Вера и Марина Воробей - Сумасшедшие каникулы
— А что такое мусака? — спросила она, надеясь, что КС, знающий все, ответит и на этот вопрос.
— Мусака — это вкуснейшая запеканка с баклажанами.
— А смирна?
— Это тефтельки, правда, без риса, но зато с петрушкой.
КС только рассмеялся, когда Туся принялась тыкать во всё подряд, желая попробовать и то, и это.
Где-то между переменой блюд, Туся неожиданно спросила:
— Константин Сергеевич, а почему вы начали снимать сериал летом?
— По множеству причин, — Коробов отпил из высокого бокала глоток минеральной воды. — Летом студии не так загружены. Все стремятся на натурные съемки, лучше всего за границу, еще лучше поближе к морскому песочку. И время работы в павильонах становится дешевле.
Туся улыбнулась. Ей подали мусаку на огромной тарелке.
— Кроме того, школа, где мы тоже будем снимать некоторые сцены, летом пустует. А массовку мы потом вмонтируем.
— Интересно.
Туся взяла нож в правую руку, вилку в левую и начала мучительную процедуру. Дома она старалась обходиться без ножа, в крайнем случае, разрезала всё сразу на кусочки, и заглатывала пищу, как удав, но сейчас нужно было есть цивилизованно (как говорила ее мама).
— А почему вы стали режиссером? — снова спросила Туся, отправляя в рот очередную порцию запеченного баклажана, сдобренного специями.
КС в это время расправлялся с шашлыком из рыбы со смешным названием, которое Туся забыла. На вид это блюдо выглядело очень аппетитно.
— В таких случаях принято говорить: с детства мечтал, — усмехнулся КС, промокнув уголки губ салфеткой. — Еще когда в детский сад ходил, всегда мешал нашей воспитательнице изображать деда Мороза на Новогодней елке. Все объяснял ей, как нужно встать, что сказать, в общем, занимался режиссурой, доводя ее до слез.
Туся рассмеялась, представив себе, как шестилетний КС «строит» воспитательницу.
— Вот и я мечтаю стать драматической актрисой. Как вы думаете, у меня получится? — призналась Туся, посмотрев на КС.
Выражение его глаз трудно было разглядеть за дымчатыми стеклами очков, с которыми режиссер редко расставался. Он отодвинул от себя тарелку, положил вилку и нож.
— Если очень захочешь, если будешь много трудиться, думаю, что получится. Но знаешь, девочка, хочу тебя предупредить, даже у удачливых актеров весьма трудная семейная жизнь. КС немного помедлил, а потом сказал: — Туся, как ты отнесешься к тому, что мы с твоей мамой поженимся?
— Хорошо отнесусь, — выпалила Туся, ни секунды не раздумывая.
Ей показалось, что КС облегченно выдохнул.
— Ты уверена?
— Уверенней не бывает.
— Фу, прямо камень с души свалился, — сказал КС, промокая вспотевший лоб.
— А маме об этом известно? — уточнила Туся, впервые наблюдая, как невозмутимый режиссер покрывается легким румянцем.
— О чем?
— О том, что вы собираетесь пожениться.
— Ну, в принципе, мы с ней разговаривали… думали, как лучше… — несвязно забормотал он. — Впрочем, я хотел узнать твое мнение, потому что твой голос в этом вопросе решающий. — КС стал невероятно серьезным. — Должен признаться, что я не слишком удобный человек в быту. Работа для меня всегда на первом месте. Я привык срываться, уезжать в длительные командировки, сидеть часами в монтажной. — «Что-то это мне напоминает», — подумала Туся, пряча улыбку. — Но я обещаю, что постараюсь исправиться. И еще я хочу сказать, что никогда не обижу тебя и твою маму, если вы позволите мне стать частью вашей жизни.
— Я это знаю, Константин Сергеевич, просто сказала Туся и почувствовала себя необычайно умиротворенной.
Больше они к этому вопросу не возвращались: пили потихоньку кофе, приготовленный на песке и ели десерт. Но у Туси мысли бегали, словно цирковые лошадки по кругу. Когда мама и КС собираются пожениться? Где проведут медовый месяц? Возьмут ли ее с собой? Где вообще они будут жить, потому что уежать из своей квартиры Тусе не хотелось. И еще: как ей нужно будет называть КС? Ведь не КС и не папа. Папа у человека только один, плохой он или хороший — это уже другой вопрос. «Впрочем, буду решать проблемы по мере их поступления», — сказала себе Туся, выходя из ресторана вместе с КС.
Когда она садилась в «Вольво», ей внезапно показалось, что она видит Толика. Но тут машина рванулась с места. Туся не успела оглянуться, как ресторан скрылся из глаз.
«Конечно же, мне это померещилось, Туся почувствовала легкое головокружение. Что ему делать в этом отдаленном районе? И потом Толик сейчас на тренировке».
Толик стоял в стороне от ресторана «Греческая таверна», прячась в тени арки. Он не увидел Тусю. Он не был на тренировке и он не гото вился к экзаменам.
Он наблюдал за Коленым, Рябым и Витамином. Приятели неспешно прогуливались по проспекту, с обеих сторон утопавшему в тополях. Они пили пиво, сидели на скамейках, заигрывали с проходившими девушками — в общем, расслаблялись по полной программе, и все же внутренний голос Толика настойчиво твердил ему, что это не так. Он огляделся, стараясь понять, что привело Коленого именно сюда, в этот странный район. Вроде бы недалеко центр, а в двух шагах от проспекта какие-то темные подворотни, в них склады. На зеленом пригорке виднеется золотой купол церквушки, увенчанный крестом. Но, кажется, она закрыта на ремонт. Так что эта веселая компания здесь забыла?
Перед глазами Толика всплыла картина: Коленый нажимает на курок, раздается выстрел, и банка отлетает в сторону. Где он научился так метко стрелять? Откуда у него пистолет? И главное, зачем он таскает его с собой, словно собирается пустить в ход в любую минуту.
Может, позвонить капитану Гаврилову? Сообщить насчет оружия. А что это даст? — возразил он себе. Пистолета может и не оказаться при обыске — это раз. Коленый вполне может сказать, что нашел его в мусорном баке, а не сдал куда положено потому, что испугался, — это два. Да мало ли что придумает Коленый, у него большой опыт·по части вранья — это три. Нет, уж если звонить капитану, то только тогда, когда Коленому не отвертеться.
И вдруг Толик заметил, как тяжело груженный грузовик сворачивает в подворотню. Коленый что-то сказал своим дружкам. Витамин побежал вслед за грузовиком, а Рябой исчез в одном из переулков, да так быстро, будто хорошо знал, куда ему нужно идти и что делать.
Толик пожалел, что не может подойти поближе и увидеть, что происходит внутри двора.
«Нужно будет поинтересоваться этими складскими помещениями. Сколько тут выходов, кто охраняет, что за фирмы снимают?», — решил он, автоматически запоминая время.
7
— Баночку фанты, пожалуйста.
— Две. И пакетик поп-корна.
От звука этого голоса у Лизы перехватило дыхание. Она обернулась. Перед ней стоял Марк.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она и прислушалась к себе: не слишком ли радостный у нее тон?
— Думаю, то же, что и ты, — ответил он, широко улыбаясь.
Несколько дней Лиза жила в ожидании, что снова увидит Марка. В ее фантазиях они случайно встречались в булочной, возле кинотеатра, в парке, даже у ворот ее дома, но никак не на стадионе «Динамо», где проходил международный теннисный турнир «Кремлевские звезды». Лиза пришла сюда вместе со старшей сестрой Соней и ее мужем Костей, который слыл фанатом большого тенниса и поклонником Кафельникова.
Марк словно прочитал ее мысли.
— Ты здесь одна? — спросил он, доставая бумажник из заднего кармана темно-синих потертых джинсов.
— Нет, я здесь с сестрой и ее мужем. Марк, у меня есть деньги!
Лиза попыталась заплатить за себя, но он отвел ее руку, и она не стала спорить. Взяв свою баночку воды, она отошла от стойки.
— Лиза, нам нужно поговорить, — внезапно сказал Марк, идя за ней.
Лиза хотела сказать: «Хорошо, давай поговорим», — но тут к ним подошла Соня.
— Я уже стала волноваться, где ты? — сказала она, откровенно разглядывая Марка.
— Это Марк, мой знакомый, — представила его Лиза.
— А я Соня, сестра Лизы.
Марк, слегка замешкавшись, наклонил голову:
— Очень приятно.
— Мне тоже. А где ты сидишь, Марк? — спросила Соня с явным намерением пригласить его присоединиться к ним.
— Вообще-то я нигде не сижу. Я безбилетник.
— Безбилетник?! — как-то радостно удивилась Соня.
Марк улыбнулся.
— Я с восьми лет занимаюсь большим теннисом на «Динамо», так что могу пройти сюда в любое время по специальному пропуску.
Лиза держалась чуть в стороне, не мешая их беседе. Она была даже довольна, что сестра отвлекла внимание Марка, у нее появилась возможность получше его разглядеть. Он стоял возле ограждающих перил, воротничок светло-серой рубашки расстегнут, так что видна его загорелая шея. В руке баночка пепси, пакетик поп-корна. На подбородке все та же едва заметная ямочка.
