку. – Не ходи! Ты что, не знаешь, как это бывает в фильмах ужасов? Герои, как бестолковые щенки, вечно суют свой нос куда не надо. Шляются ночами по пустым домам в заброшенных провинциях, их прямо несет в замшелые подвалы…
– Я не собираюсь лезть в провинциальный замшелый подвал, я хочу всего лишь заглянуть в соседскую квартиру! – Мама вырвала руку и вышла за дверь. – Тем более мне доверили приглядывать за этим домом. Вдруг там трубу прорвало, вот она и воет!
Мне ничего не оставалось, как тащиться за мамой. Если она сейчас и рисковала, то лишь по моей вине, стоило это признать. Мама на всякий случай нажала соседский звонок, он затрещал где-то за дверью. Ответа не последовало. Мама повторила попытку – и опять тишина. Тогда она вставила ключ в замок, тот послушно щелкнул – никакого скрипа или нытья, как вечно творилось с нашей дверью. Время летело так быстро, что не успевало даже свистеть, по мне толпами носились мурашки.
– Хозяева! – крикнула мама в темноту. – Есть тут кто?
Призрак не захотел встретить нас у двери. Мама легко зажгла свет в коридоре и прошла по нему уверенно, свободно.
– Видишь, тут никого нет. Полный порядок. Кажется, все на своих местах, – рапортовала она, заглядывая в комнаты.
А я так и мялась на пороге, и в носу застрял тот самый травяной запах.
– Ма, ты чувствуешь: чем это здесь воняет?
– Трубы тоже в порядке! – крикнула мама из туалета.
– А в комнате? Что в дальней комнате? – Я посылала маму на верную гибель.
Мама рванула туда с отчаянным оптимизмом, зашла за дверь и тут же пропала, исчезла с глаз.
– Ма! – крикнула я.
Ответа не было.
– Мама! – завопила громче.
Тишина.
– Мама! Мамочка! – Я, кажется, сорвала голос и теперь шептала, осторожно пробираясь по коридору в глубь страшной квартиры. – Мамочки мои!..
Шла, еле ступая и прислушиваясь: из комнаты, где исчезла мама, не доносилось и звука. Неужели призрак проглотил ее? Уволок в свою гудящую реальность? Волосы зашевелились у меня в хвосте, он буквально встал дыбом. И тут, как это бывает в ужастиках, за моей спиной отчетливо скрипнула дверца шкафа. Словно кто-то сидел в нем и наблюдал за мной через крошечную щель. Я кожей почувствовала этот колючий взгляд. Завизжала и ворвалась в комнату, чуть не сбив маму с ног.
– Ты что кричишь? – Мама была жива и здорова, только побледнела от испуга или недоедания. – Хочешь меня в могилу свести?
– Я видела… там… в шкафу… кто-то смотрел на меня…
– Шуба соседская на тебя смотрела, – отмахнулась мама. – Или у курток выросли глаза на рукавах?
Я глядела на нехорошую комнату: все здесь было обычно, никаких духов, скребущихся в стены. Небольшой беспорядок, но ничего особенного, быть может, хозяева не утруждали себя уборкой перед отъездом. На столе разложены книги, одну из них мама и взялась изучать так не вовремя.
– Смотри-ка, не ожидала, что наши громкие соседи зачитываются книгами Котикова! – Она разглядывала блестящую ядовито-лимонную обложку. – Думаю, не будет ничего плохого, если я возьму ее почитать.
Как она могла сейчас думать о литературе, ума не приложу. Я рассматривала стену и наконец заметила то, что искала! Цвет обоев как раз в том месте, где к стене с другой стороны примыкала моя кровать, был сочный и яркий, тогда как по углам и под потолком рисунок поблек.
– Мам, смотри! Здесь обои как новенькие!
– Ну да, – согласилась мама. – Здесь висел ковер. Видишь, даже гвоздики остались. Наверное, соседи сняли ковер и увезли в свой загородный дом.
Все у нее так просто получалось, но я нутром чуяла: здесь дело нечисто. И до сих пор спина чесалась от этого колючего взгляда из шкафа.
– Пошли домой. – Мама повернула к выходу.
Я поспешила за ней, боясь даже взглянуть на шкаф, и вдруг за моей спиной тягуче скрипнула дверь туалета. Тот, кто прятался в шкафу, пока мы были в комнате, переметнулся в туалет, не иначе.
– Мама, ты слышала? – зашипела я. – Там! В туалете!
– Угу, унитазный монстр! – Мама вышла за дверь. – Бессмертный Мойдодыр. Хватит, Соня! Это скрипит старый рассохшийся ламинат под ногами. Говорила я им брать паркетную доску…
Я выскочила из квартиры как ледяной водой облитая – меня трясло, вся спина была мокрая от холодного пота. Даже вернувшись домой, я никак не могла успокоиться: мы оказались так близки от этой чертовой сущности! Теперь я была уверена: квартира по соседству не пустовала…
– Ну что, теперь ты успокоилась? – спросила мама.
– А можно я с тобой сегодня посплю? – прижалась я к ней, надеясь найти защиту.
Мама покачала головой, задумалась о чем-то. А потом вдруг улыбнулась, погладила меня по голове.
– Я все понимаю, – сказала она. – Тебе тяжело из-за нашего разрыва с папой, ты переживаешь, но не показываешь вида. Тебе нужно внимание, вот откуда ложь и все эти выдумки. Прости, я думала только о себе. Конечно, давай сегодня поспим вместе! А хочешь, устроим пижамную вечеринку?
– Не надо вечеринок, – промямлила непослушным языком, – я очень устала.
Пусть мама думает что хочет, главное – этой ночью я не буду одна.
Я уже засыпала, заняв папино место под двухметровым одеялом, пригревшись, как кенгуренок в материнской сумке, когда мама вдруг сказала в полудреме:
– Думаю, тебе надо походить к моему психологу. Завтра же запишу тебя…
Еще минута – и мама мирно засопела, а я опять валялась без сна: психолог – это же монстр пострашнее моего застенного друга! Спасите меня!..
Неподражаемый мистер Люк
Я решила пока не рассказывать Женьке больше ничего о призраке. У подруги слишком истончилась душевная организация, точно шелковая нить, она пролезает в ушко любой самой острой проблемы. Женька изводит себя из-за нехватки донорской крови, она зеленеет каждый раз, вспоминая о загрязненности столичного воздуха. Когда в Петербурге вовсю принимают законы о «топоте котов», запрещающие четвероногим нарушать ночной покой совестливых граждан, Москва даже не чешется и шумные призраки плодятся как моль! Потусторонний дух, запросто скребущий стены столичных квартир, Женьку вконец доконает. Такой участи подруге я не желала. Но ничего плохого не будет, если посоветоваться с ней по поводу психолога: для меня он пострашнее мятежного духа, но Женьке, как и моей маме, все эти мозгоправные штуки кажутся нормальными и простыми, как болотные головастики. Меня же от них оторопь берет. Почему-то большинство психологов считает, что, покопавшись в детских травмах, они найдут корни всех проблем. «Ага! Вас часто ставили в угол? – внедряются в суть, как нож в теплое масло. – Не удивляйтесь, что теперь по жизни преследуют тупики – это ваше привычное местоположение». И вот человек начинает кропотливо вытаскивать себя из угла, тут же загоняя в кресло перед психологом, который становится его новым «строгим папой». «Выходи из угла! – грозит он. – Не то плохо будет!» Разве такое куда-то годится? И не дай бог этот тип выползет из своего угла – тогда бед не оберешься! Ему, быть может, в тупике самое место. Люди думают: вот походят они к психологу, все свои детские травмы проработают, родителей обвинят в личных бедах, потом простят, выдирая обиды с мясом, и все – станут новыми людьми: добрыми, умными, веселыми… Ага, ну конечно! Если ты злой глупец и зануда, тебя только могила исправит. Или не исправит? Я вспомнила своего неугомонного призрака. Наверное, самый правильный ужастик – это «Звонок». Сколько люди ни копались в прошлом злого потустороннего создания, сколько ни распутывали клубок детских обид и лишений, а все одно – если есть в существе желание портить жизнь себе и окружающим, от этого никуда не деться.
