Михаил Гринин - Пароход идёт в Ростов
— Ну, хлопчики-ребятушки, давай раздевай картошку! — воскликнула она и положила перед братцами по большой картофелине.
Мальчики не заставили себя упрашивать и, обжигаясь и дуя на пальцы, стали лупить картошку. А проводница, должно быть не хотевшая нас смущать, ушла, попросив вернуть ей потом котелок.
7. Как много у нас друзей!
Не кому иному, как проводнице, мы обязаны и тем, что чуть ли не весь пароход узнал о нашей беде. Мы только-только прикончили картошку с салом, как в «детскую» каюту началось паломничество. Первой явилась худенькая маленькая женщина в белом платочке, которую я видел у дверей соседней каюты. Она ничего не сказала, погладила братцев по головке и положила перед ними по яблоку. Потом так же молча ушла.
Мы с Наткой переглянулись, но обменяться мнениями не успели. Целая группа женщин зашла в каюту и засыпала нас вопросами. Они перебивали друг друга, обещали помочь сойти с парохода, надавали нам целую кучу советов, а когда проснулся малыш, прямо-таки зацеловали его. Если б мама была здесь, он вряд ли позволил бы такое вольное обращение с собой. А сейчас спокойно переходил из рук в руки и даже не хныкнул.
После ухода женщин наш столик стал похож на витрину продовольственного магазина: здесь было всего понемногу — от колбасы до халвы, из-за которой братцы немедленно подрались и были наказаны справедливой, но суровой рукой старшей сестры.
Больше всего меня поразил сосед-толстяк из третьей каюты. Вчера он самолично готов был надрать уши братцам, а сегодня явился к нам улыбающийся, подсел к Саньке с Женькой, потрепал их ласково по щекам, выложил на столик десяток помятых крутых яиц, большой кусок домашнего пирога и сказал братцам:
— Ешьте, ребятки, на здоровье, растите такими же толстыми, как я, — и гулко расхохотался.
Мы с Наткой уже не пытались протестовать против этих приношений. Какое-то незнакомое ещё мне чувство тёплой волной захлестнуло меня от этих слов и от смеха толстяка, и я подумал, что и маме кто-нибудь поможет догнать нас, потому что хорошие люди есть везде.
Покормив Ленчика, Натка привела наш продовольственный склад в порядок, взяла малыша на руки и сказала, что пойдёт с ним погулять, а мне велела побыть с братцами. Раздобрившись, я решил поиграть с ними в шахматы. Это вызвало бурю ликований. Первым сел со мной Санька. Я дошёл в своей доброте до того, что решил непременно проиграть ему и доставить максимум удовольствия. К несчастью, он играл совсем ещё плохо и, как я ни старался, выигрыш был за мной. А когда мы начали играть с Женькой, в каюту вошла проводница и пропустила вперёд нового пассажира с чемоданчиком в руке.
«Ну вот, — уныло подумал я, — кончилась наша свобода».
8. Дядя Серёжа
Новому пассажиру на вид было лет сорок, он был невысок, худощав, с тонким смуглым лицом и угольно-чёрными волосами. Вдоль правой щеки тянулся узкий белый шрам, резко выделяясь на смуглом лице. Он оглядел каюту, пестроту картинок на стенах и вроде бы смущённо сказал:
— Гм, детская… Удобно ли будет? Я как будто не дитя!
— Не фокусничать! — строго сказала проводница. — Вам дали, и будьте добры быть довольны. — Она показала ему полку Дарьи Степановны и добавила вполголоса: — Видите, семейство — пятеро ребят, а мать отстала! В другой раз я бы вас сюда и не привела, а ныне глаз тут нужен да глаз…
Мужчина усмехнулся и, слегка прихрамывая, поставил чемоданчик на свою полку, но больше ничего не успел, атакованный первым вопросом Саньки:
— Дяденька, это у вас от войны шрам?
— Санька, не приставай к человеку! — одёрнул я брата.
— Опять «не приставай»! Ничего спросить нельзя! — обиделся он.
Мужчина улыбнулся:
— Нет, не с войны. Это я уже после войны заработал. А тебя, хлопчик, как зовут?
— Санька, а его вот Женькой…
— Ну, а меня зовут дядя Серёжа. Будем знакомы. — И он протянул мальчику крепкую ладонь, испещрённую чёрно-синими точками.
Через пять минут дядя Серёжа звал и что Санька будет лётчиком, а Женька — капитаном, и что малыш разбил стакан, и что буфетчик втридорога содрал с нас за новый стакан, и множество других наших новостей. Он слушал внимательно, задавал вопросы. По-видимому, ему было интересно.
И братцев словно прорвало. Впервые нашёлся благодарный слушатель. Санька болтал без умолку, даже Женька разошёлся. Пришла Натка с малышом я тоже приняла участие в разговоре. Только и слышалось: «Дядя Серёжа, дядя Серёжа…»
И всё шло бы хорошо, если бы не противная манера братцев. Когда к нам кто-то приходит, они тотчас начинают показывать свою удаль, и в конце концов дело доходит до драки. Неизвестно почему Санька вдруг оказался на полу на Женьке и стукнул младшего по лбу. Женька всегда подчиняется своему любимому братцу-заводиле, хотя силёнок у него теперь, пожалуй, побольше. Но при дяде Серёже он не проявил обычной почтительности к Саньке, поднатужился, вывернулся и сел на него. Тот ужом вертелся внизу, но сладить не мог.
— А ну, хватит! — сказал дядя Серёжа.
Он растащил братцев, потом снова сел.
— Всё равно я бы его победил, — мрачно сказал Санька, взъерошенный и злой: гордость его была ущемлена.
Но на его похвальбу никто не ответил. Дядя Серёжа приблизил его к себе и сказал:
— Конечно, победил бы, коли б за дело дрались. А то свой же брат… — Он вынул папиросу и нерешительно посмотрел на Лёню. — А пожалуй, хлопчики, пойду-ка я покурю… Кто желает, может со мной проветриться — могу сказку рассказать.
Он вышел, братцы и я последовали за ним. Мы долго стояли у борта, глядя на журчащую воду, потом Санька напомнил:
— А как же сказка, дядя Серёжа?
— Про Зелёную Кольчугу не слыхал? — не оборачиваясь, спросил дядя Серёжа. — Нет? Ну, тогда слушайте. Жил в одном старинном немецком городке бедный рыцарь Ганс. До того он был беден, что под доспехами у него одно только бельё и было, так что после турниров он и латы снять не мог, а другие щеголяли в роскошных одеждах…
История о бедном, но благородном рыцаре, который вступил в борьбу с хитрым и жестоким рыцарем Зелёная Кольчуга, была удивительной. Малыши раскрыли рты. Я старался вспомнить, из какой это книги. Я испытывал что-то вроде ревности. До сих пор братцы слушали только меня, а тут я вроде отодвинулся.
Однако постепенно я сам увлёкся рассказом, и меня не на шутку стала тревожить судьба Ганса. Смелого и отважного рыцаря могла погубить доверчивость, с которой он шёл в сети хитрой Зелёной Кольчуги. Братцы боялись проронить хоть слово и очень волновались за Ганса. Я тревожился меньше, так как знал, что во всех сказках добро побеждает зло и, следовательно, Гансу нечего опасаться. Но и мне было интересно.
Когда сказка окончилась и Ганс остался победителем, мы вернулись в каюту, и я спросил у дяди Серёжи, где это он вычитал.
— Да когда-то в детстве читал, запомнилось вот.
— Дядя Серёжа, а вы кем были? — спросил Санька.
— В шахте работал…
Потом он заговорил с Наткой о том, как лучше вышивать, гладью или крестиком, и показал вышивку своей старшей дочери. Мне всё хотелось спросить, где он сейчас работает, но как-то не удавалось. У меня было странное ощущение, что ему неприятен этот разговор, и я так и не спросил.
Лёня проснулся и запросил пить. Я велел Саньке принести воды. Но он заныл и потребовал, чтобы я пошёл с ним.
— Сказано, значит, иди! — сердито буркнул я, прислушиваясь к разговору дяди Серёжи с Наткой.
Санька надулся, отошёл, тогда дядя Серёжа взял его за руку и направился с ним к двери. За ними сейчас же увязался Женька. И мне захотелось пройтись с ними. Шахтёр с весёлым любопытством глянул на меня, но ничего не сказал. Когда мы проходили мимо машинного отделения, Санька спросил:
— Миш, а как эта машина работает?
— Паром, — не задумываясь, сказал я. — Пароход движется паром, понимаешь? Там внутри есть такой… ну, как бы тебе объяснить, котёл, ну, и пароход движется.
— Я сам знаю, что пароход паром работает, — недовольно протянул Санька. — А как он движется?
Я припомнил всё, что мы учили по физике о паровых машинах. Система, в общем, несложная, но как растолковать её Саньке!
— Да ты всё равно ничего не поймёшь, — успокоил я его. — И нечего тебе раньше времени соваться в это дело.
— Да-а, — обиделся Санька, — всегда ты так…
— Постой, Санёк, не горячись, — сказал дядя Серёжа. — Давай-ка подойдём поближе. Видишь вон ту штуку? Это поршень. Гляди, как он ходит взад-вперёд. А вот ту штуку примечаешь?
— Угу…
— Ну, это коленчатый вал…
— А то колесо зачем? — вдруг подал голос Женька.
Дядя Серёжа объяснил и про колесо. Неожиданно в Женьке вспыхнул интерес к пароходной машине, и он стал задавать вопрос за вопросом. Дядя Серёжа с увлечением объяснял. Я слушал и удивлялся его способности заинтересовать своим рассказом. Братцам всё было понятно. Но тут я вспомнил про воду и поторопил всех. В каюте дядя Серёжа достал из чемодана какую-то цветную книжку.
