Эдуард Веркин - Герда
Восьмой причиной было то, что я…
Сплошное вранье, никогда такого со мной не происходило. Во всяком случае, с третьего класса точно. А мало ли что с людьми случается в третьем классе? Что ж, их теперь всю жизнь за это упрекать?
Говорить же о том, кто скрывался под ником ubermomm74, наверное, излишне. Кстати, пост Убермамы прочитала и Аделина. И не только прочитала, но и творчески переосмыслила, выложив у себя в блоге раздумья на тему «Брат как недоразумение: 10 причин, почему нужно бычить младших братьев».
Ну да отвлекся. Вот это я о чем. Этой весной я стал и еще злобнее. Поэтому, увидев Громова, я совсем не обрадовался старому приятелю. Впрочем, Громову, насколько я понимал, вообще никто особо не радовался. Радуется человек, вляпавшись в коровью лепешку? Во-во.
Хотя Громов был вроде как неординарной личностью.
А может, и нет, сейчас ведь сложно понять. Бывает, что самые отмороженные фрики в повседневной жизни скучны и заурядны. Вообще, сейчас ни в чем нельзя быть уверенным. Громов выглядел вроде оригинально, а как там на самом деле…
Он никогда не смотрел никому в глаза, взгляд его как бы ощупывал по контуру, не цепляясь, не задерживаясь, описывая вокруг тебя эллипсы и восьмерки. Поэтому людям, с Громовым не знакомым, немедленно начинало казаться, что именно Громов на прошлой неделе украл у них в автобусе мобильник. Что именно он, проходя мимо столика, плюнул в молочный коктейль, когда они отвернулись. Что именно он приклеил им на спину объявление «Бей меня ногами». Каждый, кто видел Громова, начинал его подозревать. И небезосновательно. Нет, Громов не крал, не плевал и не писал, ни на спине, ни на заборе, он противостоял натиску действительности другими способами.
Громов был системным борцом с системой. Причем, судя по всему, с младых ногтей. С детского садика или даже с пеленок, наверняка он не терпел пеленаться, свободолюбиво брыкал ногами, а в садике отказывался есть суп, ну и так далее. И противостояние «Мир vs Громов» наложило на Громова отпечаток. В виде чуть кривоватого рта, маленьких юрких глазок и пухленьких ладошек, короче, девушки таких не любят. Что усугубляло. Что пробуждало фантазию.
Себя Громов называл лайф-хакером, сталкером бетонных джунглей, барракудой, рассекающей жирный планктон экзистенции, идейным троллем бытия, Зорро пыльных окраин и еще как-то. И столь высокие идейные установки Громов относительно успешно претворял в жизнь.
Например, забирал утром в подъезде бесплатные газеты, а потом умудрялся продавать их по офисам. А в офисах отщипывал от редких цветов листочки и выращивал из них цветы, которые потом продавал в эти же офисы. Громов вообще любил работать с офисами, именно там, по его уверениям, обитали самые незамутненные люди.
Громов посещал все дегустации, от печенья, до колбасы и кетчупов, и умудрялся на этих дегустациях наедаться на два дня.
Нашел в недалекой и вымершей деревне Рыжово столб с рабочим междугородным телефоном, который забыли поменять на карточный. Обычный человек равнодушно прошел бы мимо, обычный да, но не Громов. Громов не поленился, отыскал в Интернете схему особой звонилки, согнул ее из проволоки и испытал. Вполне успешно. После чего Громов периодически в Рыжово наведывался, чтобы бесплатно позвонить. Во Владивосток – оскорбить бухгалтера в логистической фирме или заказать пиццу в школу олимпийского резерва по гребле. В Калининград, в Дом дружбы народов, чтобы проклясть на немецком языке оккупантов и сказать, что Кёниг вернется законным хозяевам. В Хатангу, в Кемерово, в… Особой выгоды это не приносило, но Громова пьянил аромат халявы.
Вообще, по уверениям Громова, однажды он прожил целый месяц, не потратив ни рубля, напротив, совершил приращения к своему капиталу, размещая на сайте анорексиков видеорепортаж собственного похудения. Родители не заметили, потому что плотно занимались разводом, а потом наоборот, сводом. Врал, наверное. Хотя с Громова может статься, Громов совершил еще много деяний разной степени бестолковости, от отращивания на продажу волос до разведения шиншилл для шуб.
Кстати, периодически Громов вовлекал в свои приключения и посторонних, меня, например. Не потому, что мне хотелось наесться дармовой колбасы или обругать маникюршу в Хабаровске, просто иногда Громов придумывал и забавное. Например, собирал подписи в поддержку переименования улицы Станционной в Волдемортовскую или от имени городской администрации производил благотворительную приемку ногтей. Якобы по последним исследованиям британских ученых из ногтей можно было выделять ценный фермент, способствующий омоложению, весь сбор от реализованных ногтей Громов собирался передать в пользу приюта для бездомных животных «Муму». Что характерно, ногтей мы собрали почти два килограмма, полную трехлитровую банку, сначала эти ногти омерзительно стояли у Громова на подоконнике, а когда они окончательно засохли и скрючились, Гром залил их эпоксидной смолой. Получилась янтарная банка, заполненная черными ногтями, все это безобразие Громов наименовал «Valgalla Rising» и выставил на аукцион современного искусства.
И какой-то идиот купил. Если Громов не врал. А мог и врать.
После этого случая Громов серьезно подумывал податься в художники, но потом решил, что актуальное искусство сильно обуржуазилось, не к лицу ему, практически уже Че Геваре, думать о мелком и подлом.
– Сегодня новенькое, камрад, – ухмыльнулся Громов. – Тебе понравится. Все лучшее – детям.
В прошлый раз все лучшее детям мне не очень понравилось. Громов предложил нарядиться менонитами и отправиться с миссионерской миссией в эМСи «Псы Сталинграда». А я, дурак, согласился, думал, что эМСи – это музыкальное кафе. Реальность оказалась суровее. эМСи если и имели отношение к музыке, то весьма отдаленное, только на подходе к эМСи, увидев нескольких пузатых мужиков на мотоциклах, я осознал, что эМСи есть мотоклуб. И Гром собирается нести свет истины не кому-нибудь, а тру байкерам. Впрочем, обошлось. Нас уже почти собрались вывалять в перьях и забросить на крышу нужника, но, к счастью, в клуб заглянул Юрыч из «Plios Corcodiles», знакомый мне по благотворительным рейдам. Он нас и спас, объяснил товарищам, что это такая шутка, добрый флешмоб неразумных недорослей, ну и все такое, в результате отделались малой кровью, приняли участие в конкурсе поедания тушенки, вот и все. Ну, еще поклялись на ПТС М-72 по совершеннолетии вступить в байкеры.
Так что уверениям Грома, что мне понравится, я не очень верил. Собственно, я мог послать его, Гром не был моим другом, а приключений мне в последнее время хватало. Но если действительно приезжали «Анаболики», то пропустить их не хотелось. Дремучая группа. Настоящая.
– Ладно, – сказал я. – Пойдем.
– Нужен третий, – ухмыльнулся Гром. – То есть третья. Сегодня, камрад, я склонен к французской классике, хочу устроить вечер с придурком. То есть с дурой, конечно, какой нам смысл с придурком, правда? С дурой интереснее.
Я пожал плечами. Особого энтузиазма по поводу дур я не испытывал, что такое вечер с дурой, представлял плохо.
– Короче, это реальный тренд, – сообщил Гром. – Из Европы к нам пришел, там вечер с придурком самое но. Сейчас все так прикалываются, особенно в Москве, в Питере. Находят болвана, дружатся с ним, приглашают в кафе или в клуб, ну а там над этим бараном глумятся по полной. Но надо глумиться так, чтобы он не догадался, в этом фишка. Как?
Гром ухмыльнулся.
Я задумался. Дураков я не любил. Дур, надо признаться, тоже. И потом, где на ровном месте добыть дуру?
Видимо, Гром прочитал на моем лице этот вопрос, и, видимо, он имел заготовленный ответ, поэтому сказал сразу:
– Да их хоть соли. Хоть маринуй. Их девать некуда. Они кишат, как на барбосе блохи!
Я огляделся. Пожалуй. Не то чтобы кишели, но парочку я сразу приметил, ничего такие, вполне, качественные, хоть на выставку отправляй. А может, и нет, я в людях не очень.
– Только здесь не будем искать, – скептически помотал головой Громов. – Это слишком просто, а я не приемлю легких путей. Поедем в город.
– За дурами?
– Ага. Все равно «Анаболики» на Кукуе выступают, так что лучше там найти, неподалеку, чем отсюда тащить. И потом здесь…
Громов презрительно поглядел в сторону атриума.
– Здесь дуры не той системы. Поехали! Сейчас бесплатная маршрутка приедет и отвезет нас в царство кристальной незамутненности. Да здравствуют «Анаболики».
И Громов быстро пошагал в сторону выхода, к остановке.
Громов оказался прав – едва мы подошли к остановке, как прибыл челнок торгового центра, в него ринулся было люд, но Громов раздвинул его широкой спиной и вошел в маршрутку первым, занял место возле окна и принялся рассказывать свою теорию.
– Вообще правильно говорить, конечно, не дуры – это нетолерантно, – рассуждал Громов. – Правильно говорить альтернативно-одаренные. Сокращенно АО. АО неистребимы, как звезды. Они есть везде. Но особенно их много в нашем городе. Чего уж там, практически каждая вторая предъявляет повышенный уровень АО…
