Тамара Крюкова - Кубок чародея
— Я сделаю, как ты говоришь.
— Вот и славненько. Раз так, у меня для тебя подарочек.
Ведунья порылась в потертом ридикюле и достала медальон из червонного золота. В середине его была выгравирована змея, а по краям — непонятные каббалистические знаки.
— Когда-нибудь этот амулет даст тебе такую власть, о которой ты и не помышлял. А пока он послужит связующей нитью между нами. А теперь ступай. Ты вернешься во дворец увенчанный славой и впервые узнаешь, как сладок ее вкус.
Когда конь Гордея прискакал без седока, король не на шутку обеспокоился. Он призвал насмерть перепуганного егеря, но оказалось, что тот уже давно безуспешно ищет мальчика. Переполошенные охотники разъехались в разные концы на поиски принца. Гончих собак направили по следу. Лес огласился топотом копыт и ауканьем. Король был в отчаянии. Он корил себя за то, что взял сына на охоту, ведь тот еще совсем ребенок.
Вдруг издалека донесся голос Гордея. Король пришпорил коня и, не обращая внимания на заросли, прямо по бездорожью поскакал на оклик. Придворные последовали за ним. Скоро всадники выскочили на поляну и увидели принца. Спешившись, король бросился к сыну и крепко обнял его.
— Как ты оказался здесь? Что произошло? — спросил он, все еще не в силах прийти в себя от пережитого волнения.
— Я подстрелил лань, а когда спешился, чтобы ее осмотреть, мой конь неожиданно ускакал, и я решил подождать здесь, пока вы меня найдете. Не мог же я бросить свой первый трофей.
Только теперь все с удивлением заметили лежащую неподалеку тушу. Подстрелить лань во время первой охоты пугачом вместо охотничьего ружья да еще в одиночку было невероятным везением. Все были так изумлены, что никому и в голову не пришло, отчего хорошо вышколенная лошадь вдруг покинула хозяина. Все радовались, что мальчик нашелся.
— Я горжусь тобой. У меня растет достойная смена, — похвалил сына король.
— Надеюсь, я не разочарую тебя, отец, — многозначительно улыбнулся Гордей.
Глава 8
Уговор
Во дворце только и говорили, что о небывалом успехе Гордея на охоте. Чем больше король гордился одним сыном, тем нетерпимее относился к другому. Он не понимал нежелания Глеба помириться с братом и считал это упрямством из зависти. Глеб молча сносил обиду. Он с радостью доставил бы удовольствие отцу, но не мог простить Гордею гибели Краги. Гордей упивался славой, и никому не приходило в голову, что он люто завидует Глебу, единственному законному сыну короля, и именно поэтому не упускает случая унизить брата.
— Ты, слабак, даже мышь не подстрелишь. Признайся, что тебе не даёт покоя мой успех, — ехидничал Гордей.
— Ничуть.
Глеб не кривил душой. Его не прельщала охотничья слава. И он не смог бы выстрелить в лань. Может быть, Гордей прав, называя его слабаком, зато лань была бы жива.
— Врёшь, ты завидуешь мне. Иначе не ходил бы всё время с постной миной, — настаивал Гордей.
— Отстань, — огрызнулся Глеб и побежал прочь.
Спрятавшись в кустах в зимнем саду, он размышлял о том, как объяснить отцу, что его мучает не зависть, а несправедливость. Почему отец не хочет понять его и Гордей в глазах других всегда оказывается прав? Глебу было тяжело, как никогда.
«Ну и пусть носятся со своим Гордеем. Вот возьму и убегу из дома», — подумал он и мысленно представил себе как будет жить вдали от семьи, одинокий и гордый. Но тут же был вынужден признать, что у него не хватит на это решимости.
Ветки раздвинулись, и в убежище Глеба заглянула Злата. В последнее время она внимательно присматривалась к мальчикам. Гордей, несмотря на вежливость и примерное поведение, был чужим. Она чувствовала, что её сын — Глеб. Жаль, король думал иначе, но Злата надеялась, что волшебный кубок поможет восстановить истину.
— Вот ты где! А я тебя везде ищу— Она обняла сына и потрепала его по вихрам.
От её ласки все глубоко спрятанные обиды Глеба вдруг выплеснулись наружу, и он, зарывшись лицом в пахнувшее духами платье, горько заплакал. Ему захотелось поделиться своими бедами, рассказать про Крагу. Пусть Гордей называет его маменькиным сынком, но с мамой легко, она всё понимает и может помочь. Однако слова не успели сорваться с его губ. Злата сказала:
— Не плачь. Настанет час, и ты добьёшься успеха.
На Глеба точно вылили ушат холодной воды. Он отстранился от матери и с болью воскликнул:
— Ты тоже думаешь, что я завидую ему!
— Я так вовсе не думаю. Просто сегодня ты видишь мир в мрачном свете, а завтра всё будет иначе, — улыбнулась Злата.
— Нет! Ничего не будет иначе! Никогда!
Он вырвался из рук матери. Хорошо, что он не успел ей ничего рассказать. Она, как все, нарочно успокаивает его, а сама думает, что Гордей лучше, смелее и сильнее. Если бы Крага была жива, он побежал бы к ней, но у него не осталось никого. Злата не стала догонять сына. Сейчас он был глух к словам утешений. Нужно дать ему время побыть одному. На душе у неё было неспокойно.
После ужина Глеб сидел в своей комнате, пытаясь отвлечься чтением, когда дверь приоткрылась и к нему заглянул Гордей. Визит брата не сулил ничего хорошего.
— Зачем пришёл? — без намёка на дружелюбие спросил Глеб.
— Вовсе не из радости тебя видеть. С тобой хочет встретиться одна старуха.
— Какая еще старуха?
— А я откуда знаю? Нищенка. Я её никогда прежде не видел. Я просто передаю ее просьбу.
Глеб насторожился. Гордей был не из тех, кто оказывает услуги бедным старушкам.
— Что ей от меня нужно?
— Это ты у неё сам спроси. Как стемнеет, она будет ждать тебя у заросшей беседки возле статуи Пана.
Выточенная из чёрного мрамора статуя находилась в самом глухом конце парка. Среди детей о ней ходили зловещие легенды. Даже днём мало кто из ребят отваживался ходить к Пану в одиночку, а уж после сумерек на такой подвиг не решился бы даже самый отчаянный сорванец.
— Я не сумасшедший, — отказался Глеб.
— Как знаешь. Я тебе все передал, а если ты струсил, так и скажи. Держи. — Он сунул в руки брата ветку бузины. — Старуха просила воткнуть её возле входа в беседку. Но теперь это неважно, всё равно ты не пойдёшь, — презрительно усмехнулся Гордей.
До Глеба только сейчас дошло, что никакой старухи нет и в помине. Брат решил поиздеваться над ним. Он знал, что ни у кого не хватит смелости ночью пойти к Пану, зато завтра раззвонит каждому про его трусость да ещё всё приукрасит.
— Я пойду! — неожиданно для себя выпалил Глеб.
— Зря. Я бы на твоём месте не ходил, — сказал Гордей, насмешливо глядя на брата.
— С каких это пор ты обо мне печёшься? — с вызовом спросил Глеб. Отступить теперь, значило бы окончательно признать свою никчемность.
— Неужели пойдёшь? — деланно удивился Гордей.
— Завтра утром можешь проверить: ветка будет на месте.
Глава 9
Встреча у беседки
Оставшись один, Глеб пожалел, что затеял спор с братом, но пути к отступлению не было. Смеркалось. Он незаметно выскользнул из дворца. Небо ещё не успело потемнеть и было подёрнуто лиловым шифоном сумерек, но в тех местах, где деревья образовывали свод, уже затаилась тьма. В листве каштанов, стоявших, точно часовые, вдоль центральной аллеи, как стеариновые свечи, тускло светились конусы белых цветов, распространяя тонкий сладкий аромат. Живая ограда стояла непроницаемой стеной, а подстриженные шары самшита в сумраке походили на головы притаившихся великанов.
Глеб вздохнул и, не давая себе времени на сомнения, широким шагом направился по аллее. Вдруг в просвете между деревьями мальчик увидел фигуру, закутанную в белый саван. Сердце его забилось часто-часто, точно после быстрого бега. Кому понадобилось в столь поздний час бродить в окрестностях дворца? Собрав всё своё мужество, Глеб перебежками добрался до кустов, осторожно раздвинул ветки и увидел… статую Афродиты, что испокон веков стояла возле фонтана, отражаясь в тёмном зеркале воды. Глеб невольно улыбнулся. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что большинство страхов и опасений существует лишь в нашей фантазии. Это открытие придало ему храбрости.
— Привидений нет, — подбодрил он себя и двинулся дальше.
Глеб нарочно громко шуршал гравием, чтобы доказать себе, что совсем не боится, ну разве только чуть-чуть. Однако, когда он свернул на узкую дорожку, ведущую к беседке, где стояла козлоногая статуя Пана, смелости в нём поубавилось. Кусты боярышника росли по обеим сторонам дорожки так густо, что ветви их переплетались друг с другом. Сумеречный свет почти не проникал в этот нерукотворный тоннель.
— Ничего страшного. Это всего лишь статуя, — шёпотом сказал Глеб и ступил под зелёный свод. Сделав пару шагов, он не выдержал и бегом, точно за ним гнались, помчался по аллее.
Выскочив из-под деревьев, мальчик остановился и перевёл дух. В угасающем свете заката ему показалось, что козлоногий Пан, лукаво прищурившись, язвительно улыбнулся. Глеб попятился, готовый припустить во все лопатки, но вспомнил про ветку бузины.
