Ян Экхольм - Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.

Людвиг Четырнадцатый надолго задумался: "Что за странные имена у человеческих детей: «Маллотипетер!»

– Максимилиан-поди-сюда! – закричал человеческий голос.

–По-смотри-кого-я-поймал!

Вчера-он-ускользнул-от-тебя-а-сегодня-я-поймал-его-голыми-руками.

Посмотри-какой-хитрый-лисёнок. Вот-будет-хорошая-игрушка-нашим-ребятишкам! Людвиг Четырнадцатый совсем не обрадовался, услышав в третий раз, что он

так хитёр. Ему совсем не хотелось быть игрушкой у человеческих детей. Ему

хотелось обратно в лес.

Максимилиан проводил хозяина и возвратился к клетке.

– Доб-ро-рое утро! Не говорил я тебе, чтоб ты держался подальше?

– Доброе утро. А не выпустишь ли ты меня отсюда? – спросил Людвиг Четырнадцатый.

– Дудки, мы больше не друзья, – возразил пёс и оскалил зубы. – Ты плут.

– Только не я, – возразил Людвиг Четырнадцатый. – Я совсем не хитрый.

– А кто прятался в моей конуре? – возмутился Максимилиан. – Ты, пожалуй, похитрее даже своего папочки Ларссона.

Пёс обошёл вокруг клетки и тщательно обнюхал каждый прут.

– Вот теперь посмотрим, сумеешь ли ты спасти свою рыжую шкуру, – продолжал он. – Мне даже незачем охранять тебя. Желаю приятно провести время.

И Людвиг Четырнадцатый остался один. Он тыкался носом, искал лазейку, но вокруг были только прочные стальные прутья. Он попытался разгрызть замок, но тот оказался не по зубам.

– Эх, был бы я хитрым, ну хоть чуть-чуть, – вздохнул Людвиг Четырнадцатый.

Он положил голову на передние лапки и загрустил.

– Пин-пин-пинтересно, что ты делаешь в моей клетке? – вдруг услышал он чей-то голосок. Это была Тутта Карлссон.

– Доброе утро! – мрачно ответил Людвиг Четырнадцатый. – Наряжаю новогоднюю ёлку!

– Как ты сюда попал? – продолжала Тутта Карлссон, не слушая его. – Замок-то заперт.

– Разве? А я и не заметил, – хорохорился Людвиг Четырнадцатый.

– Ещё и кип-кип-кипятится! – удивилась Тутта Карлссон. – Как же ты оказался таким дураком, что дал себя поймать?

– Ну, перепутал человека с пугалом! – огрызнулся Людвиг Четырнадцатый.

– Ты сказал правду, – промолвила вдруг Тутта Карлссон. – Ты совсем не такой хитрый, как другие лисы. Поверить, что жив-жив-живой человек – пугало!

Людвиг Четырнадцатый заплакал.

– А разве так не бывает?

Послышались шаги, и человек, который поймал Людвига, остановился у клетки.

– Не-бойся-цыплёночек, – засмеялся человек. -

Лисёнку-теперь-не-сбежать-из-твоей-клетки.

Еду-то-он-получит-но-не-цыплятинку-о-которой-он-мечтал.

Человек поставил в клетку миску с костями и мясом.

– Чего, чего, чего? Что говорит человек? – всполошилась Тутта Карлссон. – Ты пришёл сюда, чтобы пит-пит-питаться цыплятиной? Людвиг Четырнадцатый глубоко вздохнул.

– Я пришёл, чтобы поиграть с тобой. Но меня поймал человек, чтобы мной играли его дети.

– Бедный Людвиг Четырнадцатый, – запищала Тутта Карлссон. -Значит, это я вин-вин-виновата, что тебя посадили в клетку? Обещаю, что помогу тебе выбраться отсюда. А пока до свидания.

И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один во дворе у человека в клетке для цыплят.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Маллот и Петер вернулись от бабушки.

– Какой-миленький! – обрадовалась Маллот и попробовала погладить Людвига Четырнадцатого.

«И совсем я не миленький», – подумал Людвиг Четырнадцатый в схватил её за руку.

– Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? – умолял Петер. – Пусть-он-спит-в-кукольной-коляске!

«Ещё чего не хватало, – подумал Людвиг Четырнадцатый. – Лис – в кукольной коляске!»

На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен.

– Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке.

Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у-людей, – сказал он.

Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым.

– Нужно-дать-ему-имя, – предложил Петер. «У меня уже есть одно, но вам его не отгадать», – подумал Людвиг Четырнадцатый.

– Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! – предложила Маллот. Лисёнок вяло улыбнулся: Микке – такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый

куда возвышеннее!

– Рыжий-хвост, – сказал человек.

Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости. Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка.

– Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречу-десное-имя! – предложила Маллот.

К завтрашнему утру!

Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой, как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться!

– Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? – спросила Маллот.

Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему удастся сбежать в лес?

– Можно, – разрешил человек, – но-будьте-осторожны. – Мне-ка-жется-что-лисёнок-немного-зол.

Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть па себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними.

Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем.

– Тебе-завидно-что-мы-другого-зверька-а-не-тебя-ведём – на – прогулку, – поддразнил его Петер.

Пёс в ответ заворчал, потом заскулил.

Людвиг Четырнадцатый дёрнулся было в кусты, но поводок так натянулся, что пришлось перекувырнуться кверху лапками через голову назад. Дети рассмеялись. А ему было совсем не смешно.

Людвиг Четырнадцатый надеялся, что, возвратясь с прогулки, дети забудут запереть замок. Но он ошибся. Замок был заперт с особой тщательностью. Петер даже подёргал его.

– Не-убежишь-от-нас, – сказала Маллот. -

Скоро-уже-ночь-и-мы-должны-спать, А-завтра-мы-опять-придём-к-тебе.

«Завтра я буду в лесу», – мысленно возразил ей Людвиг Четырнадцатый. Но как ему удрать обратно в лес, он не знал. Разве что Тутта Карлссон что-нибудь придумает.

После ужина из дому вышла мама Петера и Маллот. В руках она несла миску с едой. Мама говорила медленно и ясно, так что Людвиг Четырнадцатый понимал её довольно сносно, хотя все слова её звучали для него тоже, как одно длинное-длинное слово:

– Пожалуйста-ужин-нашему-новому-гостю-подан, – сказала она. – Дети-очень-просили-чтобы-ты-получил-самые-лучшие – кусочки – те – что-обычно-достаются-Максимилиану.

Мама детей опять ушла в дом, а Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что он зверски голоден. Но только он собрался запустить свои острые зубки в кусок вкусно пахнувшего мяса, как услышал знакомый писк.

– Пит-пит-питаешься? – пропищал голос.

Людвиг Четырнадцатый узнал голос Тутты Карлссон.

Тутта осторожно выглянула из-за куста.

– Не ешь эту пи-пи-пищу, – пропищала она.

– Разве она отравлена? – ужаснулся Людвиг Четырнадцатый. – Мне показалось, что она пахнет довольно вкусно. Тутта Карлссон выпорхнула из своего тайничка.

– Максимилиан зол на тебя, – сказала она. – Дети-ти-ти надевали на те-тебя его ошейник. Ходили с тобой гулять. И что самое худшее – ты получил его самые лучшие куски!

– Ничем не могу ему помочь, – возразил Людвиг Четырнадцатый. – Пусть злится на детей.

– А мне кажется, что те-тебе всё же следует отдать Максимилиану эти-ти куски, – настаивала Тутта Карлссон. – Он такой тип-тип-тип.

Последние слова она пропищала лисёнку прямо в ухо, и тогда он всё понял.

– Ты почти такая же хитрая, как мой папа Ларссон! – похвалил её Людвиг Четырнадцатый. – Даже почти как я!

– Даже хитрее, – засмеялась Тутта Карлссон. – Я же не думаю, что пугало – это человек, а всякий человек обязательно – пугало. – И она опять спряталась в кустах.

Долго ждать не пришлось. Как только начали спускаться сумерки, Максимилиан появился у клетки.

– Пр-р-ривет! Ну как тебе, весело? – проворчал он. – Сегодня ночью я могу спать спокойно. Ты хорошо заперт.

– А разве ты не голоден? – мягким голоском спросил Людвиг Четырнадцатый.

Пёс уставился на лисёнка.

– Ещё спрашиваешь! – сказал он и оскалил свои острые зубки.

– Знаю, знаю, – притворившись совсем грустным, сказал Людвиг Четырнадцатый. – Вот поэтому я и спрятал для тебя эти куски. Посмотри, вот здесь, в миске. О, я не хочу, чтобы кто-то голодал из-за меня!

Максимилиан подошёл к клетке поближе. Смотри-ка, лисёнок сказал правду. В миске лежали лучшие куски мяса. Максимилиан облизнулся.

– Добро пожаловать, – приглашал Людвиг Четырнадцатый. – Входи и будь как дома. В прошлый раз приглашал на ужин ты. Сегодня угощаю я.

Максимилиан не знал, верить ли своим ушам.

– А не обманываешь? – спросил он, глотая слюну.

– Ну, что ты, разве может такой маленький лисёнок, как я, обмануть такого мудреца, как ты! – скромно ответил Людвиг.

Максимилиан рассмеялся. Какой же он, право, чудак! Конечно же, лисёнок хитёр, но надуть старого Максимилиана ещё раз! Нет. Это невозможно.