Марчелло Арджилли - Ватага из Сан Лоренцо
Джованна волновалась. «Может быть, он не получит такого удовольствия, как от моря, — думала она, зная о заветной мечте Нандо. — Но всё равно побывать у нас ему будет интересно».
— Завтра мы приедем за тобой, — сказал Пертика, пожимая руку слепому. — Вот увидишь, ты не пожалеешь!
Поскольку наступал час прихода старухи, ребята шумной гурьбой покинули площадь.
— Куда это вы бежите такие радостные? — спросил Чезаре, который в это время до блеска натирал зеркальное стекло витрины.
— Завтра Нандо приедет в Сан Лоренцо! — ответила за всех Джованна.
— Я бы тоже с удовольствием к вам приехал, только у меня нет ни минуты свободного времени!
Гарсон тяжело вздохнул и, весь красный от натуги, принялся ещё ретивее размахивать тряпкой.
ГЛАВА VI
Нандо в квартале Сан «Лоренцо
По правде говоря, трудно назвать Сан Лоренцо кварталом необыкновенным. Единственная его особенность, пожалуй, заключается в том, что он расположен по соседству с большим кладбищем Верано. В остальном это обычный рабочий квартал, каких много в Риме. Но попробуйте сказать об этом какому-нибудь мальчугану из Сан Лоренцо! Он возмутится, будет кричать, что вы ничего не понимаете, и, пожалуй, даже обзовёт вас «барчуком». Конечно, для всех всегда свой квартал кажется необыкновенным!
Те, кто живут в районе Колизея, гордятся замечательным памятником Древнего Рима. Жители центра восторгаются шумным движением, большими кинотеатрами, роскошными магазинами. И находятся даже такие, кто, живя в'богатых кварталах, как например Париоли, хвастаются красивыми виллами и нарядными автомобилями, принадлежащими, разумеется, не им, а их богатым соседям.
В Сан Лоренцо нет ни знаменитых памятников, ни больших магазинов, ни нарядных вилл. Нашим друзьям их квартал кажется самым лучшим, потому что в нём живут прекрасные люди. Квартал Сан Лоренцо населяют почти исключительно рабочие; и санлоренцианцы гордятся своим кварталом так же, как они гордятся своими родителями — простыми рабочими; и разве капитан команды Марко — помощник маляра — сам тоже не рабочий?!
Это и старались объяснить ребята слепому, когда в один прекрасный летний день вели его в Сан Лоренцо.
Джиджино, Пертика и Джованна пришли за слепым к театру; а когда они прибыли в Сан Лоренцо, Нандо, как почётного гостя, встречали Беппоне, Джиджино II Чёрный, Казначей и даже Луиза. Отсутствовал только Марко — он работал, и в этот день обязанности капитана команды выполнял Пертика.
— Наш квартал замечательный, — говорила Джованна, держа Нандо за руку, — совсем не такой, как тот, у театра, где ты сидишь. И люди у нас тоже замечательные: мой отец, например, токарь, но у нас есть и машинисты, и трамвайщики; живём мы все в кооперативных домах. Кстати о домах: не жалей, что ты их не увидишь — они очень старые и некрасивые. Есть дома огромные, по двести квартир и даже больше, а есть дома крохотные, где в одной комнатушке ютятся большие семьи. Но ты бы слышал, какое там веселье на лестницах! Малыши бегают вверх и вниз, катаются на перилах… Во время войны больше всего бомбили именно наш квартал, но тогда я была маленькой, и ничего не помню… Дай-ка мне твою руку, пощупай…
Джованна поднесла руку слепого к выщерблине на стене.
— Сюда попал осколок, — сказала она. — Многие погибли; здесь была убита моя тётя вместе с тремя детьми… Правду говорят, что во время войны первым долгом достаётся беднякам.
Джованна всё объясняла по-своему. Она не старалась представить Сан Лоренцо красивее, чем он есть на самом деле, а пыталась выразить душу квартала. Но ведь душа Джованны была частичкой души квартала, где она родилась и выросла. Нандо было не трудно понять всё, о чём говорила девочка, и это было ему очень интересно.
Слепой воспринимал окружающий мир в основном слухом и обонянием. Вместо оглушительного движения и сутолоки в центре города, здесь он различал успокаивающие звуки скрипучих тележек и старых трамваев, стук молота из ремесленных мастерских, а главное — простую речь на римском диалекте. Люди, говорившие так задушевно, сразу располагали к себе; они казались добрыми и правдивыми.
— Подумайте, мы ещё не встретили ни одной нарядной дамы, — сказал вдруг Нандо.
— Здесь ты их не встретишь! — смеясь ответила Джованна. — Нарядные дамы проводят своё время в кафе и кино в центре города. Сан Лоренцо они навещают только в дни поминовения усопших, когда идут на кладбище.
Но у нас есть дурочки, которые стараются им подражать… Только откуда ты это узнал?
Луиза стала красной, как рак.
— Как я это заметил? — Слепой улыбнулся. — Когда я сижу у театра, нарядные дамы часто проходят мимо, оставляя за собой тошнотворный запах духов, и произносят отвратительные слова, стараясь показать, что им меня жалко; от этого я прихожу в бешенство…
Разговаривая, дети подошли к кузнице.
— Теперь мы тебе покажем, как работают наши родители, — сказал Пертика и первым вошёл в помещение.
В кузнице работали двое мужчин: один из них, молодой, держал в клещах кусок железа и бил по нему молотом; другой, пожилой, мехами раздувал в горне огонь.
— Нино, — обратился Пертика к молодому кузнецу, — наш друг хочет познакомиться с твоей работой.
— Ну, так пусть себе смотрит, — не оборачиваясь, ответил юноша и снова принялся стучать молотом.
— Наш друг не видит, он слепой.
— Извините, — сказал Нино, оставив работу и направляясь к ребятам, — я не заметил. — Он протянул свою сильную руку Нандо, и тот ощутил тёплое, дружеское пожатие. — Я постараюсь тебе всё объяснить, только ты слушай меня внимательно и ничего не бойся.
Он подвёл мальчика к наковальне.
— Кованое железо мы изготовляем из раскалённого железа: бьём по нему до тех пор, пока оно не примет нужную форму. Ты представляешь себе раскалённое железо? — С этими словами Нино поднёс кусок железа к лицу слепого. На Нандо повеяло жаром, и раскалённое железо ему показалось кусочком солнца, который удалось раздобыть людям, чтобы делать из него всё, что угодно.
— Самое интересное в нашей работе — это придать нужную форму железу. При этом чувствуешь себя властелином, творцом. Вот послушай…
Нино положил железо на наковальню и ударил по нему молотом.
— Когда ударяешь по железу, появляются искры, и кажется, будто ты чем-то сильно возмущаешься, бунтуешь…
Нандо представлял себе искры; он чувствовал, как после каждого удара появлялась горячая вспышка, и от этого у него начинало учащённо биться сердце. О том, что железо твёрдое, слепой знал хорошо; не раз приходилось ему разбивать руку или ногу о железные предметы, а тут человек сам разбивал железо и придавал ему нужную форму. Нино вспотел и тяжело дышал. Смешанный запах пота и раскалённого железа создавал ощущение силы.
— У вас замечательная работа, — сказал Нандо: — Она даёт возможность чувствовать себя сильным и могучим…
— Правильно, — вмешался старик, наблюдавший за всем происходящим из глубины кузницы. — Поэтому-то мой дед обучил своему кузнецкому ремеслу моего отца, а я научил моего сына, который потом научит своих детей. У нас прекрасная работа…
Ребята попрощались и ушли.
— Вот так трудятся наши родители, — сказал Пертика.—
Многие из них работают на заводах. А хочешь знать, что такое завод? Кузница в тысячу раз больше этой!!! Теперь видишь, какие люди живут в нашем квартале!
Затем ребята отправились на площадь, где дюжина малышей играла в футбол. Увидев слепого, дети тотчас же обступили его и стали пожимать ему руки. Отныне все ребята из
Сан Лоренцо знали Нандо. Один из малышей даже пригласил его поиграть с ними в футбол!
— Выбирай любое место, — предложил мальчик. Присутствующие замерли на месте, а слепой, улыбаясь, ответил:
— В другой раз; сегодня мне не хочется…
— Конечно, он играл бы лучше, чем Джиджино, — сказала Джованна, чтобы выйти из неловкого положения.
Все засмеялись, разумеется, за исключением Джиджино.
Но Джиджино всё равно сиял от радости. Он пригласил Нандо в мастерскую своего отца — мраморщика, который высекал надгробные памятники. В Сан Лоренцо, по соседству с Верано, много мраморщиков; они даже как бы образуют свой маленький квартал. Живут они в небольших домиках, а иногда в лачугах, которые служат им одновременно жильём, мастерской и лавкой. Труд мраморщиков очень Тяжёлый, и, хотя им часто приходится бывать на кладбище, устанавливая памятники, и видеть могилы, это народ весёлый и добродушный, как и все санлоренцианцы.
— Мой отец — художник, — с гордостью произнёс Джиджино. — Он делает надгробия и прекрасные статуи; ему заказывают их даже из других городов. Вот посмотри…
Он взял слепого за руку и подвёл его к мраморному ангелочку. Нандо потрогал фигурку и вдруг резко повернулся.
